Сколько стоит поставить спектакль, как театр выполняет «госзаказ» и нужна ли в творчестве самоцензура. Разговор с руководством драмтеатра в Краснодаре

Перед началом нового сезона Нина Шилоносова пообщалась с директором и главным режиссером Краснодарского академического театра драмы им. Горького о спектаклях за миллионы рублей, госзадании, самоцензуре и мечтах провести всероссийский театральный фестиваль в краевой столице. Журналист задала вопросы под углом темы завершившейся Лаборатории по Островскому «Быт или Не быт».

«Быт»

Максим Секачев: Нужен компромисс между маркетингом и творчеством

Когда 40-летний Максим Секачев выиграл конкурс краевого минкульта и в конце апреля был представлен коллективу как директор, многие СМИ вынесли в заголовок, что «пришел чиновник» из Свердловской области. Между тем за его плечами не только работа вице-мэром, но и восьмилетнее руководство театром в закрытом атомном городе Новоуральске. В активе труппы «Золотая маска» и несколько номинаций этой Национальной премии.

— Административная работа не всегда видна. Но не в этот раз. Потому что мы занимаемся ремонтами. Сложность была в том, что весной случился рост цен, как раз когда проходили аукционные процедуры. У нас три вида работ. Первое — это система кондиционирования, глобальная реконструкция будет и в зрительном зале, сопутствующих помещениях, и в фойе. Это большая победа. Благодаря поддержке министерства культуры края и губернатора нам оказали существенную помощь — без малого 25 миллионов рублей.

Второй вопрос, очень важный, — реконструкция нашего зрительного зала. Это ремонт полов, мы меняем кресла, а как можно их поставить в старый зал? Поэтому в довесок к мебели нам дали и дополнительную субсидию на ремонт полов. В большом зале вместо бордовых появятся кресла светло-зеленой гаммы. Зрители увидят их примерно в середине октября.

Как театрам спускают финансовый план? Сколько субсидируется и сколько зарабатывается?

— Все зависит от субъекта, от местонахождения театра. Сегодня общепринятая картина, говорить об успешности драматического театра в Москве — это 50 на 50. Половина от учредителя, половина свои доходы. Для музыкальных театров картина иная, там примерно 70 на 30. В Краснодарском драмтеатре соотношение очень хорошее, примерно 60 на 40. Среди краевых\областных театров это один из лучших показателей. Нужно понимать, что театры в малых городах — это, скорее, выполнение социальной миссии. При этом, считаю, в муниципалитете любого уровня экономика в сфере культуры не должна ставиться на первое место.

А сколько стоит постановка спектакля? Если возможно усреднить цифры?

— Нет единого мерила, но в целом подготовка хорошего спектакля с учётом гонораров приглашенных режиссеров, материальной части — это примерно полтора-два миллиона рублей.

Получается, что с отменой спектакля «Человечный человек» по пьесе Сиркку Пелтола театр провалился по финансам?

— Комментировать не могу, потому что запускался спектакль при прежнем руководстве. Но очевидно, что это форс-мажорная ситуация. Учредитель пошел навстречу, и те средства, что мы потратили в рамках госзадания, мы провели — так как спектакль принят в эксплуатацию. Но он «заморожен», все оборудование находится у нас на балансе. Как только прояснится ситуация с авторскими правами, спектакль тут же поступит в репертуар. Тут вмешалась политика [финский драматург в связи с проведением СВО в Украине отказала в разрешении постановки — прим. ред.].

Хотя я считаю, что театр и культура должны быть вне политики. Мы заложники этих обстоятельств.

А как вы вообще относитесь к экспериментам в театре и тратам на них? Режиссерские лаборатории — это всегда нестандартные решения. В этом году я отмечу не только эскизы, но и заметную работу службы маркетинга.

— Про видимую сторону: это наша общая инициатива, чтобы лаборатория была яркая, узнаваемая. Это статусное мероприятие, поэтому мы и позиционировали себя как учреждение, в котором происходят интересные события. Это первое. Второе: когда я приступал к работе, мне, всей команде, министр Виктория Юрьевна Лапина поставила задачу системных серьезных изменений в позиционировании театра в информационном поле.

Мы меняем работу над афишами, брендбуком, будет новый сайт. Можно говорить о том, что мы стали интересны для спонсоров.

Что касается лаборатории. Это встряска, драйв. Четыре молодых актуальных постановщика, которые в тренде театрального контекста, Олег Лоевский — гуру режиссерских лабораторий, — они остались удовлетворены этой работой в Краснодаре. Ну и мы тоже, и зрители. Это главное.

Что такое госзаказ для театра?

— Госзадание. Хотя мы и автономное учреждение, но в части заработной платы финансируемся на 100 процентов из средств налогоплательщиков. Существует такая форма по нашему бюджетному кодексу, по законам — государственное задание, согласно которому мы должны поставить определенное количество премьер, обслужить определенное количество зрителей. Эта цифра ежегодно стабильна, с определенным ростом посещаемости. Есть количественные, есть качественные показатели. Это наши обязательства перед городом и краем.

А названия?

— Учреждение свободно в выборе репертуарной политики, но в любом случае мы предоставляем репертуарную политику на рассмотрение учредителя. Только что встречался с министром и получил одобрение планов на сезон.

Все знают, что такое «датский» спектакль — постановки к круглым датам. Есть юбилеи классиков (и все последние лаборатории им были посвящены), есть юбилеи региональные («Кубанские казаки» к 80-летию края), круглые даты значимых событий («Мартышка» к 75-летию Победы). Есть у вас такого плана задание сейчас?

— Думаю, что любой директор, творческий руководитель должен обладать определенным чувством меры и самоцензуры, потому что в свете мировых таких сложных событий мы должны ориентироваться на поддержку русской классики и отечественной драматургии. Мы театр с давними традициями, и я не позволю себе делать эксперименты, которые так или иначе могут влиять на какую-то идеологию или могут влиять на восприятие каких-то либеральных ценностей. Всё-таки мы говорим со зрителем на хорошем, добром, простом языке, нам важно, чтобы человек вышел от нас окультуренным, если можно так сказать.

Максим Николаевич, давайте уточним. Что вы понимаете под словом «либеральный»? Если мы сейчас посмотрим ваш репертуар, при желании сможем найти какую-то подобную «закавыку». Та же «Утиная охота» Вампилова — это ли не о свободе, в том числе?

— В двух словах, это вопрос политики.

Сегодня многие позволяют себе критиковать государство, правительство, президента, наши действия по специальной военной операции — я про это, пожалуй. Я государственник, никогда этого не скрывал. Я про инаковые ценности, когда люди предают свою родину.

Очень важна первичная постановка задач, когда мы ведем диалог с режиссером о том, что мы хотим получить на выходе.

Кто главнее в театре — директор или главный режиссер?

— Если смотреть по нашему Уставу, первое лицо — директор. Я уже говорил, что контракт с Арсением Фогелевым продлен еще на два года. У нас складывается рабочий тандем.

А кто «главнее»… Мне кажется, очень важно разделение полномочий. Причем садиться и договариваться сразу, «на берегу». Мы это сделали сразу. Потому что в чужой монастырь можно прийти с разными помыслами, да? Я в данный момент доверяю художественной политике главного режиссера, но оставляю за собой право корректировки каких-то предложений. И вот здесь как раз тот самый разумный компромисс между маркетингом и творчеством. Любой менеджер находится перед этой чашей весов.

Успешными становятся не все спектакли, даже во МХТ. Мы не сторонники каких-то радикальных экспериментов, и всё-таки разумный баланс между кассовыми спектаклями и спектаклями философскими, для подготовленного зрителя, мы соблюдаем.

С точки зрения кассы вы уже рассматривали жизнеспособность нынешнего репертуара?

— Да, конечно. Мы просмотрели по доходам, по общим показателям каждый спектакль. Есть такие долгие картины, как «Евангелие от Воланда», идущий несколько десятилетий и до сих пор пользующийся спросом, есть менее успешные. Как ни жалко, надо списывать. Это и вопросы логистики, и хранения декораций, это тоже важный момент для менеджера. Большая сцена отдана классике, камерная — современным постановкам, и уникальная площадка — открытая.

Что вы пообещаете зрителю?

— Пообещаю, что с нами будет интересно!

«Не быт»

Главный режиссер: Город должен заполняться театром!

Арсений Фогелев служит в Краснодарской драме 15 лет. Главным режиссером краевого учреждения заслуженный артист Кубани стал два года назад, в нестандартной для всех ситуации карантина.

Фогелев поставил на родной сцене два больших спектакля и несколько камерных. В его пользу говорил и опыт руководящей работы в «Одном театре», который он создал вместе с единомышленниками. И, как признался в нашем разговоре Арсений Владимирович, предложение стать главным режиссером главной краевой сцены ему поступало и раньше, но на тот момент он решил, что еще не готов.

— Должность зависимая. Что актер, что режиссер зависят. От руководства, от задач театра. С Максимом Николаевичем [Секачевым] мы ладим, он человек из театра. Нашли компромиссы взаимные. Сейчас важно не впадать в крайности, как мне кажется.

Есть два критерия, которым хотелось бы удовлетворить: успех театра внутри города и края, и успех театра на театральной палитре России.

Как мне кажется, и того, и другого недостает. Понимаю, что в тысячном зале невозможно заниматься авторским творчеством, утопическая идея. Значит, там надо делать яркий, коммерческий театр.

Мы договорились с Максимом Николаевичем, что у нас будут специальные проекты, они будут связаны с лабораторным движением, с образовательными проектами. «Телетеатр» уже запустился — просмотр и обсуждение заметных спектаклей российских театров.

Будут еще проекты — читки, работа с подростками. Это не про «Пушкинскую карту». И это не освоение школьной программы, а разговор с подростками про них самих. Например, «Снегурочка» Островского на лаборатории решена Артемом Устиновым как драма про буллинг и абьюз в старшей школе, классное пластическое решение. Не пошло, тонко, поэтично. И современная проблема, и история вневременная. Попадает в большой сегмент аудитории. И это интересный театр, не буквальный, не театр изображения.

Еще в планах изменения в самой организации Лабораторий, сделать их не просто «датскими», к юбилеям классиков, а более функциональными, еще более полезными театру. И нужно делать большую лабораторию для всех наших театров. Нужен обмен энергией.

Мне вообще кажется, что Краснодару нужен большой театральный фестиваль, не региональный, а российский. Потому что южнее Воронежа у нас нет ни одного фестиваля. Краснодар очень быстро развивающийся город, а фестиваль — это движение. Это поможет открывать возможности Театра, открывать город…

…не только со стороны строящихся жилых комплексов…

— Да. Это статусная вещь для города. Я буду обивать все возможные пороги, чтобы сделать масштабный фестиваль в Краснодаре. В городе уже столько театров, не только государственных. У нас есть региональный фестиваль, «Кубань театральная», но хотелось бы и о другом уровне подумать.

Готовящаяся премьера — «Космос» по Житковскому — планируется коммерческой, ранее вы поставили кассовых «Примадонн». Не боитесь обвинений в том, что забываете о статусе «академический»?

— А что это такое? Стоит разобраться с формулировками. Если сравнение с академическим хором или академической живописью, наверное, это означает профессиональный коллектив, который может исполнить всё. Звание театр получил в 90-е, время было совсем другое. Если о классике, то у нас в репертуаре она есть — «Маскарад», «Горе от ума», «Мещане».

Ну и у нас будет сейчас новогодняя сказка «Буратино», будут «12 стульев». Чем не академический материал?

Когда вы говорите про успех в городе и регионе, что вы под этим подразумеваете? Для минкульта, это, наверное, выполнение финансового плана, в первую очередь?

— Я про самоощущение. Важно каждому человеку в театре понимать, что он работает в успешном театре, который занимается крутым делом. Чтобы актёры, постановочная часть понимали, что на уровне российских театров мы занимаем не последнее, не серединное, а одно из первых мест, в когорте интересных региональных театров.

Арсений, труппа вас поддерживает в этом намерении?

— Думаю, да. Но, знаете, никогда не бывает, чтобы все и всё целиком. Всегда будет кто-то против. Но таких людей немного. Активная часть здравомысляща, понимает, о чем разговор. Понимают, когда классно.

Что собой представляет труппа? По возрастному составу, в том числе.

— Мне повезло, у нас старшее поколение интересное и очень сильное. Я ищу хорошую пьесу для них, есть проблемы с авторскими правами. Думаю, что после нового года мы возьмемся за материал специально для них, тем более, что у них положение сложнее остальных — просидели дома весь ковид, не попадали в репертуар в течение полутора лет.

Еще наша особенность — очень много девушек, ну, вот так сложилось. Стараюсь объективно распределить труппу. Я человек не радикальный, никого разгонять не собираюсь.

У вас очень большая занятость на сцене, треть репертуара. Вы бесспорный премьер в театре, но вы еще ставите и хотите ставить. Не слишком ли много для одного?

— Как любой актер, я алчный до ролей. Но с другой стороны, у меня есть рассудок, и я понимаю, что мне не нужно принимать участие в большинстве спектаклей. Когда кто-то из режиссеров предлагает, я стараюсь всегда отказываться. Но бывает, это трудно сделать. Ну и руководство театра, что прежнее, что нынешнее, объясняет: есть запрос на то, чтобы я был занят в постановках. Да, спектаклей со мной много, но стало уже меньше. Миша Дубовский со мной в дубль, и все чаще заменяет, в спектаклях «За двумя зайцами», в «Фигаро».

А есть спектакли, которые точно уйдут из репертуара, но не из-за вас?

— Спектакль должен уйти через семь лет максимум, мое убеждение. Это не значит, что так будет происходить со всеми спектаклями. Если говорить по-взрослому, театр — дело живое. Если оно не «здесь и сейчас», если не существует свежей энергии… Меняется время, прежде всего. Он должен быть в современной эстетике, даже если в кринолинах играется.

Что пожелаете себе и зрителю в новом сезоне?

— Хочется, чтобы наше здание заполнялось театром, чтобы город заполнялся театром. Больше умного театра! Чтобы встреча с искусством впечатывалась в нас.