Общая погода
Минувший с прошлого июньского "отчетного собрания" действующих кинематографистов год подтвердил тогдашние опасения: зритель не разгромил кинотеатры в желании увидеть отечественные фильмы. Скромно прошли в прокате и лауреаты "Кинотавра", столь приветствуемые прогрессивной частью профессионального сообщества. А также сезон 2009/10 породил очень смутные надежды на авось — авось, и новая система господдержки кинематографа (патриотически-массовое — отдельно, авторское — отдельно) сумеет приладиться к существующим в нашем народе традициям производства. Читай: непрозрачности, недофинансированию, произволу чиновников вообще и почти двухлетнему ступору чиновников минкульта в частности. Приладится, ибо иного выхода просто нет.
Поскольку "Кинотавр" с полнейшим основанием можно уподобить главному градуснику (барометру, тонометру, рентгеновскому аппарату etc) отечественного кинопроцесса, а совокупность показанного в его фильмах — аналогичному анализатору общества, то вывод сам собой опять делается такой: оба — и общество, и кинопроцесс — весьма серьезно ранены. Недалеко до состояния комы, однако они еще имеют волю окончательно не превращаться в овощ, пытаются себя контролировать и даже себя гальванизировать.
Общество самоконтролируется, в частности, искусством. А "Кинотавр" как таковой бодрится двукратным увеличением числа гостей и участников (нынче — 5000; понятно, что многие сменяли друг друга), а также аккредитованной прессы — нас стало аж 503 человека, на сотню больше, чем в прошлом году. Но главное — начатые до периода третьего малокартинья (он еще идет) проекты завершены; как рассказывала программный директор фестиваля Ситора Алиева, 74 работы было прислано к отбору на основной конкурс, а на короткометражный — 158. Тут вопрос-опасение: сколько фильмов окажутся достойны внимания "Кинотавра" через год, если независимое/авторское кино, как утверждают многие, поставлено на грань выживаемости?
Маячит некая неопределенность в судьбе самого "Кинотавра". При необходимом бюджете в 110-120 миллионов рублей минкульт нынче дал только пять, около полумиллиона — администрация Краснодарского края. Президент фестиваля Александр Роднянский обеспечил из личных средств более половины бюджета и "вовсе не желал бы остаться в истории человеком, который развалил "Кинотавр". В кулуарах бегала кругами страшилка "Вот продаст Роднянский фестиваль Эрнсту!", но дальше мысль отказывалась двигаться: никто не готов к экстраполяции. Пейзаж, как многое у нас в кино, парадоксален; посмотрим, куда покатится солнце нашего процесса (см.эмблему "Кинотавра").
Парадоксальным же образом — на фоне упомянутого госфинансирования фестиваля — он оказался нынче поддержан личным вниманием к себе (умолчу о приветствиях Президента и премьер-министра, это формальность обыкновенная) министра культуры Александра Авдеева. В прошлом году никто из государственных персон в Сочи не приехал. Авдеев вышел на церемонии закрытия к микрофону и произнес интереснейшую, полную искреннего переживания и дипломатических ходов, речь.
"Гражданская составляющая "Кинотавра", — вот слова министра, — и сделала его таким важным". Само же гражданское общество у нас "стартующее, сырое", но "между государством и художником созрела "подушка" — гражданское общество в виде Фонда социальной и экономической поддержки отечественной киноиндустрии. (Появившегося, напомню, стараниями председателя Союза Кинематографистов России Никиты Михалкова, который "плешь проел" премьеру.) Как пойдет его работа? — пока неясно, но "будем настраивать", сказал министр культуры. "Могу обещать, что государство не оставит мир кино, ваш интеллектуальный труд, ваше творчество без поддержки. Спасибо вам".
Фильмы
Из 14 картин, заявленных в конкурс, восемь оказалось дебютов, два автора предъявили свою вторую работу, четверо — известные профи в игровом кино. Понятно, что от первых ждешь фильма-фрэш; вторые должны подтвердить репутацию, третьи — выдать наконец шедевр; в общем, на чудо в фестивальном кинозале надеешься всегда.
"Овсянки" Алексея Федорченко по решению продюсеров снялись с показа в середине "Кинотавра", поскольку пришло известие о заинтересованности в них Венецианского фестиваля (где игровой дебют режиссера "Первые на Луне" получил в 2005-м приз за лучший документальный фильм программы "Горизонты"). Венеция требует абсолютной "незасвеченности" картины, то есть — права первого показа. Сие — обычная практика: совсем не вежливо, однако понятно. Пошли, судьба, Федорченке "Золотого Льва Святого Марка" или хотя бы номинацию на него.
Новая лирическая комедия Дмитрия Месхиева "Человек у окна" оказалась более удачным, нежели предыдущие "Семь кабинок" (2006), движением этого режиссера от авторского кинематографа к достойно-массовому. Все нелепости сюжета о внезапном чувстве между артистом средних лет на роли "Кушать подано" (Юрий Стоянов) и смазливой фоторепортерши (Кристина Кузьмина), обременной невнятным романчиком с высоким плечистым бизнесменом, двусмысленным, как весь наш "капитализм" (Владимир Вдовиченков), искупаются сатирой-лайт, по которой так соскучился зритель, воспитанный на Гайдае. Стоянов в этих кусках чертовски смешон; Сергей Гармаш не менее смешон и виртуозен в роли артиста-премьера и ухажера-неудачника; во время сеанса зал аплодировал и разве что не свистел от приязни.
Дебютировавший в большом кино фильмом "Золотое сечение" известный в обеих столицах Сергей Дебижев (киноманы помнят его "Два капитана-2", по той поре — 1991 год — авангардные) подтвердил свой высокий статус художника и видеохудожника, а также своеобразного документалиста. Его работа обнажила нерасторжимую связь сугубо авторского кино в его поп-артистском ключе с самым записным по нашей поре народным кинематографом, если под народом понимать не крестьянство и деревенских (как понимают обычно; где оно, крестьянство-то?), а множество читателей Cosmo, мечтающих жить так, как манит Vogue.
Ну, чтобы понятно было: Рената Литвинова изображает Демона Гламура, а Ксения Раппопорт и Алексей Серебряков ищут сапфиры и статую Золотого Будды, а заодно смысл жизни, в дебрях Камбоджи. Фильм как раз сейчас в прокате, если вы любитель коллажного кино (мелодраматические сцены, масоны-аристократы, укусы змеи в попу, злодей и заговорщик, прыжки в водопад, реальные туземцы и экзотика, немножко бондианы, превосходная графика и видеографика, хроника, мнимая хроника, фотография и много еще чего) — не пропустите.
Сущей противоположностью изобразительному пиршеству и чувственному "нулю" Дебижева стал фильм "Гастарбайтер" Юсупа Разыкова — очень хорошего режиссера, начинавшего на родине в Узбекистане, работающего последние годы в Москве, фактически неизвестного публике. История старика Садыка, ветерана войны, отправившегося из Ташкента в Россию искать исчезнувшего там внука и попавшего, естественно, в мир новых лишенцев, преступный и полупреступный, где ему помогает только проститутка из Молдавии, подана даже излишне просто, но трогательно. После показа к режиссеру подошли две девушки сразу ясно какого поведения и сказали, что резко захотели на родину…
Наконец, к числу известных авторов относится Светлана Проскурина — ее новая работа "Перемирие" и получила главный приз "Кинотавра" по решению жюри во главе с Кареном Шахназаровым. Картина — очередная боль за Россию, уже, если можно так выразиться, притупившаяся, констатирующая, не взыскующая истоков нашего "особого пути", раздолбанного дураками и погодами до полной грязи. Может, даже ищущая выхода на какую-то "возвышенность" из страшных наших низин… да вместо "Жертвы вечерней" человек в рясе запевает вдруг "Королеву красоты", и становится неизъяснимо пусто на душе.
К сожалению, после этого точнейшего финала следуют еще несколько минут невнятного действия на экране, которые смазывают впечатление. А оно и без того не убийственно сильное, ибо слишком неопределенны, необъяснимы и события, и герои, а главное — слишком много мы уже такого в кино видали. Ну, еще один куплет все той же песни. Фильм Проскуриной отнесли к "наследству" Петра Луцика (1960 — 2000) и Алексея Саморядова (1962 — 1994) — именно эти авторы, предложили в начале 90-х продуктивный способ разговора о России новейшего времени. Вспомните здесь "Дикое поле" Михаила Калатозишвили (1959 — 2009) по их сценарию; кстати, несколько проектов нынешнего "Кинотавра" были выпестованы им, стало еще яснее, что и в этом случае мы потеряли человека, который мог многое определить в нашем процессе… "Перемирие", как всегда у Проскуриной, очень хорошо по профессиональным параметрам (оператор Олег Лукичев, звукорежиссер Владимир Персов), но по сути представляет собой череду эпизодов, иллюстрирующих непознанное.
Внешне схожая структура и даже главный герой-водитель "наезжают" на зрителя в картине "Счастье мое" Сергея Лозницы, однако все в ней на порядок умнее, хитрее, изобретательнее, на два порядка безжалостнее и вообще лихо устроено. Дебютант в игровом кино документалист Лозница получил приз за лучшую режиссуру и награду Гильдии киноведов и кинокритиков России абсолютно закономерно; "Счастье мое" надо разбирать едва ли не покадрово; оставим это дело на момент его выхода в прокат (кинокомпании "ЛеопАРТ" этим занялась).
Пока сообщу тем, кто не в курсе, что именно фильм Лозницы (производство Украины, Германии и Нидерландов) противостоял, как писала российская пресса, "Утомленным солнцем — 2" в Канне. На самом деле, они просто встретились в конкурсе — как Никита Михалков зашел теперь, на "Кинотавре", посмотреть картину, возмутившую псевдопатриотов и просто неумных людей своим якобы поклепом на Россию (часть из них "Счастье мое" даже не видели еще, однако уже хают).
Да, фильм точнее, страшнее иных "документирует" убийственно-мародерскую сторону (не хочется говорить "сущность") нашего национального характера, предъявляет состояние гражданской войны, которая идет в обществе: все воюют со всеми, каждый агрессивен, норовит использовать соседа так или иначе. Но лишь совсем наивный человек путает жестокое изображение в зеркале с гораздо более жестокой реальностью. Лишь трус не хочет видеть такое на экране, забывая, что каплей яда иной раз лечатся.
За исключением еще трех конкурсных работ — "Кто я?" Клима Шипенко, "Сатисфакции" Анны Матисон (по сценарию Евгения Гришковца, он же впервые в главной роли) и "Слона" Владимира Карабанова — все остальные дебюты говорили о нашей проблемной стране и далеком от спокойствия народе средствами, приближенными к арт-кино. "Слон" вообще попал на "Кинотавр", полагаю, лишь благодаря Сергею Шнурову в главной роли (который у Проскуриной снялся в эпизоде; похоже, он теперь призван кинематографом "заместить" Юрия Шевчука, успешно привнесшего свою харизму в несколько фильмов; кстати, недавний удивительный диалог музыканта с Путиным, а последнего — с избранной интеллигенцией мощно обсуждался на пляжных махровых полотенцах "Кинотавра" или за стаканом обеденного напитка из компота).
Вот эти картины: "Пропавший без вести" Анны Фенченко (приз за лучший дебют), "Другое небо" Дмитрия Мамулии (приз за лучшую музыку Анне Музыченко, диплом Гильдии киноведов и кинокритиков), "Жить" Юрия Быкова, "Обратное движение" Андрея Стемпковского (спецупоминание Гильдии киноведов и кинокритиков, приз за сценарий Ануш Варданян, Гиви Шавгулидзе и самому режиссеру), "Явление природы" Сергея Осипьяна и Александра Лунгина (Роман Васьянов — лучший оператор).
Все они, что называется, совсем не веселые — но никто и не ждет канкана в эпоху дергающегося механистичного брейк-данса и свободного рэпа. В прошлом году конкурс "Кинотавра" был аналогичен по раскладу и настроению, однако шесть-семь картин его лидеров были профессионально лучше исполнены, и совокупный негативный эмоциональный эффект просто сокрушал психику.
Нынче общая критичность пережилась легче, причин тому две. Слишком много в фильмах вторичного, уже пережеванного, того, что сока не дает, а потому не щиплет ранку. И много ученического, неловкого, непродуманного, немотивированного (то есть, к мотивировке не пробраться), не радикального ни по существу, ни по форме. Картины слишком явно сконструированы (поразительно, как ловко кризис вырастил истории, требующие минимального бюджета: два-три неизвестных актера в перелеске, а есть и экшн, и мораль). Странным образом так называемое авторское кино оказывается набито одинаковыми героями, приемами и фокусами. Скажем, сразу в двух фильмах героев сильно бьет электрический разряд, приходится спасать народными методами… Смотреть подряд скучно.
Перед нами мужчины (женщины мимолетны), разбирающиеся с собой. Они в основном курят или едут. Один раз сильно пьют. Но трудно сказать, что кино занялось наконец самоидентификацией русских. Разве что — на данном этапе. Взглянуть на историю вопроса попробовал только Лозница (вот и оказался интереснее других), хотя его картина тоже местами внешняя, лишь обозначающая проявления личности и социума. Но у Лозницы — искусное, простите, искусство, а другие авторы недотянули, отчего мораль начала преобладать и вылезла даже в текст. Мораль — знамя социальной темы; ее тоже стало больше. Скажем, прошлогодних уродов-ментов сильно потеснили на экране приехавшие с окраин бывшей советской империи — нельзя уже молчать про их непомерно тяжелую долю.
Правда, она иной раз выглядит предметом некой эксплуатации. Хотя именно в таком сюжете о приезжих прозвучала лучшая фразочка "Кинотавра". Его открывал сборник "Москва, я люблю тебя!", в нем - новелла "Москвичи" Егора Кончаловского по сценарию Ивана Охлобыстина. Ироничная и лихая. Банда условно русских, стенка на стенку, пререкается с бандой условно восточных людей. "Это наш город!" — говорят первые. "Но вы не справились!" — отвечают вторые.
В ожидании народа
Обзор затягивается тогда, когда в событии трудно выделить главное, а живописных деталей много. Интересующиеся кинематографом прочитают в разных источниках захватывающий сюжет о встрече кинотавровцев с Сергеем Толстиковым, главой упоминавшегося Фонда поддержки отечественного кино. Как и министр Авдеев, он демонстрировал внимание и добрую волю, называл авторское кино лицом нации, сулил всяческую по мере сил защиту от депутатов, которые могут урезать бюджет на кино раза в два-три и не поморщиться. Отчего пострадает в первую очередь, говорил господин Толстиков, как раз "лицо", художники, — и осталось неясно, почему в таком случае Фонд не перекинет свои средства именно им, ограничив в помощи кино коммерческое?
Советую найти сообщение президента "Кино без границ" Сэма Клебанова, который в цифрах показал, что среднестатистический "высокодуховный" россиянин смотрит американских блокбастеров больше, чем средний американец (который у нас почему-то, что греха таить, считается слишком прагматичным и, пардон, тупым). Что Россия вообще по количеству артхаусного кино на экранах — на предпоследнем месте в мире, обгоняя один лишь Уругвай. Клебанов делает вывод первый: дело не во внешних условиях (мало кинотеатров, фильмов и т.д.) — дело в мозгах. В нашем бесчувствии. Восторжествовала идея "не напрягаться" — настолько, что даже детективы, требующие минимального соображения, проваливаются в прокате. И вывод второй: кинокультура связана с тем общественным настроением, которое затопило нас за последние два десятка лет и культивируется, в частности, низкопробным телевидением и кинематографом.
Что собирается Клебанов сотоварищи предпринять, кто и как еще работает против вот такого "государственнного заказа" на понижающую селекцию публики — отдельная тема. Меж тем, поддержка существующей крохотной аудитории, вербовка новых зрителей и воспитание подрастающих людей с уровня населения до уровня народа — единственный способ самому киноискусству сохраниться. Способ требует десятилетий, но иного не видать. Иначе от нашего кино (и не только от него) вообще ничего не останется.
На это намекнул забавный перформанс на открытии "Кинотавра". Его вели маски — актеры с картонными черно-белыми графичными вместо лиц портретами, на которых узнавались наши ведущие кинодеятели. Жаль, идентифицировать удалось не всех, а только старших. Так вот, картонные Герман, Шахназаров, Михалков, Тодоровский-сын, Говорухин с трубкой, кто-то с бородой (возможно, Сельянов) и другие в самом финале действа вдруг сложились посреди сцены аки черепа на знаменитой картине Верещагина "Апофеоз войны", задрожали каждый своей крупной дрожью и рассыпались-раскатились в разные стороны…
