Писатель Олег Гладов уже вошел в число представителей так называемой новой русской прозы, но пока еще не стал персонажем культовым. Недавно он заключил контракт с издательским домом "Азбука", перейдя тем самым на новый уровень литературной известности. Сегодня отношение критиков к автору противоречивое, а читателей – все более благосклонное. Об этом, как минимум, говорит25-тысячный тираж его книги "Гипно Некро Спам".
Начало
Олег, судя по биографии, у Вас весьма насыщенная и крайне разнообразная жизнь. Писательство – это просто очередной этап? Или все шло по нарастающей: сначала стихи, рассказы, повести и потом роман? И как это было: для себя или для публики?
- Будет нечестно, если я скажу, что я писал только для себя. Я просто писал, собираясь это как-нибудь потом издать, может быть самиздатом. То есть не так: я пишу только для себя".
Есть люди, которые говорят, что пишут для себя. Но всегда ведь хочется показать кому-то. Я сразу писал, рассчитывая на то, что я буду это кому-то показывать. Но это означало не широким массам, а друзьям. Что могло ожидать самиздатовскую книгу? Небольшой тираж, небольшое количество читателей. Поэтому это случайно получилось – издать книгу.
Каким образом?
- Живя на Севере, я снял с ребятами фильм, который тут в Москве получил какой-то там приз. Это друг мой Вова отнес нашу работу на фестиваль "Стык 2003" и отдал жюри, даже не спросив у нас разрешения, у людей которые создавали этот фильм. И лента настолько понравилась одному из организаторов, что они включили его в конкурсную программу, а там еще и дали спецприз.
Примерно за полгода до этого я дописал свою книгу ("Любовь стратегического назначения"), и отдал по частям набирать ее друзьям. И распечатал такую толстую пачку бумаги, скрепил ее, написал на обложке "Олег Гладов" и отдал все тому же Вове. Он тогда жил в Москве, а я нет. Я сказал ему: "Встретишь там кого-нибудь из издательского бизнеса, сразу же отдай, а там посмотрим, что будет дальше".
И вот как раз на фестивале "Стык 2003" меня не было, а Вова был. И его спросили о том, кто написал сценарий. Он ответил: "Это мой друг, и, кстати – вот, пожалуйста". И отдал ту самую пачку. Оказалось, что этот человек имел отношение к издательскому бизнесу. Они мне потом написали письмо, и так появилась "Любовь стратегического назначения".
А что насчет самого начала писательства?
- Если быть честным, то я стал писать с третьего класса. Я брал ручку и писал какую-то чепуху. Я писал что-то там про индейцев и инопланетян, и это была полная чушь. Вот это я никому не показывал, потому что это было ерундой. Поэтому лет в девять я с прозой завязал… Надолго. И где-то в середине девяностых я почувствовал, что хочу писать.
Это было неожиданно. Я сидел дома и почувствовал, что хочу написать рассказ. Это было воскресенье, зимнее утро, как сейчас помню, год 1995 может быть. Я взял ручку и написал короткий рассказ. Название я ему не придумал и написал: "Без названия". Рассказ утерян на данный момент, но я помню, что там было что-то о каких-то мальчиках, занимающихся в каком-то фотокружке, и что они пошли фотографировать пейзажи, нашли противотанковую мину и взорвались. Странный был рассказ.
Ваши первые книги, кстати, буквально раритет – ни в магазинах не встретишь, ни в Интернете не найдешь…
- Ну, да. "Любви стратегического назначения" осталось только сто штук у меня дома, больше нигде не найдете. Это первая моя книга. Я когда расторгал контракт с первым издательством, забрал непроданные экземпляры.
А зачем расторгали?
- Потому что "Азбука" пригласила к сотрудничеству и захотела переиздать первые книги. Я согласился. Мои первые книги абсолютно другие. А такую как "Гипно Некро Спам" я никогда больше не напишу. Это точно.
Гипно Некро Спам
Когда читаешь "Гипно Некро Спам", то есть ощущение, что издательство захотело выпустить три книги, а у вас было две. Поэтому они вас заперли где-то в Подмосковье, непрерывно крутили арт-хаусные фильмы и заставляли писать быстро.
- (Смеется). Это просто был выплеск некой энергии. Так как я писал эту книгу – я еще ничего не писал. Обычно я пишу так: она вынашивается, вылеживается как-то. И потом я пишу. Залпом. В тот момент, когда книга уже заполняет меня до предела, я беру ручку и пишу.
"Любовь стратегического назначения" я сделал за месяц. В датах стоит срок в три года. Но это она думалась три года, а написана практически за месяц. Точнее первую треть я написал, и потом она у меня очень долго лежала. Это была моя первая книга, я не знал, что она там где-то будет напечатана, и просто писал, когда появлялась свободная минута… Первая треть у меня вызывала всяческие терзания: она то нравилась, то нет. И я показывал ее всем своим знакомым и пытался понять, стоит ли мне дальше писать. Все говорили: "Интересно". И я дописал.
А "Смех Again" – она тоже так делалась. Она вынашивалась-вынашивалась черновиками какими-то, и потом залпом… Я четыре недели никуда не выходил, оброс, выглядел очень страшно. А затем почти месяц набирал этот текст. В тот момент я еще не умел печатать и сидел, тыкая по клавиатуре двумя пальцами.
А у меня как-то не получается писать на бумаге.
- А у меня при печати на клавиатуре появляется неприятный такой эффект отстраненности. Исчезает то самое шаманство, которое присутствует в тот момент, когда пишешь на бумагу. Там же каждое нажатие, поворот пера… И вообще, все творчество, которым я занимаюсь, это скорее шаманство. И режиссура, и писательство.
Если у Вас разборчивый почерк, то можно сканировать и печатать. Синтез искусства и технологии, опять же...
- Да, была такая идея. Насчет почерка: дело в том, что когда я работал журналистом, то жалел наборщиков, которые сидят и постоянно матерятся на журналистов, и старался сразу так писать – разборчиво. Вообще, написание книги такой процесс, от которого я стараюсь получать удовольствие. Мне нравится! Поэтому я сижу и пишу. От руки мне больше всего нравится это делать.
Книгу "Гипно Некро Спам" оценивают как портрет некого поколения. Это типичные люди этого показанного поколения или нет? Вы старались показать кого? Люди такими должны быть или не должны быть?
- Сначала мне казалось, что я что-то нереальное выдумываю. Потом вспомнил, что большинство своих героев брал из жизни. Кстати, в "Гипно Некро Спаме" на странице номер 267 есть некий случай с неким Вовилой, который учился в Казанском суворовском училище. Это самый настоящий случай, вот этот человек, который нас сейчас фотографирует, был свидетелем. Это реальный случай. Хотя все выглядит как полный бред.
Для меня единственным моментом, который был абсолютно не понят, стал процесс издания журнала. Зная издательский процесс, как-то не укладывается в голове, что это вот так вот все.
- Я не хотел этого говорить, но, видимо, придется… Люди, очень невнимательно прочли эту книгу. Если бы они внимательно читали книгу, они бы обратили внимание на время действия.
Это будущее, потому что там была фраза о том, что Евдокимов умер лет 20 назад.
- Да! Я не хочу сказать, что это фантастика, потому что слово "фантастика" отталкивает само по себе большое количество людей. Есть книги, которые не попадают под определенный жанр. Это такой сплав. Я взял настоящие какие-то истории из своей жизни. Эта книга во мне давно зрела, я видел какую-то цветовую гамму, картинки, но не мог словами выписать...
И вот когда я стал жить в Москве и плотно работать над одним проектом как режиссер, то у меня оставалось времени мало – я уходил рано утром, а попадал домой в районе двенадцати. И эта атмосфера: постоянные перемещения в метро, общение со множеством странных людей и ночное писание. Я писал примерно с полуночи до 3-4 утра, потом немного спал и снова шел на работу. Я довел себя до какого-то космического состояния, и это наверно видно в этой книге. Постоянный недосып. Я писал каждую ночь, в течение пяти месяцев. Почти полгода.
И все же. Есть характеры Ваших персонажей, неважно в каком они времени и в каком месте. У героев есть свое отношение к жизни, мысли. И быть как они – это нормальное состояние для человека? Это хорошо или плохо? Или просто констатация факта – так бывает.
- Да, ведь так и бывает. Я таких людей знаю десятки, которые ведут подобный образ жизни. Они знают, что занимаются практически самоуничтожением, но они продолжают это делать.
А они занимаются самоуничтожением из идеологических соображений или тоже просто так?
- Они просто так живут. Я пытался показать, что у героев просто такой образ жизни, и им это нравится. Кому-то нравится, кому-то нет. Там вот есть некто Мирослав Мотузный, он вынужден так жить. Ему вообще это не нравится, но он сам себя убеждает какое-то время: "Я так хочу". А потом, когда уже пресытился, наверное, ушел. Что касается моих персонажей, то они на самом-то деле живут какой-то отдельной от меня жизнью...
Кто-то из критиков писал, что Мирослав – единственный положительный персонаж в книге.
- Да, я тоже читал.
Как относитесь к этому?
- Да, он, наверное, единственный положительный, и как писал критик "вызывает омерзение". Единственный, кто "не хочет участвовать в этой вакханалии", но при этом омерзительный. У меня он не вызывает омерзения.
Какой-то он все же "неположительный".
- Ну да, какой же он положительный? Мне показалось, что я во второй половине романа стал немножечко расставлять точечки. Ади сначала казался таким харизматичным персонажем, но в конце мы узнаем, что это изначально был никакой не Ади, а Дима Петров, самый обычный парень, который сам себя так накрутил до такого состояния… Так получается…
Периодически во время чтения возникает чувство некой параллели с "Бойцовским клубом". Сначала это плакат за спиной у Ади, потом некая организация, где он лидер, затем исчезновение Ади.
- Я не старался этого эффекта достичь. Просто у меня друг, как и я, работал журналистом, и у него за спиной висел такой плакат. Вот я его туда и "воткнул". Он – этот человек – что-то подарил образу Ади. Вообще у меня все персонажи – собирательные. Нет такого, чтоб он был до конца выдуманный. Просто это обычно не один человек, а в одном персонаже два-три человека собрано, похожих друг на друга. Я беру истории с ними произошедшие и их реакции на различные ситуации… Объединяю, и получается один яркий персонаж.
Продолжение
Олег, каковы вообще Ваши отношения с сюжетом? Да простят литературные критики, но мне кажется, что Мураками, например, использует сюжет как прикрытие, для него важно показать отношения и свои мысли об отношениях.
- Вполне может быть. Вот Пауло Коэльо это практикует. Он просто свои мысли выливает. А мои сюжеты – не знаю, как они появляются. Вот я недавно разговаривал с человеком из издательства как раз по этому поводу.
Сейчас я пишу книгу, ее рабочее название "Полли хочет крекер". Эта книга неожиданно на меня рухнула года полтора назад. Просто я понял, что мне нужно срочно записать – поперла какая-то информация, я стал писать и писал непрерывно две недели. Как принтер: мне дали пачку бумаги, и я просто быстро-быстро записывал. Этот роман от начала до самого конца просто ко мне пришел со всем сюжетом, со всеми перипетиями. Да простят меня мои читатели – но, в начале моей писательской карьеры бывало я точно не знал, чем может закончится тот или иной мой текст. Бывали варианты…
Вот сейчас как раз выйдет сборник рассказов, которые совершенно не похожи на "Гипно Некро Спам". На "Гипно Некро Спам" больше ничего не похоже. Это очень странная книга. И как я уже сказал, вряд ли напишу еще что-нибудь подобное.
Ваши тексты кажутся довольно ритмичными. Как Вам кажется, оправданно ли использовать в прозе поэтические приемы?
- Конечно! Я считаю, что ритм текста – это очень важно. Я стараюсь в каждый текст его (ритм) вкладывать, и раньше это всегда вызывало бешенство у корректоров. Они мне говорили: "Да что такое!? Куда ты ставишь запятые???". Я им отвечал, что это авторские знаки препинания. Все это было в угоду ритмике. Иногда я оставляю предложение без знаков препинания совсем. Для того чтобы с новой строчки "по печени" дать.
А есть ли еще какие-нибудь излюбленные литературные приемы?
- Не то чтобы приемы, но есть такая штука… Мы только недавно сами заметили. У меня получается концептуальное творчество, где герои кочуют из книги в книгу. Например, "Любовь стратегического назначения", "Смех Again"… И еще будет роман "[2:НОЛЬ]" завершающий эту историю. Это будет трилогия. Хотя "Смех Again" и "Любовь стратегического назначения" вроде бы между собой не переплетаются, но когда будет готова третья книга, и вы их все три прочтете – наконец-то сложится картина.
"[2:НОЛЬ]" выйдет после "Полли Хочет Крекер"?
- На самом деле, я не знаю. У меня лежит в черновиках сейчас несколько произведений. Я сейчас постараюсь "Полли" написать, потому что она мне максимально понятна тем, что в ней будет и чем закончится. Хотя в "[2:НОЛЬ]", в принципе, тоже все понятно. А еще есть куча рассказов… Но все дело в том, что у меня не хватает времени. Было бы его больше – я бы с удовольствием только писал.
Как происходит диалог с издательством? Они требуют рассказать, о чем будет книга и как написана?
- Мне издатель доверяет. Они меня даже не спрашивают подробностей, просто говорят: "Есть что еще?". И потом: "Сколько?". Я говорю: "Еще столько-то произведений в черновиках". Это их радует.
А каковы реальные тиражи Ваших книг? Потому что когда открываешь того же Паланика, и на книге написано "5000 экземпляров", как-то не верится в эту цифру, она наверняка больше.
- Вот с прошлым издательством у меня вышло непонятно. Они все время говорили, что "Любовь стратегического назначения" совершенно не продается, а когда я пришел расторгать контракт – осталось всего 100 экземпляров. Поэтому я даже и не знаю, сколько реально их было напечатано. Сейчас на "Гипно Некро Спаме" написано 25 000 экземпляров, это так и есть.
Автор
Вас иногда называют представителем альтернативной прозы? Что это такое – альтернативная проза? Чему она альтернативна?
- Я себя не считаю представителем какого-то андеграунда. В свое время, когда я играл на гитаре в группе, мы вроде как играли альтернативную музыку. Во всяком случае так писали на афишах. Но уже тогда мы спрашивали друг у друга: "А почему это альтернатива? Чему конкретно альтернатива мы?".
Когда мы об этом задумались, то для себя решили, что мы просто играем музыку. Также и с книгами – я просто пишу…
Чувствуете себя рупором поколения?
- Мне постоянно задают этот вопрос, а я его не совсем понимаю. Во-первых, рупором какого поколения? Мне почти 35 лет, я просто живу и наблюдаю. Я жил и в южных, и в северных городах, в больших и маленьких, наблюдал за жизнью и описывал ее. Ничего сверх этого я сказать не могу.
В свое время я был помощником депутата Государственной Думы РФ, об этом правда никто не знает. Я был помощником в СМИ. После этого опыта, я всем своим знакомым говорю: "Никому не верьте! Потому что я видел, как это делается и что это за технологии. Поэтому я очень рад, что сегодня моя работа никак не связанна с политикой. Все, что мы делаем в моей компании – чистое творчество.
Биография утверждает, что Вы не только писатель и журналист, но еще и режиссер. Над чем работаете в этом последнем качестве?
- Последний проект мы делали для телеканала "Бибигон" совместно с благотворительным фондом Владимира Спивакова. Это серия из 26 короткометражных документальных фильмов о детях – стипендиатах этого фонда. Это был очень сложный проект, на котором мы превратились в зомби, очень много работали. Сами писали сценарий, сами монтировали, сами снимали. Я был там соавтор сценария и режиссер.
И снова бессонница, вероятно… Отсутствие сна как-то влияет на Ваше мировосприятие?
- Бессонница какое-то время было моим вторым "я". Болел ей где-то с 1992 по 2005. Я просто однажды перестал спать и в это же время начал писать.
Вообще не спали?
Просто очень плохо и очень мало спал.
Мне в таких случаях помогает сбор трав успокаивающих.
- А мне уже ничего в таких случаях не помогает. Внутри такое чувство: пока я не выпишу то, что накопилось – не успокаиваюсь. Ложусь спать, зеваю, а уснуть не могу, когда такое вот творческое состояние. Я всегда заранее чувствую, что назревает новая книга, потому что примерно за две недели до этого пропадает сон.
В перерывах между работой что-нибудь читаете? Какие книги нравятся?
- Мне очень нравится Фазиль Искандер, я от каждого его произведения получаю неимоверное удовольствие. Аксенов мне очень нравится, не весь, но очень многое. Недавно прочел Алексея Иванова, и мне тоже понравилось. Неплохой язык, хороший сюжет. "Сто лет одиночества" Маркеса хороша… Хотя я понимаю тех, кому эта книга не нравится.
К тем, кто не понимает ваши книги, как относитесь?
- Я очень хорошо понимаю тех, кому не нравится "Гипно Некро Спам". И даже понимаю, почему, и за что именно он им не нравится.
А на основании чего Вы вообще судите о людях? Есть ли какие-нибудь абсурдные и не на чем не основанные приметы, знаки? У меня, например, вызывают недоверие люди с короткими пальцами.
- Я – Скорпион, а у Скорпионов, как говорят, очень сильно развита интуиция. Я смотрю в глаза и почти сразу все понимаю. Мне достаточно пару раз пообщаться с человеком, иногда даже одного раза достаточно. Это основано не на мозгах, это что-то другое...
Мистика?
- Да, в жизни вообще очень много мистических моментов, но я на этом не зацикливаюсь. Некоторые вещи очень уж не похожи на совпадения. Кстати, вот такая же ручка, как у Вас, у меня была, пока не потерял.
Мне на день рождения подарили.
- И мне ее подарили на день рождения! В общем, мистики много в этой жизни, но заморачиваться на ней не стоит.
Начало
Олег, судя по биографии, у Вас весьма насыщенная и крайне разнообразная жизнь. Писательство – это просто очередной этап? Или все шло по нарастающей: сначала стихи, рассказы, повести и потом роман? И как это было: для себя или для публики?
- Будет нечестно, если я скажу, что я писал только для себя. Я просто писал, собираясь это как-нибудь потом издать, может быть самиздатом. То есть не так: я пишу только для себя".
Есть люди, которые говорят, что пишут для себя. Но всегда ведь хочется показать кому-то. Я сразу писал, рассчитывая на то, что я буду это кому-то показывать. Но это означало не широким массам, а друзьям. Что могло ожидать самиздатовскую книгу? Небольшой тираж, небольшое количество читателей. Поэтому это случайно получилось – издать книгу.
Каким образом?
- Живя на Севере, я снял с ребятами фильм, который тут в Москве получил какой-то там приз. Это друг мой Вова отнес нашу работу на фестиваль "Стык 2003" и отдал жюри, даже не спросив у нас разрешения, у людей которые создавали этот фильм. И лента настолько понравилась одному из организаторов, что они включили его в конкурсную программу, а там еще и дали спецприз.
Примерно за полгода до этого я дописал свою книгу ("Любовь стратегического назначения"), и отдал по частям набирать ее друзьям. И распечатал такую толстую пачку бумаги, скрепил ее, написал на обложке "Олег Гладов" и отдал все тому же Вове. Он тогда жил в Москве, а я нет. Я сказал ему: "Встретишь там кого-нибудь из издательского бизнеса, сразу же отдай, а там посмотрим, что будет дальше".
И вот как раз на фестивале "Стык 2003" меня не было, а Вова был. И его спросили о том, кто написал сценарий. Он ответил: "Это мой друг, и, кстати – вот, пожалуйста". И отдал ту самую пачку. Оказалось, что этот человек имел отношение к издательскому бизнесу. Они мне потом написали письмо, и так появилась "Любовь стратегического назначения".
А что насчет самого начала писательства?
- Если быть честным, то я стал писать с третьего класса. Я брал ручку и писал какую-то чепуху. Я писал что-то там про индейцев и инопланетян, и это была полная чушь. Вот это я никому не показывал, потому что это было ерундой. Поэтому лет в девять я с прозой завязал… Надолго. И где-то в середине девяностых я почувствовал, что хочу писать.
Это было неожиданно. Я сидел дома и почувствовал, что хочу написать рассказ. Это было воскресенье, зимнее утро, как сейчас помню, год 1995 может быть. Я взял ручку и написал короткий рассказ. Название я ему не придумал и написал: "Без названия". Рассказ утерян на данный момент, но я помню, что там было что-то о каких-то мальчиках, занимающихся в каком-то фотокружке, и что они пошли фотографировать пейзажи, нашли противотанковую мину и взорвались. Странный был рассказ.
Ваши первые книги, кстати, буквально раритет – ни в магазинах не встретишь, ни в Интернете не найдешь…
- Ну, да. "Любви стратегического назначения" осталось только сто штук у меня дома, больше нигде не найдете. Это первая моя книга. Я когда расторгал контракт с первым издательством, забрал непроданные экземпляры.
А зачем расторгали?
- Потому что "Азбука" пригласила к сотрудничеству и захотела переиздать первые книги. Я согласился. Мои первые книги абсолютно другие. А такую как "Гипно Некро Спам" я никогда больше не напишу. Это точно.
Гипно Некро Спам
Когда читаешь "Гипно Некро Спам", то есть ощущение, что издательство захотело выпустить три книги, а у вас было две. Поэтому они вас заперли где-то в Подмосковье, непрерывно крутили арт-хаусные фильмы и заставляли писать быстро.
- (Смеется). Это просто был выплеск некой энергии. Так как я писал эту книгу – я еще ничего не писал. Обычно я пишу так: она вынашивается, вылеживается как-то. И потом я пишу. Залпом. В тот момент, когда книга уже заполняет меня до предела, я беру ручку и пишу.
"Любовь стратегического назначения" я сделал за месяц. В датах стоит срок в три года. Но это она думалась три года, а написана практически за месяц. Точнее первую треть я написал, и потом она у меня очень долго лежала. Это была моя первая книга, я не знал, что она там где-то будет напечатана, и просто писал, когда появлялась свободная минута… Первая треть у меня вызывала всяческие терзания: она то нравилась, то нет. И я показывал ее всем своим знакомым и пытался понять, стоит ли мне дальше писать. Все говорили: "Интересно". И я дописал.
А "Смех Again" – она тоже так делалась. Она вынашивалась-вынашивалась черновиками какими-то, и потом залпом… Я четыре недели никуда не выходил, оброс, выглядел очень страшно. А затем почти месяц набирал этот текст. В тот момент я еще не умел печатать и сидел, тыкая по клавиатуре двумя пальцами.
А у меня как-то не получается писать на бумаге.
- А у меня при печати на клавиатуре появляется неприятный такой эффект отстраненности. Исчезает то самое шаманство, которое присутствует в тот момент, когда пишешь на бумагу. Там же каждое нажатие, поворот пера… И вообще, все творчество, которым я занимаюсь, это скорее шаманство. И режиссура, и писательство.
Если у Вас разборчивый почерк, то можно сканировать и печатать. Синтез искусства и технологии, опять же...
- Да, была такая идея. Насчет почерка: дело в том, что когда я работал журналистом, то жалел наборщиков, которые сидят и постоянно матерятся на журналистов, и старался сразу так писать – разборчиво. Вообще, написание книги такой процесс, от которого я стараюсь получать удовольствие. Мне нравится! Поэтому я сижу и пишу. От руки мне больше всего нравится это делать.
Книгу "Гипно Некро Спам" оценивают как портрет некого поколения. Это типичные люди этого показанного поколения или нет? Вы старались показать кого? Люди такими должны быть или не должны быть?
- Сначала мне казалось, что я что-то нереальное выдумываю. Потом вспомнил, что большинство своих героев брал из жизни. Кстати, в "Гипно Некро Спаме" на странице номер 267 есть некий случай с неким Вовилой, который учился в Казанском суворовском училище. Это самый настоящий случай, вот этот человек, который нас сейчас фотографирует, был свидетелем. Это реальный случай. Хотя все выглядит как полный бред.
Для меня единственным моментом, который был абсолютно не понят, стал процесс издания журнала. Зная издательский процесс, как-то не укладывается в голове, что это вот так вот все.
- Я не хотел этого говорить, но, видимо, придется… Люди, очень невнимательно прочли эту книгу. Если бы они внимательно читали книгу, они бы обратили внимание на время действия.
Это будущее, потому что там была фраза о том, что Евдокимов умер лет 20 назад.
- Да! Я не хочу сказать, что это фантастика, потому что слово "фантастика" отталкивает само по себе большое количество людей. Есть книги, которые не попадают под определенный жанр. Это такой сплав. Я взял настоящие какие-то истории из своей жизни. Эта книга во мне давно зрела, я видел какую-то цветовую гамму, картинки, но не мог словами выписать...
И вот когда я стал жить в Москве и плотно работать над одним проектом как режиссер, то у меня оставалось времени мало – я уходил рано утром, а попадал домой в районе двенадцати. И эта атмосфера: постоянные перемещения в метро, общение со множеством странных людей и ночное писание. Я писал примерно с полуночи до 3-4 утра, потом немного спал и снова шел на работу. Я довел себя до какого-то космического состояния, и это наверно видно в этой книге. Постоянный недосып. Я писал каждую ночь, в течение пяти месяцев. Почти полгода.
И все же. Есть характеры Ваших персонажей, неважно в каком они времени и в каком месте. У героев есть свое отношение к жизни, мысли. И быть как они – это нормальное состояние для человека? Это хорошо или плохо? Или просто констатация факта – так бывает.
- Да, ведь так и бывает. Я таких людей знаю десятки, которые ведут подобный образ жизни. Они знают, что занимаются практически самоуничтожением, но они продолжают это делать.
А они занимаются самоуничтожением из идеологических соображений или тоже просто так?
- Они просто так живут. Я пытался показать, что у героев просто такой образ жизни, и им это нравится. Кому-то нравится, кому-то нет. Там вот есть некто Мирослав Мотузный, он вынужден так жить. Ему вообще это не нравится, но он сам себя убеждает какое-то время: "Я так хочу". А потом, когда уже пресытился, наверное, ушел. Что касается моих персонажей, то они на самом-то деле живут какой-то отдельной от меня жизнью...
Кто-то из критиков писал, что Мирослав – единственный положительный персонаж в книге.
- Да, я тоже читал.
Как относитесь к этому?
- Да, он, наверное, единственный положительный, и как писал критик "вызывает омерзение". Единственный, кто "не хочет участвовать в этой вакханалии", но при этом омерзительный. У меня он не вызывает омерзения.
Какой-то он все же "неположительный".
- Ну да, какой же он положительный? Мне показалось, что я во второй половине романа стал немножечко расставлять точечки. Ади сначала казался таким харизматичным персонажем, но в конце мы узнаем, что это изначально был никакой не Ади, а Дима Петров, самый обычный парень, который сам себя так накрутил до такого состояния… Так получается…
Периодически во время чтения возникает чувство некой параллели с "Бойцовским клубом". Сначала это плакат за спиной у Ади, потом некая организация, где он лидер, затем исчезновение Ади.
- Я не старался этого эффекта достичь. Просто у меня друг, как и я, работал журналистом, и у него за спиной висел такой плакат. Вот я его туда и "воткнул". Он – этот человек – что-то подарил образу Ади. Вообще у меня все персонажи – собирательные. Нет такого, чтоб он был до конца выдуманный. Просто это обычно не один человек, а в одном персонаже два-три человека собрано, похожих друг на друга. Я беру истории с ними произошедшие и их реакции на различные ситуации… Объединяю, и получается один яркий персонаж.
Продолжение
Олег, каковы вообще Ваши отношения с сюжетом? Да простят литературные критики, но мне кажется, что Мураками, например, использует сюжет как прикрытие, для него важно показать отношения и свои мысли об отношениях.
- Вполне может быть. Вот Пауло Коэльо это практикует. Он просто свои мысли выливает. А мои сюжеты – не знаю, как они появляются. Вот я недавно разговаривал с человеком из издательства как раз по этому поводу.
Сейчас я пишу книгу, ее рабочее название "Полли хочет крекер". Эта книга неожиданно на меня рухнула года полтора назад. Просто я понял, что мне нужно срочно записать – поперла какая-то информация, я стал писать и писал непрерывно две недели. Как принтер: мне дали пачку бумаги, и я просто быстро-быстро записывал. Этот роман от начала до самого конца просто ко мне пришел со всем сюжетом, со всеми перипетиями. Да простят меня мои читатели – но, в начале моей писательской карьеры бывало я точно не знал, чем может закончится тот или иной мой текст. Бывали варианты…
Вот сейчас как раз выйдет сборник рассказов, которые совершенно не похожи на "Гипно Некро Спам". На "Гипно Некро Спам" больше ничего не похоже. Это очень странная книга. И как я уже сказал, вряд ли напишу еще что-нибудь подобное.
Ваши тексты кажутся довольно ритмичными. Как Вам кажется, оправданно ли использовать в прозе поэтические приемы?
- Конечно! Я считаю, что ритм текста – это очень важно. Я стараюсь в каждый текст его (ритм) вкладывать, и раньше это всегда вызывало бешенство у корректоров. Они мне говорили: "Да что такое!? Куда ты ставишь запятые???". Я им отвечал, что это авторские знаки препинания. Все это было в угоду ритмике. Иногда я оставляю предложение без знаков препинания совсем. Для того чтобы с новой строчки "по печени" дать.
А есть ли еще какие-нибудь излюбленные литературные приемы?
- Не то чтобы приемы, но есть такая штука… Мы только недавно сами заметили. У меня получается концептуальное творчество, где герои кочуют из книги в книгу. Например, "Любовь стратегического назначения", "Смех Again"… И еще будет роман "[2:НОЛЬ]" завершающий эту историю. Это будет трилогия. Хотя "Смех Again" и "Любовь стратегического назначения" вроде бы между собой не переплетаются, но когда будет готова третья книга, и вы их все три прочтете – наконец-то сложится картина.
"[2:НОЛЬ]" выйдет после "Полли Хочет Крекер"?
- На самом деле, я не знаю. У меня лежит в черновиках сейчас несколько произведений. Я сейчас постараюсь "Полли" написать, потому что она мне максимально понятна тем, что в ней будет и чем закончится. Хотя в "[2:НОЛЬ]", в принципе, тоже все понятно. А еще есть куча рассказов… Но все дело в том, что у меня не хватает времени. Было бы его больше – я бы с удовольствием только писал.
Как происходит диалог с издательством? Они требуют рассказать, о чем будет книга и как написана?
- Мне издатель доверяет. Они меня даже не спрашивают подробностей, просто говорят: "Есть что еще?". И потом: "Сколько?". Я говорю: "Еще столько-то произведений в черновиках". Это их радует.
А каковы реальные тиражи Ваших книг? Потому что когда открываешь того же Паланика, и на книге написано "5000 экземпляров", как-то не верится в эту цифру, она наверняка больше.
- Вот с прошлым издательством у меня вышло непонятно. Они все время говорили, что "Любовь стратегического назначения" совершенно не продается, а когда я пришел расторгать контракт – осталось всего 100 экземпляров. Поэтому я даже и не знаю, сколько реально их было напечатано. Сейчас на "Гипно Некро Спаме" написано 25 000 экземпляров, это так и есть.
Автор
Вас иногда называют представителем альтернативной прозы? Что это такое – альтернативная проза? Чему она альтернативна?
- Я себя не считаю представителем какого-то андеграунда. В свое время, когда я играл на гитаре в группе, мы вроде как играли альтернативную музыку. Во всяком случае так писали на афишах. Но уже тогда мы спрашивали друг у друга: "А почему это альтернатива? Чему конкретно альтернатива мы?".
Когда мы об этом задумались, то для себя решили, что мы просто играем музыку. Также и с книгами – я просто пишу…
Чувствуете себя рупором поколения?
- Мне постоянно задают этот вопрос, а я его не совсем понимаю. Во-первых, рупором какого поколения? Мне почти 35 лет, я просто живу и наблюдаю. Я жил и в южных, и в северных городах, в больших и маленьких, наблюдал за жизнью и описывал ее. Ничего сверх этого я сказать не могу.
В свое время я был помощником депутата Государственной Думы РФ, об этом правда никто не знает. Я был помощником в СМИ. После этого опыта, я всем своим знакомым говорю: "Никому не верьте! Потому что я видел, как это делается и что это за технологии. Поэтому я очень рад, что сегодня моя работа никак не связанна с политикой. Все, что мы делаем в моей компании – чистое творчество.
Биография утверждает, что Вы не только писатель и журналист, но еще и режиссер. Над чем работаете в этом последнем качестве?
- Последний проект мы делали для телеканала "Бибигон" совместно с благотворительным фондом Владимира Спивакова. Это серия из 26 короткометражных документальных фильмов о детях – стипендиатах этого фонда. Это был очень сложный проект, на котором мы превратились в зомби, очень много работали. Сами писали сценарий, сами монтировали, сами снимали. Я был там соавтор сценария и режиссер.
И снова бессонница, вероятно… Отсутствие сна как-то влияет на Ваше мировосприятие?
- Бессонница какое-то время было моим вторым "я". Болел ей где-то с 1992 по 2005. Я просто однажды перестал спать и в это же время начал писать.
Вообще не спали?
Просто очень плохо и очень мало спал.
Мне в таких случаях помогает сбор трав успокаивающих.
- А мне уже ничего в таких случаях не помогает. Внутри такое чувство: пока я не выпишу то, что накопилось – не успокаиваюсь. Ложусь спать, зеваю, а уснуть не могу, когда такое вот творческое состояние. Я всегда заранее чувствую, что назревает новая книга, потому что примерно за две недели до этого пропадает сон.
В перерывах между работой что-нибудь читаете? Какие книги нравятся?
- Мне очень нравится Фазиль Искандер, я от каждого его произведения получаю неимоверное удовольствие. Аксенов мне очень нравится, не весь, но очень многое. Недавно прочел Алексея Иванова, и мне тоже понравилось. Неплохой язык, хороший сюжет. "Сто лет одиночества" Маркеса хороша… Хотя я понимаю тех, кому эта книга не нравится.
К тем, кто не понимает ваши книги, как относитесь?
- Я очень хорошо понимаю тех, кому не нравится "Гипно Некро Спам". И даже понимаю, почему, и за что именно он им не нравится.
А на основании чего Вы вообще судите о людях? Есть ли какие-нибудь абсурдные и не на чем не основанные приметы, знаки? У меня, например, вызывают недоверие люди с короткими пальцами.
- Я – Скорпион, а у Скорпионов, как говорят, очень сильно развита интуиция. Я смотрю в глаза и почти сразу все понимаю. Мне достаточно пару раз пообщаться с человеком, иногда даже одного раза достаточно. Это основано не на мозгах, это что-то другое...
Мистика?
- Да, в жизни вообще очень много мистических моментов, но я на этом не зацикливаюсь. Некоторые вещи очень уж не похожи на совпадения. Кстати, вот такая же ручка, как у Вас, у меня была, пока не потерял.
Мне на день рождения подарили.
- И мне ее подарили на день рождения! В общем, мистики много в этой жизни, но заморачиваться на ней не стоит.
__vwalvdq.jpg)
