Теперь, когда благодаря достижениям информационной эпохи почти полная стенограмма, с видеофрагментами, чрезвычайного съезда (общего собрания) Союза кинематографистов России доступна всем на Полит.ру, когда все репортажно-возмущенные и насмешливые тексты опубликованы, когда скандал продолжается, отчетлив факт: коренная проблема опять осталась за кадром и мало кого интересует.
Суть формулируется известными словами товарища, памятник которому только что продырявили вандалы в Петербурге. Ленин сказал о декабристах: страшно далеки они от народа. Осмелюсь утверждать: большинство и участников декабрьского YII съезда Союза кинематографистов России, и пришедших в Гостиный двор на акцию, озаглавленную как чрезвычайный внеочередной съезд (Общее собрание) Общественной организации "Союз кинематографистов Российской Федерации", под собою не чуют страны.
В чем коллег и упрекнул режиссер-документалист Валерий Тимощенко, живущий в Краснодаре. Что просто обязывает меня рассказать об этом именно на ЮГАх.
Но начать придется из 1997-го, когда в московском Доме кино проходил YI съезд СК РФ. Простите самоцитату из текста про него, она многое объясняет:
- Первое, что мы услышали, приехав в Москву: Соловьев уходить с поста председателя не хочет, будет драка, конкуренты – Михалков и Абдрашитов, Никита, конечно, мэтр и его знают на Западе, но – !!! (большие глаза) будут везде посажены свои люди и вообще – конец демократии! Он, правда, дал денег на съезд – не то 40 миллионов, не то 40 тысяч долларов... – не дал, а одолжил – не своих, студии "ТриТэ", а из Фонда культуры, который возглавляет... И он не хочет выбираться, а хочет, чтобы его попросили... Самое смешное, что именно так все и произошло – ну, почти так.
Михалкова тогда выбрали, он согласился возглавить с условиями (нарушения Устава, выборы карманного Правления и т.д.); все происходящее дало мне право написать: "Состояние униженности: выбора нет! – владело вашим корреспондентом… Обратно питерские ехали в вагоне номер тринадцать, долго не зажигался свет, один боевой пожилой кинематографист сказал: и правильно, не видно, как мы краснеем от стыда... "Почему?" – спросила я. – "Потому что бессмысленно все это – кого ни выбери, дальше Садового кольца все они не смотрят".
Через четыре месяца Михалков кличем собрал всех членов Союза в Кремлевском дворце съездов для подтверждения полномочий; произошло что-то вроде коронации – народ с окраин нашей необъятной родины, впервые за многие годы оказавшийся в Москве прекрасной весенней порой, что называется, забесплатно, счастливо опьянел и повел себя, как профессор Плейшнер на свободной территории. И выдал Никите Сергеевичу такой кредит доверия, который не снился ни Ельцину, ни Путину (при всей разности этих трех фигур).
Шли годы. Ни одна из проблем собственно Союза кинематографистов, ни один вопрос киноиндустрии и кинематографической общественности как таковых не были решены, а многие только усугубились; возникли и новые напасти. Это не значит, безусловно, что Михалков лично сделал что-то плохое. Это значит, что лидер, которого избрали в надежде на его близость руководству страны и "входимость" в кабинеты, так ни разу и не "вошел". Даже не попробовал хоть что-то общезначимое предпринять (по крайней мере, широкой публике такие действия неизвестны). Что-то конкретное, а не вещи вроде образования совета с непонятными функциями при премьер-министре…
О демократических же способах руководства на практике, а не в мыслях, Союз кинематографистов постепенно забыл, как и вся страна. В чем, надо признать, огромная вина и беда всех и каждого из нас – но особенно, полагаю, видных деятелей кинопроцесса. ("…мы платим втройне: За тех, кто шел с нами, за тех, кто нас ждал, За тех, кто никогда не простит нам то, что Рок-н-ролл мертв – а мы еще нет…" – БГ)
А еще СК России все эти годы сотрясали суды и скандалы. Что вместе с ухудшением качества фильмов и сериалов, при пособничестве желтой прессы, окончательно подорвало авторитет кинематографистов среди соотечественников. Публика была увлечена навязанным гаданием типа: соберет "Ирония судьбы-2" пятьдесят миллионов долларов или не соберет? снесет Михалков московский Дом кино или не снесет? – серьезные болезни киноиндустрии ее, что совершенно закономерно, ведь не трогают.
Однако вопросы управления собственностью СК волнуют москвичей-кинематографистов (достаточно автономные от СК РФ питерские шесть, кажется, лет отбивались от попыток захвата "центром" Дома творчество в Репино – и отбились). Кроме того, за эти годы неумный, всех ссорящий стиль правления Никиты Михалкова – нетерпимость, демонстративность, агрессивность, подтасовки – породил у слишком многих полное к председателю недоверие.
И по совокупности объективных ("ничего не сделано") и субъективных ("не верим ему") причин назрел бунт. Два года назад закончился срок пребывания Михалкова на посту председателя Правления; очевидно – уходить ему так не хотелось, что съезд не собирался и не собирался. Разве отговорка занятостью съемками "Утомленных солнцем -2"? При поставленном заместителе съезд мог быть легко подготовлен аппаратом заочно, – воли не было.
Наконец, в минувшем декабре VII съезд состоялся. На нем не одобрили даже деятельность Правления и, соответственно, его председателя, а уж кандидатуру Михаила Пореченкова в полноправные преемники просто отвергли; Председателем нового правления избрали Марлена Хуциева. При всем своем актерско-режиссерском чутье, Михалков не ожидал такого афронта, резко активизировался и начал откручивать историю назад.
Пошли суды, обмен резкими заявлениями и прочим. Был созван, как все знают, новый – чрезвычайный – съезд/общее собрание. И все знают, чем он закончился: Михалкова переизбрали, он теперь дубль-председатель СК РФ (по крайней мере, до решения Мосгорсуда, где лежит апелляция адвокатов Хуциева).
Согласился же сесть на новый срок Михалков, опять-таки, с условиями.
Он определяет состав дубль-Правления; продиктовал, и в списке оказались исключительно те, кто два дня славословил с трибуны; их и выбрали скопом.
Он изгоняет активную оппозицию – отказывается работать с теми, кто мощно проявил себя на съезде в декабре; требует запретить им избираться на любые посты в СК (что есть нарушение одного из главных демократических прав), – проголосовали и за это.
Он устанавливает срок своего пребывания в роли председателя – до осени, пока не найдет новую команду управленцев Союзом ("нужны менеджеры, которые понимают особенности творческих людей" – ума не приложу, что бы это значило в решении хозяйственных вопросов, тем более – в разрешении проблем индустрии), и получает карт-бланш на поиск такой команды. Конечно, одобрили и это (голоса никто не считал: "видно же, что большинство", – говорили в президиуме).
Осенью же михалковцам придется принимать поправки к Уставу – во второй день съезда полнейшее отсутствие кворума не позволило это сделать. Печально признавать, но изрядное число коллег опять проявили соразмерность своему лидеру и поддакнули ему тем, что сольной партией героя насладились, а потрудиться над Уставом – лень.
Впрочем, даже к счастью. Иначе ведущие точно спровоцировали бы агрессивно-послушное большинство проголосовать за проект Устава, который окончательно добьет демократическое устройство общественной организации, юридически сделает ее управление авторитарным. В проекте предложены два пункта, которые обеспечат Правлению право распускать профессиональные Гильдии и принимать решения по имуществу и финансам Союза (это прерогатива съезда).
Однако мы еще посмотрим, как поведут себя сами Гильдии – возникшие и укрепившиеся за эти годы свободные объединения профессионалов в кино, естественно вставшие в оппозицию к михалковскому Правлению, чем навсегда прогневавшие этого председателя. Сомневаюсь, что они послушно самоустранятся, – скорее, оппозиция станет еще более жесткой.
Но в Гостином дворе уже совершились откровенно антидемократические действия. Во-первых, подвергнута поношению газета "СК новости" (многотиражка Союза кинематографистов, бесплатно рассылаемая по почте) и ее редактор Дмитрий Салынский: он позволил себе публиковать материалы обеих конфликтующих сторон; газету закроют, редактора уволят.
Во-вторых, исключен из СК президент Гильдии киноведов и кинокритиков Виктор Матизен. О призраках сталинских партийных чисток, будто заполнивших Гостиный двор, уже написано немало. Признаюсь, было просто страшно видеть фельетонно-крокодильски перекошенные лица коллег ("Какие нервные лица – быть беде", – БГ), слышать призывы с трибуны типа "Ату!" и крики Матизену: "Вас исключили – сдайте билет! Покиньте зал!". При этом большинство людей из провинции статей Матизена наверняка не читали – он работает в газете, которая не продается даже в Петербурге, не то что по стране. А возраст негодующих с высокой долей уверенности заставляет предположить, что они не живут в Интернете…
Спасибо, президиум и масса не догадались вспомнить о запрете на профессию – проголосовать за то, чтобы статьи Матизена перестали печатать. Это (пока?) невозможно, слава богу. И непонятно, считать ли Матизену себя исключенным: судебные споры о легитимности обоих съездов/собраний, возможно, продолжатся еще не один месяц.
А еще столь конкретные антидемократические действия дополнились оскорбительными доносительскими речами. Вся пресса обвинена в подкупленности на американские деньги, все оппоненты скопом оказались проводниками "либерально-атлантической диктатуры". То есть, однозначно: все, кто против Михалкова, с его декларируемым патриотизмом и имиджем государственника, – продали свою Родину, стали врагами народа.
Это слишком серьезно, чтобы касалось только работников кино. Никита Михалков на самом деле не только заставил кинематографическое болотце стать твердью и расколоться в противостоянии ("Мы встретимся снова, мы скажем "Привет", – В этом есть что-то не то…" – БГ), но подал пример, знак тем, кто тайно или явно желает окончательного возвращения в стране старых порядков.
Вот и пришло время еще раз подумать, насколько все происходящее много лет "не выходит за рамки Садового кольца".
И пора мне наконец процитировать, что называется, реальную жизнь, а не слова, навязывающие или отвергающие те либо иные модели поведения людям, не склонным к самостоятельному критическому анализу, – процитировать краснодарского режиссера-документалиста Тимощенко. Вот его речь дословно, с минимальным сокращением, вчитайтесь.
Валерий сказал, что живет на берегу Черного моря.
- Это просто край России. Происходит поразительная вещь. Люди, которые живут на окраине, мыслят страной. Мы вынуждены мыслить всей страной – Россией, потому что если её нет, нам очень плохо, очень кисло становится и опасно жить, понимаете, если нет империи, если нет России.
Москва мыслит суперпровинциально, как регион. Она думает, что это даже не Союз кинематографистов Москвы, а Союз кинематографистов одного района или Дома кино. И все это сейчас слышит наша страна. Я думаю, что мы это переживем, что как-то устыдимся. Вот люди живут, не чуя за собой России, страны. Легче мне договориться о чем угодно, о любых сетевых проектах с Владивостоком, с Пермью, с Иркутском. Как только через Москву начинаешь действовать, все вязнет. Москва не выполняет свою столичную функцию. Давайте с этим бороться, иначе у нас страны просто не будет…
Вот пример. На некоторых окраинах России идут войны. Документалисты должны быть там. Великая школа фронтового репортажа утеряна в кино… Мы на этой территории вообще не присутствуем – там телевизионщики, дай Бог им здоровья, рискуют. Но в смысле государственном военного кино, которое было, теперь нет… Чтобы кинодокументалисту попасть на место военных действий, ему приходится скрывать свое имя и профессию, надевать камуфляж, проникать тайком и работать без всякого прикрытия и защиты, в отличие от телевизионщиков.
Мало того, что тебя не пускают, мало того, что стреляли по псковскому оператору и убили его, то есть государство его не защищало. Но я вот столкнулся с тем, что вся профессиональная хроника, допустим, первой чеченской войны сделана с другой стороны. Понимаете, о чем я говорю? То есть Союз кинематографистов не работал.
И сейчас, в Цхинвале, происходило то же самое. А если бы мы своей стране помогли, она бы тогда нам ответила, и был бы другой уровень разговора… Никита Сергеевич, извините, я немножко волнуюсь, но смысл в том, что есть еще офицерская честь… Сейчас очень серьезное время, сейчас не до шуток. Давайте вернемся к тому, что у нас было раньше, а у нас была замечательная школа, были кинематографисты, которые защищали свою страну, и этими кадрами они её прикрывали. Это было оружие, которое сейчас негоже вот так бросать, независимо от обиды и прочего.
Поскольку отчета мандатной комиссии не прозвучало, мы не знаем, сколько в зале было коллег из Москвы, а сколько из Питера и других региональных организаций. Не знаем профессионального состава присутствующих, степени их участия в реальном сегодняшнем кинопроизводстве. Валерию Тимощенко аплодировали, его даже избрали в правление, но предложенный им "вес", конечно же, не был взят.
Поскольку истинный патриотизм – дело трудное.
Гораздо легче, с одной стороны, уповать на лидера, тем более столь успешно актерствующего. Гораздо легче, с другой стороны, добиваться/выманивать у внушаемых пожилых людей (средний возраст собравшихся был за шестьдесят) разрешения на снос старого Дома кино в центре Москвы и постройку там бизнес-центра, который, мол, "вас же и будет кормить". Гораздо легче обличать абсолютно мнимый либерально-атлантический заговор и даже снимать очередную игровую эпопею о прошлой войне, чем защищать документалистов и журналистов от реальных пуль.
Такова подлинная "картинка" общества в зеркале гостинодворского собрания, на мой взгляд.
Возвращаясь к делам кинематографистов (только потому, что мы, как говорят умные люди, прогностическая часть общества), подчеркну разницу ощущений от съездов 1997/98 годов и теперешних событий. При всем пережитом кошмаре и неясном общем будущем, нет никакой внутренней униженности (только злость), ибо теперь есть выбор. Между мертвым СК и живыми профессиональными гильдиями. Они просто обязаны сохраниться и, может быть, через какое-то время образовать новый союз.
… В половине девятого вечера 31 марта на трибуну вышел юрист и сказал неновость: кворума нет, обсуждать дела невозможно, следует разойтись, если повестка дня исчерпана. Разошлись, не образовав Уставную комиссию, не выбрав председателя комиссии ревизионной, не зачитав даже никакой резолюции чрезвычайного съезда, над которой зачем-то работала редакционная группа.
А вот интересно, какой там был набор слов?
