Документальные спектакли. Театр.doc — это возможность не молчать

Журналист Юга.ру Анастасия Марченко поучаствовала в пресс-туре в московский Театр.doc и пообщалась с артистом Константином Кожевниковым, актрисой Наргис Абдуллаевой и художественным руководителем Театра.doc Михаилом Угаровым.

Театр.doc — московский театр документальной пьесы, основанный в 2002 году несколькими драматургами. Это независимый коллективный проект, негосударственный и некоммерческий. Многие работы выполняются волонтерами, на добровольной основе. Театр находится в Малом Казенном переулке последние три года, а до этого десять лет занимал помещение в Трехпрудном переулке, пока театру не пришлось переехать. Большая часть репертуара — документальные спектакли, которые основаны на реальных историях людей и подлинных исторических текстах. Режиссеры ставят спектакли на темы, актуальные в современной России.

— Я выучился на режиссера в университете в Перми, уехал в Москву (педагоги с первого курса говорили, что надо уезжать) и работал в маленьком театре для детей «А—Я». Мне было 30 с небольшим, и самой крупной моей ролью была Акула в сказке. В середине детского спектакля я надевал голову акулы, выходил на сцену, говорил: «Эгегей» — и удалялся за кулисы.

В 2012 году я узнал, что есть Театр.doc, которому можно предложить идею и поставить спектакль. Незадолго до этого в Перми произошло похищение ребенка. Исполнителем был человек, которого я знаю, — диджей из местного ДК, он украл шестилетнюю девочку у местного бизнесмена, чтобы получить выкуп. Сын мэра соседнего городка Верещагино это организовал, диджей был исполнителем, а знакомый моих братьев из детского сада им помогал. Я нашел телефон диджея, созвонился (он уже вышел к тому времени), договорился об интервью. В театре идея понравилась, и я купил билет в Пермь. Мне удалось собрать материалы, я поговорил с диджеем и отцом девочки. Все это я рассказал в театре, меня выслушали и сказали, что я интересно рассказываю. В итоге вышел моноспектакль «Похищение» — о том, как я хотел сделать спектакль и искал информацию. Я стал и свидетелем спектакля, и участником, и актером. Года три назад его убрали из репертуара, но я покажу его в следующем месяце, 20 декабря.

Сейчас я занят в «Доке» [Театр.doc], и еще есть проект по сторителлингу — мастер-классы и спектакли в Москве и регионах, на них приходят журналисты, блогеры, правозащитники, юристы, учителя, дизайнеры. Еще был опыт работы со слепоглухими в Театре наций, занятия в школах для детей с особенностями развития, поездки в колонию для несовершеннолетних. Это же скучно — просто играть спектакли, я делаю что-то более важное и могу уважать себя за это.

Мы приехали в Можайск на неделю. В колонии нам выделили 12 пацанов 14–16 лет для занятий сценографией, мы учились писать пьесы. Это была программа Минкульта. Кто-то из ребят хотел заниматься, кто-то — нет, но они все-таки написали пьесы, заинтересовались. Один парень угонял машины в городе Клин, потому что не знал, что есть другие варианты. Понимаете, они просто не знают, что можно писать сценарии, например. Им не повезло. Мы показывали, что жизнь не заканчивается и можно заниматься творчеством. Один из них писал мне потом, что стал играть в группе, это же здорово.

«Док» — это возможность не молчать в условиях, с которыми я не согласен, но не готов взять автомат, или что там надо, чтобы менять строй. У нас есть спектакль «Правозащитники», есть «Война близко» про Луганск. Почему-то в России таких спектаклей больше нет. На премьере было страшно играть, приходили фээсбэшники. Они выделялись в публике — такие здоровые мужчины с пузиками, что они делают на этом спектакле? И потом вдруг им одновременно пришли СМС, и они все ушли. Ничего не было после этого, но было страшно. Сейчас мы привыкли, для актеров это просто роль. И все равно я каждый раз вижу, какая это страшная история про войну для зала.

— Основной принцип нашей работы — уважение к людям. Это то, что имеет большое значение для правозащитников, и то, что важно режиссерам документального театра. Нередко люди, с которыми я общаюсь и хочу поставить спектакли по их историям, опасаются реакции своих обидчиков. Нужно считаться с тем, чего они боятся, и всегда держать это в голове.

— Мы начинали 15 лет назад, и тогда идея документального театра казалась полным безумием, оксюмороном. А мы попробовали. Сейчас практически в каждом театре в каждом городе идут документальные спектакли, и никто не удивляется. Мы ввели новый жанр.

Два раза нас выгоняли — громили помещение, запугивали арендодателей. В первом помещении мы работали десять лет. Мы его обжили, отремонтировали, и когда театр разгромили, я сказал, что все кончено. Но тут появилась целая армия волонтеров, которая кинулась помогать, и мы все почувствовали силы. В конце концов, так получилось, что после переезда интерес к театру вырос и количество зрителей увеличились. Здесь главное — не уставать. Мы шутим, что у нашего теперешнего арендодателя жадность борется с трусостью и пока побеждает жадность. Слава Богу! Но однажды на них серьезно наедут, и победит трусость.

С самого начала мы решили придерживаться принципа редукции — отсекать все лишнее. Мы не используем декорации и костюмы, актер играет в том, в чем пришел. Это наш принцип, но он, конечно, уменьшает бюджет. Мы выживаем за счет того, что зарабатываем на билетах. Аренда высокая, и каждый месяц возникает вопрос: сможем оплатить или нет? В Москве работает более сотни театров, конкурировать довольно сложно, особенно учитывая тенденцию уничтожения всего негосударственного. Раньше можно было выиграть грант или выклянчить у департамента культуры Москвы. Сейчас мы в черных списках.

Последний повод, по которому на нас наехали, — спектакль «Болотное дело» [премьера состоялась в мае 2015 года]. Они трусанули. Они не понимают, что такое спектакль. У них категории — митинг и несанкционированное мероприятие. А тут что делать? Явились с собаками, первом делом объявили, что заложена бомба. Я им показал уставные документы, объяснил, что мы действуем по уставу — показываем спектакль, вроде утихли. Но арендодатель испугался. Сейчас вышло «Болотное дело-2» — и ничего. Видно, время прошло…

В репертуаре не все спектакли документальные, полно самых обычных, тот же «Кастинг». Самый кассовый сейчас — «Человек из Подольска». Искусство — страшно удобная вещь. Это как башня из слоновой кости, в которой можно провести всю жизнь за репетициями и спектаклями, не зная, что вокруг. Но мы знаем.