400 копий фильма "Сволочи" вышло на экраны России. Авторы сценария Владимир Кунин, Александр Атанесян; режиссер Александр Атанесян.
Атанесян – очень известный в профессиональных кругах кино- и телепродюсер, имеющий отечественные и международные награды за эту деятельность. И он уж (вместе с сопродюсером Геворгом Нерсисяном, не менее уважаемым) постарался и сумел сделать так, чтобы его третий собственный режиссерский проект для большого экрана (после глянцевой криминальной драмы "24 часа" с неподражаемым Максимом Сухановым в 2000-м и невнятной мелодрамы "Летний дождь" в 2002-м) был должным образом разрекламирован и ожидаем. Не хуже, чем… ну, примеры у всех на слуху.
"Сволочи", правда, должен были грянуть в прошлом году, к 60-летию Победы, да что-то там не срослось. А может, идеологические начальники испугались излишней жесткости рассказа. Как бы теперь таких и нет, но ведь совершенно понятно, что имеются; скорее всего, это самоцензура, коллективное подсознательное или что-то в этом роде.
Рассказ действительно жесткий. В 1943 году в горах Казахстана создается лагерь для подготовки диверсантов, которые потом будут заброшены в тыл врага с разными подрывными заданиями. Но два нюанса. Один: эти "лагерники" – подростки. Второй: эти подростки – отморозки. Реальные законченные воры, бандиты и убийцы, которые, как известно, должны сидеть в тюрьме либо быть расстреляны по уголовному суду в особо тяжких случаях и при наличии определенного возраста. А вовсе не массовые невинные жертвы преступного режима – ничего преступного не совершившие "дети изменников Родины" или, допустим, юные представители какого-нибудь насильно переселенного народа, отбившиеся от своих.
Эта сюжетная завязка дает психологический коллапс: дети связаны в нашем киносознании с добром и с будущим, преступники – со злом и без-будущностью. Мирное время и/или сказочность соцреалистического сюжета могли бы дать таким деткам шанс "исправиться" – а фильму куда-то развиваться. Вне духоподъемной идеологии ситуация краткосрочной школы для диверсантов позволяет авторам картины получить в конце лишь все то же пушечное мясо, но обученное лазать по горам и прыгать с парашютом.
Разумеется, если даже заложники часто любят своих похитителей (этот феномен описан), то уж кинозрители за полтора часа точно привыкают к героям и начинают, при более-менее грамотных сценарии и режиссуре, самоидентифицироваться с ними и сочувствовать им. Если, конечно, таковой была задача авторов. В данном случае, очевидно, была.
Плохо то, что она, эта задача, оказалась единственной внутри, так сказать, фильма. Вот и получается, что два главных взрослых героя и два центральных "детских" какими входят в картину – ровно такими и выходят. Бывшие зэки (или просто зэки, но в других условиях) – полковник Антон Вишневецкий и завхоз дядя Паша – "настоящие мужчины" из старых советских фильмов про трудных пацанов, вроде Паши Антонова (вот ведь случайность какая в имени!) в "Пацанах" Динары Асановой.
И я ловлю себя на ощущении, что и выглядят они как-то честнее, и смотреть на них, извините, приятнее – чем на, допустим, беснующихся персонажей Михаила Пореченкова что в "9 роте", что в "Солдатском декамероне". Не была, к счастью великому, ни в лагере, ни на фронте, но подозреваю по рассказам родственников и книгам, что те, кого играют Андрей Панин и Андрей Краско, в своей жизни немало претерпели – однако психами не стали. Панин при этом имеет некоторый ассортимент драматургического материала и просто превосходен. А у Краско почему-то все сцены выписаны Куниным и Атанесяном одинаковыми по смыслу и эмоции, как те красные яблоки, которыми он чересчур художественно угощает остальных. Но с обоими, повторю, не случается ничего. Ни после нелепых смертей их воспитанников (упал со скалы, вскрыл вены), ни после того, как Вишневецкий приказал расстрелять одного пацана-подлеца, который нарушил понятия – убил "своего". Ну разве что Антон запил, послав своих подопечных туда, откуда нет возврата. Маловато будет…
Точно такова же и парочка Кот (Александр Головин) и Тяпа (Сергей Рыченков). Ясны нам буквально через десять минут после своего появления на экране: симпатичные такие "жертвы жизни". Про одного мы услышим, что мать гуляла и его на посылках держала, а "отец? кто такой отец?"; про второго не знаем и сей малости. В результате всю середину фильма – эпизоды лагерной жизни и учебы, совершенно предсказуемые, – приходится следить за одним: убегут Кот и Тяпа или не убегут? Маловато будет…
Впрочем, снятая на крупных планах, в строгой холодной синей гамме, брутальная светово и фактурно, довольно динамично смонтированная, при участии двух отличных актеров, а также очень прилично подобранных новых исполнителей (незатертые сериалами лица – отдельное достоинство, отдельная благодарность), с лаконичным достаточно точным диалогом, с контрапунктной песенкой Вертинского (когда ее стройно поют за кадром, она придает некую иную меру условности) – картина смотрится даже неплохо.
Но скоро делается скучно от скудости действия и, главное, содержания. Невольно вспомнишь другие фильмы со сходной конструкцией или темой. Ну, гениальную "Республику ШКИД" Геннадия Полоки (1966), конечно, в первую очередь. Там взрослые должны были все же перевоспитать и сплотить беспризорное хулиганье (понятно, что среди советских киноподростков не было убийц) – и это им удавалось, причем чертовски артистично, умно и весело; основанием была вера в светлое завтра, справедливость, совместная борьба с голодом и прочие испытания, а также – школьный патриотизм. Потом – упомянутые уже "Пацаны" (1983). Та же психологическая задача, решаемая "набором" справедливость-дисциплина-посильный труд. И – кульминация: "всехняя" помощь одному, самому маленькому и слабому.
А главное – вспоминаешь фильм Семена Арановича "Летняя поездка к морю" (1978) по сценарию Юрия Клепикова. Там пацанов отправляют холодным летом 1942-го на один из островов Новой Земли собирать птичьи яйца со скал для госпиталей и нашей армии, да вдруг на острове появляются фашисты. И ровно все те же мальчишечьи разборки (как в десятках фильмов) там есть. Но есть и совершенно иное: мы видим, как в маленьком человеке вдруг появляется настоящий страх смерти – тот, который не дает тебе самому убить. Более того, там мальчишка не стреляет в фашиста, которого, казалось бы… Ан нет: милует.
Так "простенькая", хоть и весьма экзотическая по материалу военная повесть становится кинопроизведением, простите высокий слог, подлинного гуманизма. А поскольку "Летняя поездка к морю" еще и прекрасно сделана профессионально – в жесткой "обесцвеченной" документальной манере – то стала и произведением киноискусства. (Кстати, вот вам слова Юрия Клепикова о ней: "Оказавшийся под идеологическим подозрением, грубо травмированный поправками, фильм был задвинут в прокатный угол, как психопатический оборванец. Оттуда он уже никогда не вышел".)
Вернемся к "Сволочам". Наконец, после череды однообразных учебных эпизодов, вдруг приходит приказ отправить группу юных диверсантов куда-то далеко, где они должны взрывами обрушить кусок горы аккурат над складом всего(!) топлива западной группы фашистских войск. Конечно, пришел черед "экшена" (фильм аттестуется как "героическая экшн-драма"), и уже не до реального исторического правдоподобия – было бы художественное. И вот тут картина будто меняется. Нелепости обгоняют друг друга, начинается дурная бондиана: какие-то опереточные фашисты, произносящие пошлости, какой-то коллектор, где и фрицы заседают над картой, и трупы подстреленного десанта лежат, и двое наших героев свою взрывчатку закладывают… И к тому же… Нет, не имею права рассказать финал, но, поверьте, он сделан будто по заказу советской цензуры. Которой нужен был счастливый конец, пусть и с нарушением всяческой, даже хронологической, логики.
Точно таковы нынешние продюсеры, как ни странно. Они точно знают: зритель не любит в кино огорчаться. Об этом шутили еще полстолетия назад; может, здесь есть доля правды? В нынешние времена, когда надо привлечь публику и собрать деньги, с мнением зрителя не считается либо чистый художественный автор, либо дурак.
Но решая вот эту задачу, внешнюю относительно фильма, неплохо бы и о нем самом подумать. Соблюсти его жанр, его целостность. Пусть это будет фантастика вроде "Терминатора". Пусть – героическая сказка. Эпос или миф, или же поэма. Или еще что-то. Но – драма, которая начисто разрушается нелепицами финала? Хотя… какая драма, если фильм не глубже, чем толщина желатина на пленке.
А как же столь многозначительное и красивое "Ни любви, ни тоски, ни жалости"? Так стих этот совсем про иное. Найдите в Интернете, почитайте.
