В мастерской художника. Иван Дубяга: Мне неинтересно здоровое искусство

36-летний художник Иван Дубяга живет на окраине Краснодара. Иван приехал из Кишинева в 1999 году, поступил в Краснодарский госуниверситет культуры и искусств и выучился на музееведа. Но по специальности не работал — Дубяга стал известен в Краснодаре как художник со своим узнаваемым стилем. Картины Ивана Дубяги регулярно экспонируются в Краснодаре, в московской галерее Open Gallery. Летом 2016 года Дубягу, единственного из России, пригласили поучаствовать в международном арт-фестивале в Германии. На аукционе Most работы художника ушли за 25 тыс. рублей каждая.

В твоем творчестве есть сквозная тема?
— Бытовые, нездоровые проявления человеческого существования.

Сколько времени уходит на одну картину?
— Бывает, достаточно 15 минут. Иногда работаю над одной картинкой несколько дней — это долго. Часто переделываю, обдумывание происходит на поверхности работы.

Получается, ты заранее не знаешь, что будешь писать?
— Иногда придумывается сюжет в готовом виде, но даже в этом случае он, бывает, сильно меняется в процессе.

Почему предпочитаешь работать в акриле?
— Он быстро сохнет.

Я нашла противоречивую информацию о том, когда ты стал писать, — 2000-й и 2007 год. Какая дата верная?
— Первые картинки появились в 1999 году, когда я приехал сюда из Кишинева. Там мы с группой занимались музыкой. А в Краснодаре поиски группы привели к ужасным результатам — к пьянству и потере имущества. Не повезло мне с местными группами. Нужно было найти занятие на одного, и я начал рисовать. Долго рисовал просто так, для себя. С 1999-го по 2007 год я был в спячке — учился заочно и, можно сказать, ничего не делал. Это не самый любимый период жизни.

Как и когда случилась твоя первая выставка?
— На «Ночи музеев» в выставочном зале (Краснодарский краевой выставочный зал изобразительных искусств — прим. ред.), не помню точно, в каком году, — может, в 2007-м.

Я гулял по роще (Чистяковская роща — прим.ред.), забрел на книжный рынок и остановился возле одной художницы — Ирины Абрамовой, смотрел ее работы. Она ни с того ни с сего спросила: «Ты художник?» Не знаю, с чего она взяла, на мне же не было написано, что я рисую. А у меня с собой был блокнот с фотографиями работ. Она посмотрела и посоветовала пойти в выставочный зал. Так я и поучаствовал в первой групповой выставке. Было удивительно, что мои картинки могут висеть в публичном месте.   

Ты сразу рисовал так, как сейчас?
— Я стал рисовать гораздо проще, чем вначале. Сейчас, мне кажется, я устранил из работы все ненесущее, если сравнивать со стенами.

Существует распространенное мнение: художник должен научиться писать в классическом стиле, прежде чем работать в примитивизме. Что думаешь об этом?
— Сейчас художнику вообще не обязательно уметь рисовать. Я начинал с того, что рисовал натюрморты, портреты, искал интересную архитектуру в городе и рисовал с нее карандашом.

Тебя раздражает, когда спрашивают, что это такое нарисовано и что ты имел в виду?
— Редко спрашивают, но в принципе не раздражает, я готов рассказать. Вообще, у всех моих картин есть поясняющие названия.

Расскажи о поездке в резиденцию для художников в Германии.
— Эльдар (Эльдар Ганеев, член краснодарской арт-группировки ЗИП — прим.ред.) познакомил меня с Харламовым (Леонид Харламов — художник и куратор выставок, Гамбург, Германия — прим.ред.), и он пригласил меня поучаствовать в международном арт-фестивале. Вместе с другими художниками мы жили в маленькой деревне под Гамбургом с незапоминающимся названием, которое больше самой деревни. Всего нас было человек 15–20 — художники из Германии, Болгарии. Я был единственным из России. Мы жили не в самой деревне, а в поле в палатках. Местные жили обычной деревенской жизнью — ездили на тракторах, занимались сельским хозяйством. Через месяц открылась выставка там же, в пространстве деревни: у жителей на огородах, на домах — везде. И они были не против, очень даже за, и пришли на открытие даже из соседних деревень. Представляю себе такое где-нибудь на Урале! Это был кайфовый месяц.

Ты каждый день пишешь или по вдохновению?
— Стараюсь не дожидаться вдохновения и не думаю, что оно существует. Это такое дело, что нужно подтолкнуть. Просто другие способы существования мне вообще не особо нравятся.

Планируешь выставку?
— В «Типографии» в Red Gift в начале февраля планируется выставка гифок. В Краснодаре уже показывали видеоарт, а гиф-арта я не видел. Еще в Воронеже предлагали, но пока затихло.

Кто твои любимые художники?
— Поменял мне мозги Эдвард Мунк. Сейчас интересен видеоарт — Тони Оурслер, Нам Джун Пайк, неоэкспрессионисты — Пенк, Базелиц. Я их недавно увидел наконец в музее. Видел в Кёльнском музее картинку Пенка, которая меня совершенно поразила. Там многофигурная композиция гигантская — 12 на 7 м. Но вот о чем она? Вживую очень впечатляет, фотография не передает. Я сфотографировался на ее фоне, и меня просто не видно. Кстати, Пенк вроде бы тоже нигде не учился. Он еще играет фри-джаз, но я так и не нашел его записей пока.

Твой стиль определяют как ар-брют и неоэкспрессионизм. Ты согласен с этим?
— Мне больше нравится присоединиться к неоэкспрессионистам. Основоположником ар-брюта был Дюбюффе, но насколько я понимаю идею течения, ар-брют определяется тем, что художник — аутсайдер. Это может быть сумасшедший, разрисовавший дом, или жулик, который рисует. Это может быть очень интересно, но аутсайдерам свойственно не стремиться к выставкам и участию в арт-процессе — а я не хочу этим пренебрегать.

Что отличает настоящее искусство от жулика, который нарисовал картинку?
— Я имею в виду жулика в прямом смысле — какого-нибудь бандита, который еще и рисует. И если он рисует удачно, то это можно отнести к ар-брюту.

И все-таки, что, по-твоему, отличает настоящее искусство?
— Искусство может быть ну очень разным. И все это искусство. Оно признается институциями, оно существует. Мне не особо близко спокойное искусство. Должен присутствовать человек и должна быть патология. Мне неинтересно здоровое искусство.

А свое относишь к здоровому?
— Нет, конечно.

В чем твое нездоровое проявление?
— Со мной вообще все плохо. Но основное, это, наверное, то, что мне не нравится человеческое существование, почти ни в каком аспекте.