И все-таки меня заставили посмотреть это кинище. Рекламный ролик, каждым кадром нарезки сверкающий пошлостью, не стимулировал трату времени. Но после просьбы петербургских коммунистов (словосочетание, само по себе пародийное) к властям снять картину с экрана; после публичных слов одного очень уважаемого режиссера: "Я фильм не видел, но надо бы, наверное, посмотреть… все кругом говорят, что гадость несусветная"; после десятка статей моих коллег; после "тяжелой артиллерии" — комментария Бориса Парамонова на Радио Свобода (весомее, по моим представлениям, только комментарий Валерии Новодворской) — о свободе расставания с прошлым; после слов работающей в кинотеатре подруги: "Народ не ходит, снимаем сеансы", — пришлось сесть в кресло. Зубы заныли. Челюсти, извините, свело.
Никому не советую, поскольку — просто скучно, очень скучно. Хотя и совсем не так пошло, как в рекламе; все же стандартом этих трейлеров можно убить любое кино, даже плохое, не говоря уж о пристойном. Семь зрителей, кроме меня, присутствовали в зале лучшего в центре города кинотеатра: мужчина на первом ряду храпел в голос, остальные где-то сзади иногда пытались засмеяться, да не очень-то у них и выходило сие простое естественное действие.
Ну, как бы содержание все уже знают. Эдакая вроде кавээнная пародия на анекдоты про Штирлица, приправленная анекдотом про Рабиновича, плюс то, что называется эксплуатацией сексуальной тематики или низовой культуры (впрочем, непотребного унитазного юмора тут избежали). Присутствуют "сатира" в адрес гаишников и ужимки в сторону гомосексуалистов, а также ласковый стеб над авторами-исполнителями. Привлечены комики, которые считаются первостатейными (но таковых у нас давно нет за отсутствием полноценного публичного осмеяния чего бы то ни было), большой бюст одной артистки и всенародная слава (не важно, что отрицательная) одной девушки-персонажа.
Ну еще разумеется, есть алкогольная тема; есть Алексей Булдаков, почему-то получивший здесь имя Кузьмич (а так зовут егеря в исполнении Виктора Бычкова в "Национальных особенностях" охоты и рыбалки; и отчего радистка Кэт стала Зиной — тоже непонятно); пара-другая отсылок к отечественной киноклассике и комедиям по-голливудски. И масляной краской прописана иллюстрация к хрестоматийному определению фюрера: "бесноватый".
Может, я что и забыла, не суть. Важно, что авторы стараются рассмешить — любой ценой, а не получается. Только на финальных титрах им это удалось — там, где теперь привычно видеть кусочки снятого, не вошедшие в картину. Не удивительно: фильм-капустник, фильм-коллаж и может быть вдруг удачен на уровне микроэпизода, а не в целом. Допускаю даже, что поруби действие обратно на фрагменты и покажи в отдельности — может, кое-какие и вызвали бы улыбку.
Как вызывают сейчас сочувствие, признаюсь сразу, собачьи глаза Бормана в исполнении Юрия Стоянова. Вызывает доверие сама фигура и интонации Булдакова. И симпатию — ясный взор девицы (в антрепризном смысле девицы) Анны Семенович. И профессионально отмечаешь, что довольно многое сделано "в натуре" — так называемые спецэффекты и трюки — а не надоевшим компьютером.
Но все вместе видеть это как-то противно. Окрошка сия залила ново-новорусским гламурным квасом слишком многое, а в искусстве веселить, кроме вкуса, необходимо чувство меры. В итоге на экране смешались персонажи и смыслы анекдотов с мифами и архетипами — а это как, допустим, устрицы с утюгами: ничего общего, кроме одной буквы. А главное — глазу противно веселящееся мелькание фашистской атрибутики во всем ее цвете. И не потому, что "Семнадцать мгновений весны" кино черно-белое. А потому, что даже в цветных фильмах про Третий рейх ничто не мельтешило — вспомните хотя бы "Кабаре" Боба Фосса с его песнями и танцами и поймете, о чем я толкую.
Точно так противоречат пародии на монументального Максима Исаева/Штирлица кульбиты и прыжки главного героя — вертопраха Шуры Осечкина/Шуренберга (назвать его Александром Исаевичем было чистым помрачением мозгов у авторов фильма): Городничий, извините, отдельно — а Ревизоришка отдельно. Кстати, Павел Деревянко уже играл ловкого маленького человечка в "Деле о мертвых душах" Пала Лунгина и теперь лишь совершенствовал свою телесную пластичность.
Два основных эстетических несовпадения с образом Штирлица и саги о нем и убили, на мой взгляд, замысел. Который и сам по себе был не шибко интеллектуальным. В пресс-релизе приведены слова автора сценария и режиссера Мариуса Вайсберга: "Я всегда мечтал снять русскоязычный фильм в стиле комедий свободных ассоциаций Мела Брукса и братьев Цукеров ("Top Secret" и др.). В России фильмы такого жанра, назовем его киноэкспрессией, еще никто не делал. Мы первые.
Снимая "Гитлер капут!" мы хотели снять наш, российский "Голый пистолет". И думаю, что у нас получилось, я горжусь фильмом, он получился живой, в нем есть бесшабашность, молодой задор, есть свобода. И самое главное, я надеюсь, он очень смешной… Свободный человек способен смеяться над злом, способен любить, несмотря ни на что. И самое простое (и в то же время сложное) жить весело, радоваться этой самой жизни. Именно это мы и призываем делать — смеяться".
Но живенький задор, что совершенно очевидно, преследовал одну цель: все ту же продюсерскую выгоду. Для ее достижения в наши дни, как считается, хороши все средства. И требуется все новая и новая "свежатинка" — нарушение все новых табу. В этом и провокативность.
Великая Война и Великая Победа — табу для нас. Пародия на Великую Войну и Великую Победу — пусть и в уже заранее чуть сниженном, шпионском, варианте штирлицевой эпопеи (все же это не "Мертвые и живые", не "Они сражались за Родину") в нашем сознании невозможна. И нам не указ культурные стереотипы, работающие за границами. В Европе запрещена нацистская символика — наверняка рекламу в метро картины "Гитлер капут!" тоже бы запретили, как в Петербурге. Но с другой стороны, десятилетней давности картина "Жизнь прекрасна" Роберто Бениньи получила гран-при Каннского фестиваля и семь номинаций на "Оскара", а ведь многим из нас нестерпимой ложью показался тот итальянский концлагерь…
Короче говоря, отечественная общественность подвергла фильм Вайсберга и Ливнева с сугубо правильным названием "Гитлер капут!" остракизму, решив, что он покусился на святое. А фильм не покушался. Как балабановский "Груз 200", он целиком и полностью адресован недугам наших дней (и назывался в рабочем периоде — "Шпион нашего времени"), — только не, допустим, психиатрическому распаду личности, а вульгарному насморку. Который, тем не менее, будучи запущен, имеет самые неприятные и серьезные последствия.
А трэш и зубоскальство над персонажами и уровнем телевизора/телепрограммок разного сорта уже надоели. Поэтому провокационность картины столь же мелка, как ее художественность. И публика не шибко поддалась рекламному напору и количеству копий; хотя кассу картина собрала лучшую в первый уикенд, с финансовыми достижениями Тимура Бекмамбетова — а тем более, с количеством зрителей первоисточника — ее не сравнить. Осталась реакция социоактивных людей, публицистов и кинокритиков, профессия которых — оценки и слова.
Публицисты стали искать в фильме смыслы, которые туда заложились не то чтобы невольно, а просто по пути с материалом обычного капустника. Скажем, аудитория телетрансляций вручения кинематографической премии "НИКА" каждый год наблюдает ошметки (целиком не пропускает цензура) капустника, подготовленного Юлием Гусманом, Аркадием Ининым и другими товарищами, — ровно те же темы и ухватки, и редко бывает по-умному смешно. А кинокритики вынуждены разбираться в оттенках любого, хм, коричневого продукта ради его анализа и установления диагноза авторов.
Пора наконец сказать про авторов. Мариус Вайсберг фигурирует в отечественных справочниках еще как Бальчунас; в фильмографии имеет работу ассоциированным (не основным) продюсером на картине известного белорусского режиссера Михаила Пташука "В июне 41-го" (забавно, что Пташук же поставил "В августе 44-го" по знаменитой книге Владимира Богомолова). Это реальная история молодой американки Розы Ашкенази, которая 20 июня 1941 года приезжает в деревушку Ждановичи, на родину своих родителей, чтобы собрать фольклорный материал для будущего мюзикла, и тут — война.
А основным продюсером у Пташука был Сергей Ливнев, чрезвычайно интересный персонаж нашего кинематографа. Сын Марины Голдовской, оператора и режиссера-документалиста, доктора искусствоведения, профессора, которая двадцать лет назад стала известна всем своими работами "Архангельский мужик" и "Власть Соловецкая". Сергей Ливнев тоже окончил во ВГИКе операторский факультет, а потом сценарный. Дебютировал как сценарист "Ассы" Сергея Соловьева. Потом были собственные постановки "Кикс" (1991) и "Серп и молот" (1994); вот этот второй жестоко расправлялся — пародировал? — с самоуверенностью советской власти, страшной в своей тупой и подчиняющей силе.
Кроме того, Ливнев стал продюсером (в частности, делал "Страну глухих" с Валерием Тодоровским и "Сочинение ко Дню победы" с Сергеем Урсуляком), директорствовал на Студии Горького, придумал памятный профессионалам проект малобюджетного кино. А потом случился какой-то катаклизм по части, как говорили, финансов — и Ливнев уехал в 2000 году в Лос-Анджелес, где стал работать с Роджером Корманом, известным гуру и автором фильмов группы Б. Первым проектом Ливнева в этой серии стал "Гладиатрикс" (2001) в режиссуре упомянутого уже Тимура Бекмамбетова. Затем последовал тот самый "В июне 41-го" (2002), годом позже — "Изгнанник", который в Петербурге снимал Николай Лебедев, но, кажется, картина осталась не доделана…
К чему это я? Да к тому, как обычно, что существует презумпция невиновности художника. Почитаешь вот такой послужной список, сопоставишь данные, подумаешь немножко над самой картиной, охолонув от наглой свастики и танцев Гитлера на столе, — и ясно, что не было и не могло быть у авторов ни малейшего стремления принизить подвиг отцов и дедов. И значит, судить их надо, как обычно, — сугубо по эстетическим и профессиональным критериям.
А по ним выходит — провал и агента, и явки. Пьяный воздух свободы, всем известно, сыграл с профессором Плейшнером злую шутку.
Где посмотреть фильм "Гитлер капут!" в Краснодаре?
Никому не советую, поскольку — просто скучно, очень скучно. Хотя и совсем не так пошло, как в рекламе; все же стандартом этих трейлеров можно убить любое кино, даже плохое, не говоря уж о пристойном. Семь зрителей, кроме меня, присутствовали в зале лучшего в центре города кинотеатра: мужчина на первом ряду храпел в голос, остальные где-то сзади иногда пытались засмеяться, да не очень-то у них и выходило сие простое естественное действие.
Ну, как бы содержание все уже знают. Эдакая вроде кавээнная пародия на анекдоты про Штирлица, приправленная анекдотом про Рабиновича, плюс то, что называется эксплуатацией сексуальной тематики или низовой культуры (впрочем, непотребного унитазного юмора тут избежали). Присутствуют "сатира" в адрес гаишников и ужимки в сторону гомосексуалистов, а также ласковый стеб над авторами-исполнителями. Привлечены комики, которые считаются первостатейными (но таковых у нас давно нет за отсутствием полноценного публичного осмеяния чего бы то ни было), большой бюст одной артистки и всенародная слава (не важно, что отрицательная) одной девушки-персонажа.
Ну еще разумеется, есть алкогольная тема; есть Алексей Булдаков, почему-то получивший здесь имя Кузьмич (а так зовут егеря в исполнении Виктора Бычкова в "Национальных особенностях" охоты и рыбалки; и отчего радистка Кэт стала Зиной — тоже непонятно); пара-другая отсылок к отечественной киноклассике и комедиям по-голливудски. И масляной краской прописана иллюстрация к хрестоматийному определению фюрера: "бесноватый".
Может, я что и забыла, не суть. Важно, что авторы стараются рассмешить — любой ценой, а не получается. Только на финальных титрах им это удалось — там, где теперь привычно видеть кусочки снятого, не вошедшие в картину. Не удивительно: фильм-капустник, фильм-коллаж и может быть вдруг удачен на уровне микроэпизода, а не в целом. Допускаю даже, что поруби действие обратно на фрагменты и покажи в отдельности — может, кое-какие и вызвали бы улыбку.
Как вызывают сейчас сочувствие, признаюсь сразу, собачьи глаза Бормана в исполнении Юрия Стоянова. Вызывает доверие сама фигура и интонации Булдакова. И симпатию — ясный взор девицы (в антрепризном смысле девицы) Анны Семенович. И профессионально отмечаешь, что довольно многое сделано "в натуре" — так называемые спецэффекты и трюки — а не надоевшим компьютером.
Но все вместе видеть это как-то противно. Окрошка сия залила ново-новорусским гламурным квасом слишком многое, а в искусстве веселить, кроме вкуса, необходимо чувство меры. В итоге на экране смешались персонажи и смыслы анекдотов с мифами и архетипами — а это как, допустим, устрицы с утюгами: ничего общего, кроме одной буквы. А главное — глазу противно веселящееся мелькание фашистской атрибутики во всем ее цвете. И не потому, что "Семнадцать мгновений весны" кино черно-белое. А потому, что даже в цветных фильмах про Третий рейх ничто не мельтешило — вспомните хотя бы "Кабаре" Боба Фосса с его песнями и танцами и поймете, о чем я толкую.
Точно так противоречат пародии на монументального Максима Исаева/Штирлица кульбиты и прыжки главного героя — вертопраха Шуры Осечкина/Шуренберга (назвать его Александром Исаевичем было чистым помрачением мозгов у авторов фильма): Городничий, извините, отдельно — а Ревизоришка отдельно. Кстати, Павел Деревянко уже играл ловкого маленького человечка в "Деле о мертвых душах" Пала Лунгина и теперь лишь совершенствовал свою телесную пластичность.
Два основных эстетических несовпадения с образом Штирлица и саги о нем и убили, на мой взгляд, замысел. Который и сам по себе был не шибко интеллектуальным. В пресс-релизе приведены слова автора сценария и режиссера Мариуса Вайсберга: "Я всегда мечтал снять русскоязычный фильм в стиле комедий свободных ассоциаций Мела Брукса и братьев Цукеров ("Top Secret" и др.). В России фильмы такого жанра, назовем его киноэкспрессией, еще никто не делал. Мы первые.
Снимая "Гитлер капут!" мы хотели снять наш, российский "Голый пистолет". И думаю, что у нас получилось, я горжусь фильмом, он получился живой, в нем есть бесшабашность, молодой задор, есть свобода. И самое главное, я надеюсь, он очень смешной… Свободный человек способен смеяться над злом, способен любить, несмотря ни на что. И самое простое (и в то же время сложное) жить весело, радоваться этой самой жизни. Именно это мы и призываем делать — смеяться".
Но живенький задор, что совершенно очевидно, преследовал одну цель: все ту же продюсерскую выгоду. Для ее достижения в наши дни, как считается, хороши все средства. И требуется все новая и новая "свежатинка" — нарушение все новых табу. В этом и провокативность.
Великая Война и Великая Победа — табу для нас. Пародия на Великую Войну и Великую Победу — пусть и в уже заранее чуть сниженном, шпионском, варианте штирлицевой эпопеи (все же это не "Мертвые и живые", не "Они сражались за Родину") в нашем сознании невозможна. И нам не указ культурные стереотипы, работающие за границами. В Европе запрещена нацистская символика — наверняка рекламу в метро картины "Гитлер капут!" тоже бы запретили, как в Петербурге. Но с другой стороны, десятилетней давности картина "Жизнь прекрасна" Роберто Бениньи получила гран-при Каннского фестиваля и семь номинаций на "Оскара", а ведь многим из нас нестерпимой ложью показался тот итальянский концлагерь…
Короче говоря, отечественная общественность подвергла фильм Вайсберга и Ливнева с сугубо правильным названием "Гитлер капут!" остракизму, решив, что он покусился на святое. А фильм не покушался. Как балабановский "Груз 200", он целиком и полностью адресован недугам наших дней (и назывался в рабочем периоде — "Шпион нашего времени"), — только не, допустим, психиатрическому распаду личности, а вульгарному насморку. Который, тем не менее, будучи запущен, имеет самые неприятные и серьезные последствия.
А трэш и зубоскальство над персонажами и уровнем телевизора/телепрограммок разного сорта уже надоели. Поэтому провокационность картины столь же мелка, как ее художественность. И публика не шибко поддалась рекламному напору и количеству копий; хотя кассу картина собрала лучшую в первый уикенд, с финансовыми достижениями Тимура Бекмамбетова — а тем более, с количеством зрителей первоисточника — ее не сравнить. Осталась реакция социоактивных людей, публицистов и кинокритиков, профессия которых — оценки и слова.
Публицисты стали искать в фильме смыслы, которые туда заложились не то чтобы невольно, а просто по пути с материалом обычного капустника. Скажем, аудитория телетрансляций вручения кинематографической премии "НИКА" каждый год наблюдает ошметки (целиком не пропускает цензура) капустника, подготовленного Юлием Гусманом, Аркадием Ининым и другими товарищами, — ровно те же темы и ухватки, и редко бывает по-умному смешно. А кинокритики вынуждены разбираться в оттенках любого, хм, коричневого продукта ради его анализа и установления диагноза авторов.
Пора наконец сказать про авторов. Мариус Вайсберг фигурирует в отечественных справочниках еще как Бальчунас; в фильмографии имеет работу ассоциированным (не основным) продюсером на картине известного белорусского режиссера Михаила Пташука "В июне 41-го" (забавно, что Пташук же поставил "В августе 44-го" по знаменитой книге Владимира Богомолова). Это реальная история молодой американки Розы Ашкенази, которая 20 июня 1941 года приезжает в деревушку Ждановичи, на родину своих родителей, чтобы собрать фольклорный материал для будущего мюзикла, и тут — война.
А основным продюсером у Пташука был Сергей Ливнев, чрезвычайно интересный персонаж нашего кинематографа. Сын Марины Голдовской, оператора и режиссера-документалиста, доктора искусствоведения, профессора, которая двадцать лет назад стала известна всем своими работами "Архангельский мужик" и "Власть Соловецкая". Сергей Ливнев тоже окончил во ВГИКе операторский факультет, а потом сценарный. Дебютировал как сценарист "Ассы" Сергея Соловьева. Потом были собственные постановки "Кикс" (1991) и "Серп и молот" (1994); вот этот второй жестоко расправлялся — пародировал? — с самоуверенностью советской власти, страшной в своей тупой и подчиняющей силе.
Кроме того, Ливнев стал продюсером (в частности, делал "Страну глухих" с Валерием Тодоровским и "Сочинение ко Дню победы" с Сергеем Урсуляком), директорствовал на Студии Горького, придумал памятный профессионалам проект малобюджетного кино. А потом случился какой-то катаклизм по части, как говорили, финансов — и Ливнев уехал в 2000 году в Лос-Анджелес, где стал работать с Роджером Корманом, известным гуру и автором фильмов группы Б. Первым проектом Ливнева в этой серии стал "Гладиатрикс" (2001) в режиссуре упомянутого уже Тимура Бекмамбетова. Затем последовал тот самый "В июне 41-го" (2002), годом позже — "Изгнанник", который в Петербурге снимал Николай Лебедев, но, кажется, картина осталась не доделана…
К чему это я? Да к тому, как обычно, что существует презумпция невиновности художника. Почитаешь вот такой послужной список, сопоставишь данные, подумаешь немножко над самой картиной, охолонув от наглой свастики и танцев Гитлера на столе, — и ясно, что не было и не могло быть у авторов ни малейшего стремления принизить подвиг отцов и дедов. И значит, судить их надо, как обычно, — сугубо по эстетическим и профессиональным критериям.
А по ним выходит — провал и агента, и явки. Пьяный воздух свободы, всем известно, сыграл с профессором Плейшнером злую шутку.
Где посмотреть фильм "Гитлер капут!" в Краснодаре?
