"Русская игра": не зарывайся, брат?

Павел Чухрай решил переиначить Гоголя. Случился недобор

Содержание "Игроков" Гоголя знает каждый более-менее интеллигентный человек. Оно описывается пословицами "Вор у вора дубинку украл" или "Не рой другому яму — сам в нее угодишь". Одного шулера обыграли трое других — делов-то. Вопрос, как водится, в трактовке событий. И в том, как мы должны относиться к героям.
Логично было бы ожидать от Павла Чухрая — совместно с Еленой Караваешниковой автора сценария фильма "Классик" о бильярдистах (режиссер Георгий Шенгелия, 1998) — развития темы игры, выигрыша и проигрыша как таковых. Или развития темы "игры по жизни" — ведь герой картины "Вор" (1997), вы помните, поначалу прикидывается совсем иным человеком. А герой документального фильма "Ястреб" (1993) — и вовсе Жириновский.

И ничто, казалось бы, в иных произведениях Чухрая, этого весьма известного автора (закончившего, между прочим, операторский факультет, а потом режиссерский, уже экстерном), не предвещало выхода на международную арену. А он вот раз — и решил осмыслить в кино менталитет русского человека и менталитет европейца. Правда, задачу поставил себе скромную: обозначить наши родные и европейские штампы в восприятии друг друга. О чем искренне и сообщает в интервью.
Так вместо классического Ихарева в сюжете фильма "Русская игра" появляется и действует некий итальянец с оперным именем Лукино Форца (в этой роли живущий в Петербурге театральный режиссер Джулиано Ди Капуа). Итальянец, кстати, вовсе не потому, что Николай Васильевич Гоголь особо связан был с этой страной. А потому, как говорил сам Павел Григорьевич Чухрай на пресс-конференции в Выборге, где фильм показали впервые и удостоили гран-при, что "Берлускони — наш герой". В том смысле, надо полагать, что бывший премьер-министр Италии, друг нашего президента, как и вся Европа, действовал (жульничая?), руководствуясь мифом о нас. Европа, мол, Россию идеализирует, не понимая. А мы, в свою очередь, мифологизируем Европу — преклоняясь перед ней и обманывая ее.

Такой вот концепт. Такая "партия". Не хуже и не лучше многих иных; поглядим, как она разыграна.
Форца действует с изяществом уверенности в своем превосходстве рационалиста над "доверчивыми и простодушными" русскими. Этот мошенник европейского масштаба (действие начинается в Вене) выдается нам за образованного, а попадается в ловушку не столько русских коллег, сколько собственной доверчивости, простодушия и беспечности (по фильму неясно, это органичные качества европейцев или наше их восприятие). Итальянец кругом сам виноват. Во-первых, хотел поживиться за счет "добрых старых русских". Во-вторых, поленился подготовиться — не прочел ни Достоевского (не сочтите за анахронизм), ни упомянутую пьесу Гоголя (не сочтите за абсурд; написана, между прочим, в начале 1840 года), ни даже "Пиковую даму" Пушкина (1828), хотя знает наш язык благодаря русской жене. Бедняжка умерла в расцвете лет до начала фильма, ибо больше ничем сюжету не нужна; видимо, по ней супруг и судил о России. А вот прочел бы книги — был в курсе не только правил виртуозного мухлежа, но и объема-глубины русских страстей, в частности — в игре.
Форцу, как и было сказано, изящно облапошивают. Несчастный Лукино стоит посреди привычного нам голого поля гол, как сокол, и кричит "Бессовестная земля!". Поскольку фильма "Александр Невский" Эйзенштейна со знаменитой фразой о том, что погибнет всяк от меча, кто с мечом к нам придет, он тоже не видел.
Ну ладно, довольно шутить. Красавчика Форцу, не подающего милостыню и не желавшего знать "что будет" от цыганки, совершенно не жаль. Подсознательно "Русская игра" провоцирует всплеск патриотизма: Россия - родина не только слонов, но и чемпионов мира по жульничанью. Не знаю, стыдятся ли своих нечистоплотных в Европе, но наши люди в большинстве своем будут аплодировать Павлу Чухраю, вслед за Карамзиным, за такой смысл-индульгенцию.
Увы, некоторая недодуманность морального итога картины не впервые встречается у Чухрая. В многократно обласканном "Водителе для Веры" — вовсе не интеллектуальной драме, а остросюжетной мелодраме, предельно зрительской, по определению требующей недвусмысленных выводов, — оправдан убийца. В "Русской игре" — жулики. Что, как мы помним из седьмого, кажется, класса средней школы, противоречит самой традиции русской литературы. Где положительным героем, при наличии в сюжете одних отрицательных персонажей, выступают смех и слезы.

Почему "правда" в фильме остается на стороне троицы шулеров Швохнев-Кугель-Утешительный? Да потому что они, во-первых, наказывают самонадеянного "чужого" (в театральных интерпретациях пьесы нередко вызывает сочувствие как раз Ихарев — жертва собственного отношения к игре как к искусству).
А во-вторых (довольно о морали), потому что изображать этих артистов обмана призваны любимцы публики Маковецкий, Гармаш и Мерзликин. Счастье еще, что артисты комикуют и шакалят во все тяжкие, танцуют и поют, — их провинциально-жирная игра в отсутствие определенной режиссерской руки (Чухрай честно признает, что работа с актерами не его страсть) вызывает больше сочувствия к исполнителям, чем к персонажам.

Но нет не только "руки", нет и задачи. Что за люди перед нами? Даже нажива не их содержание, даже игра не их суть, — они обладают только внешностью. Они штампы. В этом, я думаю, первая причина неудачи бодрого, как цирковое представление, внешне складного, как тело гимнаста, но пустого фильма. Он говорит о штампах совершенно клишированным способом и языком. Если российская дорога — то в грязи. Если иностранец — то наивный. Если русский — то... скучно.
Вторая причина: мало нынче знающих правила, сущность и красоту карточных игр, — а потому тут выгода оказывается заранее упущенной.
Третья — как раз в том, что мы-то читали Пушкина (в том числе, и про французика из Бордо), Гоголя, Достоевского, а потому культурное сознание российского человека неизбежно протестует против столь узких воротец, какие установил себе Чухрай в изображении русских игроков. Он лишил своих героев подлинной драмы — и проиграл.

Не говоря уж о том, что тема "Европа и Россия", сведенная к взаимному обману, цыганам-медведям и простенькой мысли "как отродясь было — так и пребудет вовек", сама скукожилась до банальности. Вот и выглядит фильм совершенно неактуальным. В нем, по сути, речь идет всего лишь о беспределе, с которым столкнулся итальянец в России, — о нарушении корпоративной солидарности, всех и всяческих законов, вплоть до самых жестких — воровских (впрочем, не знаю, входят ли шулера в воровской цех); именно здесь граница между цивилизованной Европой и "беспринципной" Азией, как бы ни шли азиатам смокинги и фраки. А беспредел уже многократно, простите, отыгран в отечественном кино, в том числе и на гораздо более страшных примерах из живой жизни, так что нового слова тут ждать не приходится.
Сценарий, кстати, написан в начале 90-х, подвергся существенной переработке. Однако за эти годы много было сыграно партий; в частности, появились фильмы Сокурова — в них проблема России и Европы — менталитета, взаимного восприятия и влияния — что называется, действительно поставлена.

Но актуальность трактовки классики — необходимое и единственное оправдание все новых и новых воплощений старинных романов, повестей и пьес на сцене и экране. Все остальное, как говорит Даль, игра не в игру: не считается.

Где посмотреть фильм "Русская игра" в Краснодаре.

Версия страницы для ПК