«Кризис наступил не из-за поп-музыки и заниженных приор». Булат Халилов рассказал о книге и альбоме «Песни Уляпа» — аула в Адыгее

Беседа о «Песнях Уляпа» — книге исследователей черкесской культуры и альбоме, объединившем записи застольных песнопений и экспериментальную музыку по фольклорным мотивам

В январе 2024 года кавказский лейбл Ored Recordings и французская культурно-инженерная платформа Flee выпустили двуязычную книгу и альбом адыгской традиционной и интерпретированной музыки Ulyap Songs: Beyond Circassian Tradition. Название восходит к адыгейскому аулу Уляп, что в 50 км к северу от Майкопа. Создатели проекта посетили это небольшое селение, чтобы задокументировать культуру местных современных бардов и изучить их связь с народным деревенским наследием и советской культурой. Мы поговорили об этом релизе с сооснователем лейбла Ored Recordings Булатом Халиловым.

Ored Recordings — независимый лейбл, основанный в 2014 году в Нальчике. Коллектив ездил по Северному Кавказу, находя традиционный музыкальный фольклор и записывая его исполнение в естественных нестудийных условиях. Большинство музыкантов, с которыми Ored Recordings работал в первые годы, никогда не записывались и не издавались. О запуске лейбла Халилов рассказывал Юга.ру в сентябре 2015 года.

За 10 лет Ored Recordings издал около 50 релизов с музыкой черкесов, карачаевцев, осетин, абхазов, даргинцев, лезгин, калмыков и других народов. Также лейбл организовывал или участовал в фестивалях в РФ, Грузии, Нидерландах, Польше, Дании и Франции.

Булат, приветствую! Для начала спрошу: где сейчас локализовалась команда лейбла и чем это обусловлено?

— Недавно мы с Тимуром Кодзоко переехали в Германию. Тут развитая музыкальная среда, у нас много контактов и друзей. А еще это возможность путешествовать и работать в Европе. Последние несколько лет эта возможность все время ускользала от нас. Надоело, решили что-то менять.

В целом, дома все очень нестабильно и нужно сильно следить за тем, что пишешь и говоришь публично. Даже если ничего плохого ты и не говоришь. Это тоже одна из главных причин. Не самые лучшие условия для лейбла, который решил заняться деколониальными приколами на Северном Кавказе.

Перейдем к релизу. Как и где проходила работа над созданием альбома и артбука? Кто авторы и исполнители, чем они известны?

— Это коллаборация нас, Ored Recordings, Никиты Рассказова и франко-швейцарского лейбла/платформы Flee. Сперва в 2020 году мы с Никитой ездили в Черкесск и Уляп в поисках условно застольных адыгских песен. Позже мы познакомились с ребятами из Flee, их заинтересовала эта тема, и уже с ними мы поехали в повторную экспедицию в 2021 году. Полевые записи двух поездок и составили основу релиза. Подбором артистов, которые делали ремиксы и разные экспериментальные вещи, также занимались Flee.

Flee еще издают книжки, поэтому мы пригласили Лину Цримову и Мадину Паштову — прекрасных исследовальниц черкесской культуры. Вместе мы написали несколько статей, в которых по-разному смотрели на «уляпский феномен». Эти статьи и стали книжкой.

Я так понимаю, альбом можно условно разделить на две части: аутентичная музыка, записанная на праздниках «под звон бокалов», и интерпретированная, записанная и сведенная в студии. Что ты чувствуешь, когда слушаешь эту музыку, и что еще нужно знать о подобной эклектике?

— Если вопрос именно о «реворках», то я скептически отношусь к этой части релиза, пусть где-то это и артисты, с которых я дико фанатею (та же Валентина Гончарова). И во мне говорит не пуризм, я не считаю, что лучше оригинала сделать невозможно и трогать «народное» нельзя. Можно, конечно. Но тут мне кажется, что в большинстве случаев работы получились не слишком глубокие. То есть сама по себе это классная музыка, но причем тут черкесская музыка и конкретные исполнители, которых мы записали — не очень понятно. Впрочем, это очередной повод поговорить о таких вещах.

Ниже композицию Aminat можно послушать в двух версиях — в живом исполнении мужского ансамбля из Уляпа и в студийной записи современных музыкантов, экспериментирующих с фолк- и электронной музыкой:

Мне же показалось, что даже в интерпретированных песнях релиза сохранен дух культуры, породившей оригинал.

— Я не очень согласен, что дух культуры там сохранен. Но это просто мое мнение. Художественный потенциал той или иной культуры мы как лейбл раскрываем в каждом нашем релизе, для этого не нужны ремиксы и приглашенные музыканты. Музыка, с которой мы работаем, самоценна и ей не нужны костыли из эффектов, синтезаторов или еще чего-то. «Авангардная» музыка — это просто еще один способ или стиль, или эстетика. Не хуже и не лучше той, что мы записали на застольях.

Что такое для тебя платформа Flee? Как вы познакомились и стали сотрудничать? Разделяешь ли ты ценности, изложенные в их манифесте (если кратко — выявление социально-политической сущности культурных явлений против поверхностного потребительского подхода, демистификация субкультур и духа времени, их породившего, а также живое исполнение старинных песен вместо непродуктивной романтизации прошлого)?

— Я не помню, как именно я о них узнал, но вообще я стараюсь находить контакты с близкими нам по духу проектами, поэтому Flee было сложно не заметить. Я написал им, Алан и Оливье оказались отличными пацанами, мы быстро нашли общий язык, хотя и есть вещи, в которых мы не согласны.

В целом, мы разделяем их ценности и тоже нацелены на то, что выявлять недооцененные или незамеченные культурные феномены. Часто эта незамеченность случается из-за социально-политической ситуации и системы. Капитализм и колониализм тут одна из ярких причин. Но, кажется, очень часто есть ощутимая разница в том, как на эти вопросы смотрят люди из Европы и мы, северокавказцы.

Романтизировать Европу тоже не хочется: иногда слоганы о разнообразии и деколонизации — всего лишь слоганы. Но все равно в Европе больше возможностей продвигать свою агентность, субъективность. Есть инструменты, институции или возможности к самоорганизации. В России их гораздо меньше, особенно в последнее время.

Как, кстати, поживает Global Zomia — проект по DIY-этнографии, посвященный неакадемическим инициативам, работающим с традиционной и локальной музыкой?

— Пока до него не доходят руки, но, возможно, в Европе, как раз все получится. Потому что это очень интересный и лично для нас важный проект.

Вернемся к релизу. Что можешь сказать о книге? Я читал ее главу, написанную Линой Цримовой об истории исследования адыгского фольклора в XIX и XX веках. В той главе речь идет о многочисленных превратностях истории устного народного творчества. Сначала его подменили этнографическими интерпретациями в эпоху Модерна, а затем — «блатной» культурой в конце XX века. Так ли это? В этом ключе выдержан весь текст или есть отступления? И почему именно билингва?

— В целом ты все правильно описал. Идеи книги была в том, чтобы подсветить часть черкесской культуры, которую воспринимали низкой и недостойной из-за чересчур романтического или националистического, или колониального отношений (а они зачастую связаны). Из-за этого застольные и условно «блатные» песни обходили вниманием и исследователи, и исполнители (за пределами эстрады). Мы попытались разобраться, почему так сложилось и что это говорит о нас и нашей культуре.

Но нельзя сказать, что книга вышла в одном ключе: авторы часто спорили и не соглашались друг с другом. Кажется, это пошло книге на пользу. Мы с Линой больше смотрели на уляпскую музыку как на показатель жизнеспособности черкесской культуры. Для Мадины же это больше показатель деградации. Ее наблюдения лично меня сильно отрезвили.

Языки проекта русский и английский, потому что это самые распространенные языки для потенциальной аудитории. Очень хотелось сделать тексты и на адыгском языке, но это усложняло производство проекта, который и так слишком долго шел к релизу.

Разделяешь ли ты мнение о глубоком кризисе кавказских национальных культур в России? Что сегодня в них является подменой, а что еще сохранило остатки аутентичности? Нужно ли бороться с цензурой, учить детей в школах традиционным языкам и письменности, чтобы обеспечить выход к традиционному мировоззрению? Или каждая национальная культура должна развиваться среди многообразных современных мировых культур, и музыка, в этом смысле, должна быть общим историческим достоянием?

— Я не разделяю мнение о том, что есть подмена культуры и какая-то настоящая. Да, в самом начале проекта мы с Тимуром говорили о «настоящести», «архаичности», но это все наивные и в чем-то опасные конструкты. Нельзя сказать, что релизы Ored Recordings — это настоящая культура, а вот «Черные глаза» — подмена. Да, мы все еще ненавидим 99,9% кавказской эстрады, но это вопрос предпочтений, а не настоящести и культурности. И вообще, понятия «культура» и «искусства» — это не знак качества и какой-то одухотворенности.

Проблема в том, что одна форма культуры заслоняет собой все остальные. Вот это мы пытаемся изменить. Дать голос тому, что очень часто не слышно.

В России же кризис наступил не из-за поп-музыки на национальных языках и не из-за заниженных приор. Ужасная система образования на родных языках, игнорирование советов ученых и языковых активистов, преследования ученых и цензура — вот что мешает развитию культуры в первую очередь.

Посоветуй нашим читателям еще лейблы, похожие на Ored Recordings и Flee — то есть со схожей повесткой, которой чужда экзотизация и колониальные интенции.

— Death Is Not The End, From Here, Akuphone, Morphine Records, River Lea, Ideologic Organ, Antonovka Records, Shukai. Вообще много таких. Нельзя сказать, что ни у кого нет колониальных ноток (если сильно поскрести, то и у нас что-то такое найдется), но лейблы хорошие.

Что нового ожидать от вас в ближайшем будущем?

— Мы только переехали, поэтому пока сложно сказать. Следите за анонсами.

Версия страницы для ПК