«Выходишь из храма, садишься в трамвай, погружаешься в светскую жизнь». Как работают краснодарские иконописцы

Мастерская этих художников — храм. Юга.ру побывали в краснодарской церкви Рождества Христова в Юбилейном микрорайоне, где иконописцы Роман Мартыненко, Иван Сторчак и Максим Одаряев последние несколько месяцев работали над росписью стен.

Доцент кафедры живописи Максим Одаряев и доцент кафедры графики Иван Сторчак — члены Союза художников России, преподают на художественно-графическом факультете КубГУ. Роман Мартыненко — член Союза иконописцев и преподаватель. Все трое окончили экспериментальное отделение иконописи на худграфе Кубанского госуниверситета в 2002 году. Все трое расписывали множество храмов на территории Краснодарского края, работали в соседних регионах и даже в США.

Как стать иконописцем и каково им быть

Роман Мартыненко:

— Когда в 1997 году я поступил в Кубанский государственный университет, на худграфе организовали экспериментальную группу для иконописцев. Попал в нее я случайно — вообще хотел заниматься живописью, но мне предложили попробовать себя в иконописи. Постепенно втянулся. В качестве дипломной работы мы писали иконостас.

После окончания университета мне, Ивану и Максиму предложили работу — пригласили расписывать Свято-Ильинский храм. Сильное влияние на нас тогда оказал Вячеслав Толмачев, бывший художник-авангардист, а сейчас известный краснодарский иконописец. Учиться было сложно, но, видимо, какая-то тяга была — мы прониклись иконописью.

Тот единственный набор иконописцев на худграфе случился исключительно за счет энтузиазма преподавателя — основателя «Инва-студии» Николая Николаевича Галкина. Сейчас навряд ли даже набралась бы такая группа в университете — ставку делают на дизайн, на рекламу. Если конкретный человек захочет научиться писать иконы, он пойдет в мастерскую, будет учиться подмастерьем. Параллельно, конечно, может получить художественное образование, потому что база нужна.

Иконописцев в Краснодаре много, есть мастерские, есть отдельные мастера. Уровень у всех разный, многие специализируются на иконах, а хороших монументальщиков найти сложнее. В монументальной живописи несколько другой подход, чем в станковой иконописи. Да и карабкаться по лесам — это тяжело, многие боятся.

Бывало, работать к нам в храм приходили хорошие художники-реалисты, с хорошим рисунком, но не сталкивавшиеся до этого с иконами. И далеко не у всех получалось почувствовать иконописную пластику. Здесь другой язык, обратная перспектива и своя специфика. Переход от академического языка к иконографии — довольно сложный процесс. У некоторых не получается совсем.

Сначала мы подготавливаем стену, грунтуем ее, потом наносим рисунок. Каждый отрисовывает свою часть в карандаше, и дальше начинается сам живописный процесс. Иногда это занимает много времени. Жесткие сроки нам не ставят, но мы спешили закончить к Пасхе. Сейчас расписана южная стена средней части храма. Эта работа длилась четыре месяца.

Бывает, что просто в неудобном положении находишься и начинаешь мучительно переписывать и переделывать. А бывает, что получается без переделок — и испытываешь внутреннее удовольствие, и со стороны видно, что работа на одном дыхании сделана. Но и это не показатель. Можно очень долго писать, переписывать и сделать в итоге хорошо. Важен конечный результат, и если образ выглядит красивым и целостным, то все получилось как надо.

Работаем пять дней в неделю с десяти утра и до семи вечера. Все зависит от объема — если сильно устал, можно уйти пораньше, но когда нужно успеть закончить, то приходится и вечерами работать, и в субботу выходить. В течение дня два перерыва на чай — в 13 и в 16 часов. Пасхальную неделю отдыхаем, а потом леса переставят к другой стене, и мы продолжим. Далее начнется роспись потолка — это самая тяжелая с физической точки зрения работа в росписи храма.

Сегодня мы остаемся светскими людьми, хотя отношение к церкви и религии поменялось. Жить без веры я, наверное, сейчас уже и не смогу. При этом, не будем врать, мы не можем себя назвать глубоко воцерковленными людьми. Мне как художнику сложно находиться в жестких рамках, пока что у меня есть и другие интересы — занимаюсь фотографией и живописью. Но внутренняя борьба идет постоянно.

Как писать святых на разных полушариях

Максим Одаряев:

Мне кажется, что возрастных ограничений в нашем деле нет. Чем ты старше, тем опытнее, тем больше осознаешь то, что делаешь.

Перед тем как начать писать святого, желательно прочитать его житие, узнать детали. Это интересно и помогает лучше передать образ святого, передать его лик. Задача ведь какая: мы должны нарисовать образ, который узнают прихожане.

Когда пишется святой, изображение берется не из головы. Подбираются эскизы, материалы, согласовываются с батюшкой (а на иконописание вообще нас благословил митрополит Исидор), слушаются пожелания, вносятся какие-то изменения. Главное — это сама идея, хотя, конечно, отдельные элементы тоже согласовываем. Поскольку сейчас мы работаем в Рождественском храме, вся концепция посвящена празднику Рождества Христова.

После утверждения концепции мы переносим эскизы на стену, прорисовываем, работаем над деталями. Стены храмов на Кубани подготавливают в основном под акрил, и мы часто им пользуемся. Можно использовать силикатную краску, у которой гарантия в 200-300 лет, но это будет дороже в несколько раз. На нашей практике мы использовали все возможные краски — силикатные, масляные, акриловые. И на этом полушарии, и на том.

В 2016 году мы поехали в Нью-Йорк к нашей знакомой, для того чтобы дать мастер-класс. Совершенно случайно мы узнали об отборе художников на работу в монастыре в Калифорнии. Мы оставили примеры своей работы и свои координаты. Через месяц нам перезвонили — в результате мы приехали на тестовое задание, прошли отбор и начали работу. Мы расписали там две часовни, а еще давали мастер-классы по монументальной иконописи местным монахиням. Весь проект занял где-то год.

Были впечатлены увиденным там. Это один из крупнейших монастырей в той части США, куда приезжали паломники со всей страны — от Аляски до Калифорнии. Мы столкнулись с прекрасным отношением к русским, все нам старались помочь.

Высотные работы вахтовым методом

Иван Сторчак:

— Был долгий процесс обучения, прежде чем я смог приступить к писанию фигур и ликов. После окончания учебы попасть на роспись храма — это, конечно, было невероятно. Мы рисовали только какие-то курсовые, а тут вдруг нам такое доверили. И эти росписи будут украшать храм очень долгое время. Это было здорово. За эти четыре года, что мы расписывали храм, мы, можно сказать, получили второе высшее образование.

Мы пишем в «каноническом стиле», работаем в технике многослойной живописи. Сейчас художники многослойно почти не пишут. Современная иконопись — это возврат к стилистике, которая появилась много веков назад.

Есть традиции византийской живописи, по ним и работаем, но нюансы остаются на вкус художника. Каждая артель работает в своем стиле: мы можем зайти в храм и, увидев роспись, понять, кто из краснодарских мастеров здесь работал. Даже если общая роспись в едином стиле, то детали отличаются, руку мастера видно сразу.

Краски покупаем специальные, очень качественные акриловые краски, которые практически не выгорают от солнца. Основная угроза — копоть от свечек. Но, чтобы ее можно было смыть, мы покрываем изображение специальным лаком.

У нас уже разряд по альпинизму, наверное, должен быть. Работаем на лесах, под самым потолком. Без страховки. В целом нормально, мы уже привыкли, страха нет. Но иногда, чтобы добраться до каких-то труднодоступных мест, приходится постараться.

Работа у нас бывает вдалеке от дома, иногда приходится работать вахтовым методом, подолгу не видеть семьи. А целиком проект может длиться и год, и два.

В первую очередь мы — художники. В современных реалиях замкнуться и отгородиться от всего очень сложно. Информация, которая нас окружает каждый день, меняет наше мировоззрение — и до идеального, аскетичного состояния ума и духа иконописца дойти поэтому очень сложно.

Священники это понимают и не требуют от нас монашеского образа жизни. Когда мы работали в Калифорнии, исповедовались и причащались каждую неделю — но там мы жили в монастыре, где проще сохранить замкнутое состояние. А здесь ты выходишь из храма, садишься в трамвай, погружаешься в светскую жизнь с ее повседневными мыслями и заботами... а утром опять приходишь в храм.