История претендует на "страстья в клочья", детективную интригу и нравоучительность разом. Одесса, 1970-й. Молодой человек Андрей, живущий с матерью, переживает внезапный приезд младшего сводного брата Саши, о котором и не подозревал. Их встреча кратка; через два года Андрей, теперь уже курсант мореходки, получает телеграмму от своего и Сашиного отца о смерти юноши. И едет на похороны куда-то в среднюю полосу России, что ли.
На месте выясняется, что Саша погиб как-то странно — не то покончил с собой, не то был сознательно спровоцирован, а может, действительно (как уверяют домашние) — несчастный случай. Андрей пытается понять, что произошло. В деле замешана девушка Женя — возлюбленная несчастного Саши, она стала натурщицей и любовницей отца-художника.
И Женя, и отец вроде как исповедуются Андрею; получается, что каждый из них не мог устоять от искушения близостью. Отчаявшись разобраться, кто прав, вроде бы понимая обоих и, возможно, сочувствуя каждому, Андрей уезжает. И в окно автобуса видит "улику", переворачивающую все, что он услышал от соучастников дела. Конец фильма.
В принципе, идея содержательная. Коллизия не самая банальная, но жизненная ("третий должен уйти"); "море психологии" — есть где разгуляться актерам, интрига — убит или самоубийца? — держит внимание. Обертона: отношения брошенного сына с отцом, сводных братьев друг с другом, художника с моделью, модели с художником. География — великий город у моря. Время: брежневщина еще не в полный рост, но уже надувающаяся. И еще. Автор повести и фильма таки родился в Одессе, закончил мореходку в 1969-м (а потом уже, в 1976-м, — отделение режиссуры телефильма в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии; самая известная работа — "Криминальный талант", 1988), — и автобиографические мотивы становятся очень понятны.
Что ж в итоге? Одно "увы". Одесса не выражена в "Искушении" никак. Время — аналогично, среднестатистическое; оно и неважно. Намеки на то, что взрослый успешный дядька привлекательнее в глазах юницы, нежели прекрасный во всех отношениях молодой человек, остаются намеками. С другой стороны, и тема любви художника к своей модели остается лишь обозначенной: известно, что портреты требуют жертв, но одно лишь голое "переспать" — так банально…
Вот еще парочка трюизмов. Легко сказанное на страницах книги может прорасти в кино только при огромных интеллектуальных вложениях и трудовых затратах. В литературе, как мы прекрасно знаем даже из курса школьной хрестоматии, достаточно единственной детали — и сцена решена. "Картинка" на киноэкране требует множества достоверных и, главное, образных "мелочей" — и даже если реквизиторы и художник постарались не лажануться с конкретными предметами, для передачи пресловутой атмосферы времени одних предметов и вещей мало.
Сколько ни включай в диалоги, допустим, слово "Жигули" как название машины — никакая картинка не рисуется. И потому, что только зритель в приличном уже возрасте понимает — обладателем "Жигулей" в те годы мог стать лишь привилегированный член общества, и — главное — потому, что для сути фильма благосостояние героев имеет минимально-назывное значение.
Да и сами диалоги остаются похожи на модифицированный рассказ "от автора". Сложные мотивировки поступков должны быть зрителю ясны, но эпизоды, в которых они (мотивировки) раскрывались бы зрительным образом, присущим кино, постановщиком не придуманы. Вот и приходится героям в основном рассказывать друг другу и нам о произошедшем и почувствованном.
Получается очень неловко. Особенно, когда отец, простите, должен свою версию событий впарить старшему сыну в ситуации пробежки за ним по улице. Я сразу вспомнила "оригинал" этой сцены: Холмс и Ватсон бегут за собачкой на поводке — и сыщик излагает другу все случившееся за кадром. Это уже одна из последних серий знаменитой телевизионной саги о Холмсе Игоря Масленникова, и совершенно очевидно, что воссоздать события въяве у него не было ни метража, ни средств.
Дефицитом средств у господина Ашкенази и его продюсеров мой коллега Виктор Матизен объясняет вот такие проколы "Искушения". Нельзя не согласиться, но это полбеды. Вторая половина — в недостатке выдумки. Игорь Масленников сознательно делал "невозможный" в кино вот такой эпизод словесного рассказа диковатым. Он мог бы посадить Холмса и Ватсона, как всегда, у камина — но тогда ироническая остраненность (от слова "странно") уступила бы площадку обычной "тупо" решенной сцене.
Столь же лобово преодолевается (на самом деле — не преодолевается) и вся остальная пересеченная местность фильма "Искушение". Начиная с его, фильма, имени. К моменту производства стало известно про "Натурщицу" Татьяны Воронецкой (пару месяцев назад картина посетила кинопрокат страны) — вот и пришлось срочно придумывать другое название. Правда, не исключено, что я ошибаюсь, ибо девушка Женя отнюдь не центральный персонаж "Искушения".
В картине вообще нет центрального персонажа. По идее, "умноженной" на подозрение в автобиографичности, лирическим героем должен был стать Андрей (Иван Стебунов). Но его роль в самом сюжете — абсолютно положительного персонажа, одураченного главными действующими лицами, этакого Буратино на Поле Чудес (извините за аналогию, другую не смогла подобрать) — оказалась гораздо сложнее того, что режиссер, полагаю, предложил играть молодому артисту. А предложил он играть даже не свидетеля, тем более не исповедника, а простой "тростник", который добросовестно выслушивает чужие тайны.
И точно так, как нет в фильме центра (об отсутствии "периферии" — Одессы и начала семидесятых — мы уже говорили), — нет в нем искушения и греха. Событие соблазнения не пережито-сыграно, а примитивно проиллюстрировано в "красивеньком" духе (вспомните немалое число фильмов о художниках и моделях, ну хоть "Девушку с жемчужной сережкой" Питера Уэббера, — и почувствуете разницу). Почему не пережито, становится понятно по окончании картины: финал покажет, что вся история взаимоотношений отца и Жени совершенно не та, о которой битый час говорят.
Беда в том, что этот финал падает на голову бедного зрителя — так же, как на голову Андрея, — слишком неожиданно. Ровным счетом ничто не намекает на истинную подоплеку событий — оттого и финал кажется немотивированным, и сам ход событий ретроспективно выглядит слишком умозрительным, а не естественным. Совершенно очевидно, что автор в стремлении заинтриговать зрителя переборщил с дозой маскировки. Что совсем пагубно сказалось на персонажах и актерах. И Екатерина Федулова ("Питер FM") в роли Жени, и даже такой ас, как Сергей Маковецкий в роли отца, играют нечто совсем неопределенное. Настолько неопределенное, что чувства зрителя не мечутся между сочувствием и презрением, как должно быть, а замирают в полнейшем равнодушии к персонажам. (И "снится" этим чувствам, простите шутку, глубокое сострадание к исполнителям, особенно к Маковецкому, — актеры не виноваты.)
На фоне невнятной драмы этой пары совершенно уже вспомогательным, повторю, образом выглядит Андрей. И уже совершенно техническим персонажем — младший брат, погибший Саша (Илья Иосифов). Что жаль — поскольку в первой части фильма, где они только встречаются, да еще в присутствии матери (Дарья Михайлова убедительна в своем эпизоде), нечто живое возникало.
Там было "тело кино" — реально прочувствованные небогатые детство и юность с вынужденно строгой любимой матерью, мальчиковые ненависть и обида на бросившего семью отца. И память о занавеске, которая, повинуясь решительному жесту матери, разделяла комнату на половины, как в театре сцену от зала.
Испарилось.
Где посмотреть фильм "Искушение"> в Краснодаре?
На месте выясняется, что Саша погиб как-то странно — не то покончил с собой, не то был сознательно спровоцирован, а может, действительно (как уверяют домашние) — несчастный случай. Андрей пытается понять, что произошло. В деле замешана девушка Женя — возлюбленная несчастного Саши, она стала натурщицей и любовницей отца-художника.
И Женя, и отец вроде как исповедуются Андрею; получается, что каждый из них не мог устоять от искушения близостью. Отчаявшись разобраться, кто прав, вроде бы понимая обоих и, возможно, сочувствуя каждому, Андрей уезжает. И в окно автобуса видит "улику", переворачивающую все, что он услышал от соучастников дела. Конец фильма.
В принципе, идея содержательная. Коллизия не самая банальная, но жизненная ("третий должен уйти"); "море психологии" — есть где разгуляться актерам, интрига — убит или самоубийца? — держит внимание. Обертона: отношения брошенного сына с отцом, сводных братьев друг с другом, художника с моделью, модели с художником. География — великий город у моря. Время: брежневщина еще не в полный рост, но уже надувающаяся. И еще. Автор повести и фильма таки родился в Одессе, закончил мореходку в 1969-м (а потом уже, в 1976-м, — отделение режиссуры телефильма в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии; самая известная работа — "Криминальный талант", 1988), — и автобиографические мотивы становятся очень понятны.
Что ж в итоге? Одно "увы". Одесса не выражена в "Искушении" никак. Время — аналогично, среднестатистическое; оно и неважно. Намеки на то, что взрослый успешный дядька привлекательнее в глазах юницы, нежели прекрасный во всех отношениях молодой человек, остаются намеками. С другой стороны, и тема любви художника к своей модели остается лишь обозначенной: известно, что портреты требуют жертв, но одно лишь голое "переспать" — так банально…
Вот еще парочка трюизмов. Легко сказанное на страницах книги может прорасти в кино только при огромных интеллектуальных вложениях и трудовых затратах. В литературе, как мы прекрасно знаем даже из курса школьной хрестоматии, достаточно единственной детали — и сцена решена. "Картинка" на киноэкране требует множества достоверных и, главное, образных "мелочей" — и даже если реквизиторы и художник постарались не лажануться с конкретными предметами, для передачи пресловутой атмосферы времени одних предметов и вещей мало.
Сколько ни включай в диалоги, допустим, слово "Жигули" как название машины — никакая картинка не рисуется. И потому, что только зритель в приличном уже возрасте понимает — обладателем "Жигулей" в те годы мог стать лишь привилегированный член общества, и — главное — потому, что для сути фильма благосостояние героев имеет минимально-назывное значение.
Да и сами диалоги остаются похожи на модифицированный рассказ "от автора". Сложные мотивировки поступков должны быть зрителю ясны, но эпизоды, в которых они (мотивировки) раскрывались бы зрительным образом, присущим кино, постановщиком не придуманы. Вот и приходится героям в основном рассказывать друг другу и нам о произошедшем и почувствованном.
Получается очень неловко. Особенно, когда отец, простите, должен свою версию событий впарить старшему сыну в ситуации пробежки за ним по улице. Я сразу вспомнила "оригинал" этой сцены: Холмс и Ватсон бегут за собачкой на поводке — и сыщик излагает другу все случившееся за кадром. Это уже одна из последних серий знаменитой телевизионной саги о Холмсе Игоря Масленникова, и совершенно очевидно, что воссоздать события въяве у него не было ни метража, ни средств.
Дефицитом средств у господина Ашкенази и его продюсеров мой коллега Виктор Матизен объясняет вот такие проколы "Искушения". Нельзя не согласиться, но это полбеды. Вторая половина — в недостатке выдумки. Игорь Масленников сознательно делал "невозможный" в кино вот такой эпизод словесного рассказа диковатым. Он мог бы посадить Холмса и Ватсона, как всегда, у камина — но тогда ироническая остраненность (от слова "странно") уступила бы площадку обычной "тупо" решенной сцене.
Столь же лобово преодолевается (на самом деле — не преодолевается) и вся остальная пересеченная местность фильма "Искушение". Начиная с его, фильма, имени. К моменту производства стало известно про "Натурщицу" Татьяны Воронецкой (пару месяцев назад картина посетила кинопрокат страны) — вот и пришлось срочно придумывать другое название. Правда, не исключено, что я ошибаюсь, ибо девушка Женя отнюдь не центральный персонаж "Искушения".
В картине вообще нет центрального персонажа. По идее, "умноженной" на подозрение в автобиографичности, лирическим героем должен был стать Андрей (Иван Стебунов). Но его роль в самом сюжете — абсолютно положительного персонажа, одураченного главными действующими лицами, этакого Буратино на Поле Чудес (извините за аналогию, другую не смогла подобрать) — оказалась гораздо сложнее того, что режиссер, полагаю, предложил играть молодому артисту. А предложил он играть даже не свидетеля, тем более не исповедника, а простой "тростник", который добросовестно выслушивает чужие тайны.
И точно так, как нет в фильме центра (об отсутствии "периферии" — Одессы и начала семидесятых — мы уже говорили), — нет в нем искушения и греха. Событие соблазнения не пережито-сыграно, а примитивно проиллюстрировано в "красивеньком" духе (вспомните немалое число фильмов о художниках и моделях, ну хоть "Девушку с жемчужной сережкой" Питера Уэббера, — и почувствуете разницу). Почему не пережито, становится понятно по окончании картины: финал покажет, что вся история взаимоотношений отца и Жени совершенно не та, о которой битый час говорят.
Беда в том, что этот финал падает на голову бедного зрителя — так же, как на голову Андрея, — слишком неожиданно. Ровным счетом ничто не намекает на истинную подоплеку событий — оттого и финал кажется немотивированным, и сам ход событий ретроспективно выглядит слишком умозрительным, а не естественным. Совершенно очевидно, что автор в стремлении заинтриговать зрителя переборщил с дозой маскировки. Что совсем пагубно сказалось на персонажах и актерах. И Екатерина Федулова ("Питер FM") в роли Жени, и даже такой ас, как Сергей Маковецкий в роли отца, играют нечто совсем неопределенное. Настолько неопределенное, что чувства зрителя не мечутся между сочувствием и презрением, как должно быть, а замирают в полнейшем равнодушии к персонажам. (И "снится" этим чувствам, простите шутку, глубокое сострадание к исполнителям, особенно к Маковецкому, — актеры не виноваты.)
На фоне невнятной драмы этой пары совершенно уже вспомогательным, повторю, образом выглядит Андрей. И уже совершенно техническим персонажем — младший брат, погибший Саша (Илья Иосифов). Что жаль — поскольку в первой части фильма, где они только встречаются, да еще в присутствии матери (Дарья Михайлова убедительна в своем эпизоде), нечто живое возникало.
Там было "тело кино" — реально прочувствованные небогатые детство и юность с вынужденно строгой любимой матерью, мальчиковые ненависть и обида на бросившего семью отца. И память о занавеске, которая, повинуясь решительному жесту матери, разделяла комнату на половины, как в театре сцену от зала.
Испарилось.
Где посмотреть фильм "Искушение"> в Краснодаре?
