Главный приз Берлинского кинофестиваля "Золотой медведь" получил еще один фильм, которому суждено кануть в вечность, – тонкий, гуманистичный, ничем не выдающийся турецкий "Мед" о мальчике, ищущем ушедшего на поиски пчел папу-пасечника.
Вообще, восточные сладости в Берлине в чести. Им неизменно присуждаются призы, после чего никто никогда о них не вспоминает. Это стало дурной традицией Берлинале – настолько настаивать на политической справедливости, что совершенно забывать об, извините, качестве того, что награждаешь.
В результате: кто помнит южноафриканскую "Кармен из Каэлитши", вокруг которой было столько шуму в Берлине несколько лет назад? Мюзикл по мотивам оперы Кармен, перенесенной в обстоятельства неблагополучного пригорода Йоханнесбурга и сыгранной черными непрофессионалами, не имел ни проката в мире, ни серьезного анализа со стороны кинокритиков.
Примерно то же произошло с прошлогодним "золотомедведцем" – "Отрядом особого назначения" из Бразилии. Драма о коррумпированной полиции и нескольких хороших парнях из нее, которые решились на "оправданное насилие", тоже не получила мировой дистрибьюции.
Список можно длить. Но когда политика и внекинематографические соображения в решениях жюри (наверняка "заряженного" фестивальной дирекцией правильным образом: что нужно поощрить кино из стран, начинающих играть большую роль на международной арене) солируют, результат получается очень дискутабельным.
В том же направлении движутся, по-моему, и прочие решения жюри.
"Гран-при" – румынскому "Если хочется свистеть – свищу" Флорина Сербана о бедной румынской семье, двух братьях, один из которых бежит из тюрьмы, и их непутевой матери.
А кто ж в наше время обнесет призом румын? При столь бурной рекламе "новой румынской школы", предпринятой в обозримом прошлом Канном, законодателем киномоды на определенные страны и регионы? После каннского триумфа "4-х месяцев, 3-х недель и 12-ти дней" главные еврофестивали никак не могут оправиться от шока и включают его в свои конкурсы, как по разнорядке. А "Если хочется свистеть…", не смотря на копродукцию со Швецией, производит все то же "чисто румынское" впечатление – это когда эстетика, стилистика и сюжетика продиктованы мизерностью бюджетиков. Именно на аскетизме полу- (или псевдо-?) документальности кинорумыны некогда сколотили мировую во всех смыслах репутацию.
Но теперь каждый следующий румынский фильм видится продолжением предыдущего – все те же нищие герои, все то же отчаяние и та же жизненная "жесть". Свою национальную бедность изобретательные румынские киноавторы сделали предметом экспорта. И, похоже, спрос на нее сохраняется. Ну, как минимум, в странах, мучимых угрызениями совести в связи с собственным благополучием.
А чужое неблагополучие приятно щекочет нервы. Вот, например, режиссер Роман Поланский получил за своего "Писателя-призрака" "Золотого медведя" за режиссуру, по-прежнему находясь в швейцарском шато под домашним арестом и с электронным браслетом на щиколотке – гарантией его не-бегства от правосудия по поводу давнего (и дурацкого) уголовного дела о совращении малолетней.
Что, кстати, продолжает славную традицию сексуальных скандалов в связи с самым политически озабоченным фестивалем мира. Несколько лет назад тут взошла звезда немецкого режиссера турецкой национальности Фатиха Акина – он получил "Золотого медведя" за "Лбом об стену". Фильм и его успех на Берлинале сделали звездой немецкую актрису турецкого происхождения Зибель Кекилли, действительно замечательную и играющую с потрясающей пронзительностью.
Но желтая пресса, отныне Кекилли заинтересовавшаяся, вытащила на свет божий ее секреты – оказалось, что до того, как стать звездой просто кино, турчанка была звездой "фильмов для взрослых". И от Кекилли отказалась ее консервативная турецкая семья. Что стало для актрисы ударом…
Так что в целом, со стороны председателя берлинского жюри Вернера Херцога приз Поланскому поступок добрый – поддержать "однопоколенца" и выдающегося коллегу, оказавшегося в тяжелой ситуации и вынужденного даже заканчивать свой фильм дистанционным образом – "Романский" уже на этапе пост-продакшна не мог покинуть Швейцарию. Одна проблема: "Писатель-призрак" – совершенно не шедевр режиссуры Поланского.
Как, впрочем, и награжденный, в частности, за операторское мастерство наш "Как я провел этим летом" Алексея Попогребского – не шедевр операторского мастерства. Уж чего-чего, а достойного вклада в образность фильма оператор Павел Костомаров, чей гений едва не канонизирован нашей прессой, точно не внес: герои, крупные планы, столь важные тут, в ситуации психологической дуэли, сняты как-то телевизионно, плоско, а пейзажи невыразительно и странно не в фокусе.
Природа, ее запустенье и злая дикость явно должны были стать еще одним героем этого фильма – ведь "человеческих"-то героев всего два, да и не зря же мы столько услышали о лишениях, пережитых съемочной группой на Чукотке... Но с другой стороны: а стоило ли вообще на этой природе циклиться – кто ныне может конкурировать со съемками National Geographic и Discovery, а мы ведь видели и их Чукотку?
Хотя объяснение призу есть: нынешний председатель жюри и сам снимал на полюсе. Правда, это был полюс Южный – в документальном "Встречи на краю мира". Он знает, сколько сил там уходит просто на физическое выживание – тут уж не до творческого качества. Так что впечатление такое, что и нашего оператора, и наших актеров – а "Серебряных медведей" получили и Григорий Добрыгин и Сергей Пускепалис за мужскую роль ex aequo – наградили за то, что они выжили "этим летом".
Не исключено, что за муки полюбили фильм Попогребского и коллеги-критки: "Как я провел этим летом" получил и высшую оценку киножурналистов по результатам рейтинга, который организовал фестивальный журнал Screen International. Но их аргументация странна: одни говорят, что это правдивый фильм о полярниках, а этот каверинский пафос просто смешон. Другие, что у картины столько возможных толкований, что ясно: она великая. Толкований у происходящего в ней действительно может быть много, но для меня это скорее признак пустоты: только в вакуум можно вкачивать и вкачивать любые субстанции.
Дело в том, что автор картины Алексей Попогребский перемудрил с простотой. Со своей фирменной простотой, которой так жовиально жонглировали "Простые вещи", его прошлый фильм и своего рода манифест – нового российского жизнелюбия, процветающего несмотря на отечественные сложности. Минимализм действия, мизансцен, интерьеров и актерской игры воспринимались как метафора – типа, бедно у нас да весело. Теперь же, когда история разворачивается на метеостанции на климатически жесткой Чукотке, а персонажей всего два, минимализм оборачивается бедностью.
При всей фатальности сюжетного посыла (у одного из метеорологов на Большой земле погибла семья, а второй, зеленый и желторотый, получив об этом известие, все никак не решается об этом сообщить напарнику) 124-минутное заполярное полотно оказывается пустым, как чукотские пейзажи. Характеры просты, их реакции прямолинейны, ситуация однозначна.
А автор тут стал жертвой старинного комплекса российского интеллигента – комплекса "Будь проще, и к тебе потянутся люди". Перемудрил с простотой. Свел дело к прямолинейной однолинейности, упростил вещи до каркасов. И в фильме не оказалось жизни, отсюда и это название. Дурацкое, по-моему. То есть у него есть техническое объяснение – это цитата из одного из героев. Но нет реальной мотивации, в нем нет идеи, есть только грамматический сбой, видимо, кажущийся автору эффектным, а вот мне совершенно бессмысленным.
Потому что, несмотря даже на поддержку телеканалов (а один из наших "первых" уже заявил о кампании по продвижению фильма), в прокате фильм обречен. Российский массовый зритель – нечего строить иллюзии – кино с мыслями смотреть не хочет. И я уверена: режиссер Попогребский, известный своим здравомыслием, таких иллюзий не питает. Следовательно, знает: он снимает фильм для международного фестивального движения и европейской аудитории. Так зачем ее морочить непереводимым названием – связанным с российской культурной традицией (писать сочинения о летних каникулах) и русской грамматикой? Подозреваю, происходит заполнение лакуны смысла жидким содержанием формального трюка...
Но и вообще берлинский конкурс характеризовался простотой смыслов и "месседжей". Дети жестоко страдают чуть не в каждом втором фильме (погибают в трех), женщин колотят почем зря, старики мрут сами, но часто. Простота такого воздействия искусства кино на зрителя (посредством молотка по башке) обескураживает.
Как и просто феерическое отсутствие чувства юмора у жюри: оно категорически отказалось отметить те два фильма, в которых был проблеск юмора, дух смешного: норвежский "В целом, приличный человек" Петера Моланда и "Мамонт" Бенуа Делепина и Гюстава де Керверна, концептуалистов от кино. Причем в каждом из фильмов упоительных по абсурдности героев сыграли едва не самые значительные ныне европейские звезды – Стеллан Скарсгор и Жерар Депардье. И играют они современных европейцев в полной растерянности: один, в "Человеке", выйдя из тюрьмы, тщетно пытается влиться в нормальную жизнь, но постоянно становится легкой сексуальной добычей хищных гражданок; другой же, наоборот, пытается найти нужные бумаги для выхода на пенсию, но оказывается погружен в ранее неведомую "экзистенциалку".
Но от смешного Берлинале бежит, как от огня. И в забеге от смешного до того, что ему кажется принципиальным, сам становится несколько комичным.
Все победители Берлинского кинофестиваля
