Новый фильм Леонида Парфенова (в соавторстве с режиссером Сергеем Нурмамедом) "Цвет нации", показанный Первым каналом 12 июня, имеет два посвящения. Первое – 150-летию Сергея Михайловича Прокудина-Горского (1863 – 1944), знаменитого русского фотографа, ученого-химика, изобретателя, путешественника, пионера цветной фотосъемки. Он автор двух с половиной тысяч цветных фотографий Российской империи, из которых 1904 сохранились, поскольку были, к счастью, проданы наследниками Библиотеке Конгресса.
Снимки создавались, как мы бы теперь сказали, в рамках грандиозного проекта: профессор Прокудин осознал, что цветная фотография есть самый объективный документ реальности (иначе типы жителей Российской империи в цвете можно увидеть только на картинах или в хрупких скульптурках знаменитой серии Императорского фарфорового завода), и взялся за "Коллекцию достопримечательностей Российской империи". Это был подвижнический труд: подумайте хотя бы о тяжеленных стеклянных пластинах, на которые снимали тогда, или о состоянии дорог, транспорта и прочей инфраструктуры для путешественников.
Осуществить идею было невозможно без поддержки Николая II – кроме государственного интереса, наверное, сработал тот факт, что царская семья была не чужда фотографии. Прокудину выдали мандат с допуском "Всюду", обязывающий чиновников на местах помогать фотографу. А также специально оборудованный железнодорожный вагон, небольшой пароход "Шексна" с командой, моторную лодку и автомобиль. Но работал он на свои и без гонорара.
Точная дата начала цветных "этнографических" съемок Прокудиным-Горским не установлена (вероятно, в Финляндии в сентябре-октябре 1903-го). Но конкретно этот проект датируется 1909 – 1916 годами. Прокудин снимал пейзажи, виды городов, отдельные постройки – храмы, монастыри, заводы, бытовые сцены и портреты.
Нация в цвете. Цвет нации. Красота и польза.
Второе же посвящение фильма – столетию 1913 года. Это был год торжества Императорского дома династии Романовых, правящей три века. Момент ее расцвета. В советской школе, осуждавшей царизм, нас учили, что 1913-й – год перед Первой Мировой, Россия по всем параметрам отлично развивалась, процветала, да вот империалисты развязали бойню. Цифры советской уже статистики, конечно же, побивали старые данные, но веры Центростату (или как он там назывался в разные годы) было мало, и над сравнением в учебниках и в газетно-журнальных статьях соцпоказателей с 1913-м принято было иронизировать.
В перестроечные годы много понаписали о предреволюционной стране – в основном, о политике и экономике. В 1992-м вышел публицистический фильм Станислава Говорухина "Россия, которую мы потеряли" – одновременно искренний и спекулятивный монтаж кинохроники с комментарием автора. Но никто никогда не пытался элементарно показать: что было – что стало. Это сделал Парфенов, который, полагаю, не мог подробно не познакомиться с коллекцией Прокудина в момент работы над своей "Российской империей" (2000- 2003).
И вот он применяет простой, наглядный и впечатляющий способ: определяет прокудинские точки съемки и совмещает большие отпечатки столетних фотографий с нынешними видами. Получилось сильно – даже для тех, кто ездит по стране и знает, как она выглядит.
Конечно, Парфенов в своей лирической публицистике не только сопоставляет какой-то, допустим, храм и его руины. Или вид старого уютного провинциального города – и вид его останков. Он развешивает старые изображения над сегодняшними реками и полями, достраивает компьютером обломки до оригинала, своим фирменным способом (не беда, что немножко голливудским) внедряется в "чужой" пейзаж, "чужое" время и чужую компанию, и запечатленные вещи/предметы материализуются в его руках. Включает в фильм игровые куски (актеры изображают Прокудина и царскую семью, которая раз в год смотрела эти фотографии как слайды на большом экране).
Он, в конце концов, в соответствии со своей задачей нанизывает примеры и комментирует их так, что остается ощущение исключительно утраты, без приобретений. Что ж, имеет право. Кто будет отрицать, что порвалась связь времен. Что нам неведомо, какого цветного буйства и почему такие были сарафаны у прабабок, – хотя вот они, в Этнографическом музее можно наблюдать, но мало кому сие интересно.
Пока Балабанов не снял руину колокольни Запогостской церкви в Вологодском районе в фильме "Я тоже хочу", кто о ней задумывался? Да и Крохинскую затопленную церковь, впервые показанную в "Калине красной" Шукшина (1977), что тогда стало шоком для миллионов кинозрителей, немедленно забыли все, кто окрест водохранилища не живет. А уж о том, что петербургская Немецкая реформатская кирха умерла во Дворце культуры работников связи, помнят разве что старики и знатоки.
"Обезглавить и окультурить – еще не самый страшный советский приговор, – говорит автор фильма. – В Белозерске хотели восстановить петровскую церковь Ильи пророка два года назад, но не вышло". Это еще страшнее. Это о том, что материальная разруха – лишь зримая часть катастрофы внутренней. Нельзя восстановить кирху не потому, что денег нет, – где те немцы, которые будут в ней молиться?
Атлантида, как и "Титаник", – не постройки или сооружения. Это образ того, как должно было бы быть. Образ счастья.
После Октябрьского переворота Прокудин попробовал приспособиться к новому строю – участвовал в создании Высшего института фотографии и фототехники, однако уже в 1918 году эмигрировал. Продолжал работать, даже сотрудничал с братьями Люмьер; скончался в Париже. Парфенов разыскал внуков Сергея Михайловича, двух господ почтенного уже возраста. Они вспоминают в кадре свое детство рядом с бесценными историческими документами прошлой жизни огромной державы: однажды только вмешательство старших не позволило одному из них смыть с пары-тройки пластин изображение горячей водой…
В 1948 году наследники соглашаются продать то, что осталось от коллекции, Библиотеке Конгресса: не столько ради денег (3500 долларов трем сыновьям и дочери Прокудина), сколько ради сохранности. Здесь самое крупное в мире после России собрание русских материалов – в частности, восемь миллионов единиц фотоархива.
Негативы Прокудина-Горского – это так называемые трехкомпонентные фотографии: 1900 сюжетов, каждый на трех пластинах со свои цветом, итого 5700. Их не так-то просто было воссоздать в новых условиях, т.е. сделать отпечатки. В 2001 году Библиотека Конгресса публикует результат своего труда – и коллекция воскресает, становится доступной для обозрения и работы.
И вот Парфенов просит тех, кто ею занимался, рассказать о процессе, назвать любимые снимки… И что нам официальные, так сказать, СМИ плетут о враждебности и бескультурности американцев? Мы не в первый раз видим, что наше наследие принято в мире и ценимо им так, как подобает. И невозможно не вздохнуть, вспомнив и безвозвратно утраченное, уничтоженное и до сих пор не разобранное в собственных хранилищах…
В царской школе, – меж тем продолжает автор, – курс географии для младших классов именовался "Родиноведением", и еще было слово "Родинолюбие". Увы, лишь в 1916-м его ввели под таким названием, а потом пришел 1917-й. И потребовалось любить только пролетарскую родину. А все, что не пролетарское, не имело права быть. В том числе и крестьянское, даром что лицемерили о союзе рабочих и пахарей.
Вывод Парфенова прост: если бы не разрушали, то дома и храмы стояли бы еще века, ибо прочность построек была серьезная. "За сто лет число памятников уполовинилось", и ужас в продолжении варварства. Теперь сносят не из-за идеологии, а ради новостроя, который кому-то принесет бабло. Краеведы и градозащитники в ответ на разрушение Родины встали не только в столицах, но их мало и побеждают они в единичных случаях.
А главный смысл картины таков: нынешняя наша страна – наследница не Российской, а Советской империи. "Лучше поставить честный диагноз", – говорит Парфенов в интервью. И завершает фильм словами об упомянутой Крохинской церкви-руине: "Пусть так и стоит – памятником стране, которой больше нет. А пройдут пароходы – салют России".
Непривычна растерянная даже его интонация на кадрах радостно машущих с палубы новых русских.
Горько признать. Надо отпеть.
Однако не отрекаются, любя. И сейчас, когда соотечественники радостно сделали два шага назад к периоду первичного накопления советизма, все во мне протестует против такого, пусть действительно трезвого, анализа. Против вывода, угодного новейшей идеологии образца 2014 года. Да, руины нельзя заменить новоделом, однако я не желаю не знать, что скрывают надписи на могилах в Сент-Женевьев-де-Буа. Не перестану читать комментарии к роману "Евгений Онегин". Не забуду своих предков, возводивших дома, монастыри и памятники в столицах и провинции.
Смириться – как индульгенцию получить.
Впрочем, о том, как относится ко всему этому народонаселение, мы сможем узнать из фильма знаменитого режиссера-документалиста Марины Разбежкиной. Она сделала в прошлом же году "Оптическую ось", где тоже сопоставляет нашу реальность и фотографии столетней давности. Снимки еще одного классика – Максима Дмитриева в виде больших постеров поехали по России туда, где были созданы. Люди разных сословий, социальных групп и профессий рассматривают "самих себя" спустя век и рассуждают о жизни. Телепремьера по каналу "24 ДОК" 17 июня в шесть вечера.
Осталось сказать, что "Цвет нации" предполагался к эфиру в 2013-м. А оказался в фокусе лишь сейчас, в День России. Парфенов уверяет, что это чисто технический момент: осенью не успели, потом была Олимпиада… Пусть так. Пока Константин Эрнст не издаст свои мемуары, мы все равно не узнаем причин и авторства столь резкого решения.
