"Мираж": Сын за отца не отвечает

Режиссер Тигран Кеосаян заставил усомниться в своей роли наследника по прямой

Два года назад вышел предыдущий опус Кеосаяна — "Заяц над бездной" — и приходилось удивляться его недодуманности и недоделанности. Новая работа постановщика поражает сдачей даже тех редутов.
Удивительная во всех смыслах история победы трех-двух (поскольку одну слишком быстро зарезали) девиц, парочки недоумков-мажоров и одного пародийного мачо в схватке с бандформированием неких людей условно-басмаческого вида уже многократно пересказана на самых разных рецензионных и рекламных полянках, не стану повторяться. Тем более не стану, что не обладаю той степенью остроумия и легкости необыкновенной, которая надобна для сего процесса.

Можно бы и вовсе не обращать внимания на "Мираж", если бы не два момента. Первый — унижение профессии и профессионалов. Картина-то сделана отменно по всем параметрам, если не считать элементарного здравого смысла и простой сценарной логики.
При этом нет никакого сомнения, что "минус смысл", в отличие даже от "Зайца…", достигался совершенно сознательно. А вот теперь мы (пардон) постебемся, — таков посыл данного произведения, подтвержденный, судя по отчетам в прессе, самим режиссером на пресс-конференции. Посыл, устаревший и надоевший уже лет восемь-десять назад. Не могу себе представить, что заставило сейчас сценаристов Алену Званцову и Дмитрия Константинова, как и самого Кеосаяна, втянуться в подобную историю. Единственный ответ — на эту чушь дают деньги, потому что публика может захотеть ее смотреть.

Оставим дуру-публику на обочине данных заметок — причитать по этому поводу тоже надоело изрядно. За самих кинодеятелей обидно. Да уже и нестерпимо жалко спецов, вынужденных лабать по заказу, будто полусамодеятельные музыканты в привокзальном ресторане легендарного Крыжополя. Меж тем к "Миражу" руку приложили достойные мастера.
Сам Кеосаян, между прочим, давно не мальчик и уверенно чувствует себя и в кино, и вообще в профессиональном сообществе. Более того, он как обаятельный, вероятно, человек и медийное лицо — любимец столичной тусовки, насколько я могу судить по вполне снисходительным критическим текстам до сих пор. А теперь уж и они почти иссякли — не выдержали люди…
Оператор Игорь Клебанов — суперпрофи с поистине живописующей камерой ("Превращение" Валерия Фокина, "Водитель для Веры" Павла Чухрая, тот же "Заяц над бездной"). Художник — Константин Мельников: Мертвый город, выстроенный им в песках под Темрюком, вдруг особенно впечатлил пишущую братию. Настолько, что — редчайший случай — нет рецензии, которая не помянула бы его работу, да с упоминанием предыдущих, от кеосаяновского же "Ландыша серебристого" до лубочного "1612. Хроники смутного времени" Владимира Хотиненко и эстетского "Параграфа 78" Михаила Хлебородова. И грим, и костюм, и все остальное — как положено: ненавязчиво, в рамках задачи, точно.
И вот сотрудничество профессионалов выдало, возоплю еще раз, совершенную соску-пустышку! Правда, от скуки или случайно поднявшись в одном эпизоде до абсолютной гениальности. Это конная атака, которая затмевает все остальное в картине, приобретая даже самостоятельную ценность.

Оператор Клебанов выбрал неожиданную крупность и ракурс — грудь лошади, которая врывается в кадр; сия лошадь именно что увлекает за собой остальных, извините, носителей человеков — поскольку всадники как таковые в этом динамичном орнаменте совершено не важны. А режиссер Кеосаян грамотно смонтировал эпизод под вальс "В городском саду играет духовой оркестр…", который поставил в фонограмму в исполнении мужского хора (вероятно, Российской армии), превращающего лирическую мелодию в марш. Не новый музыкальный прием ни в аранжировке, ни в использовании контраста — но здесь сработал отлично.
В итоге атака на экране делается почти психологической — будто так называемая каппелевская (сообщу молодым читателям: аналогия уходит к знаменитому наступлению белогвардейских полков в "Чапаеве" братьев Васильевых, в своей основе отсылающему к психологической атаке Каппеля, см. историю). "Почти" — поскольку ровным счетом никакой психологии — никакого устрашения противника — в фильме "Мираж" нет и быть не может. Нас не волнуют ни эти люди, ни их приключения.

Чертовски эффектный, эпизод атаки своей вписанностью в традицию и, одновременно, оригинальный, на самом деле работает в противофазе фильму — подчеркивает ничтожность замысла, ограничивающего себя намеренной безыдейностью. И вот тут второй момент, который следовало бы, мне кажется, обсудить. Это наше общее наследие и то, как с ним обходиться.
Известно, что существует минимум две точки зрения на дорогие народу объекты культуры. Обойдем сторонкой архитектуру и природные памятники, не о них речь. Речь о том, что как бы позволяет с собой работать дальше — экранизировать, пародировать, аранжировать и прочее. Тексты, изобразительное искусство, музыка, фильмы. Так вот, одни люди считают: возможны любые манипуляции с шедевром, от первоисточника не убудет, поскольку он велик и незыблем. А другие кричат: не трожь легенду, не марай, она хрупкая.

Арбитром в споре, безусловно, — личная стойкость и культура каждого реципиента, то есть, человека воспринимающего. Кому-то испортил Сальватор Дали Джоконду, а кому-то — нет, не так ли? Но у нас в кино есть особая категория режиссеров — папины сыны. Интереснейшая для психологического анализа группа авторов, создающих, в свою очередь, интереснейшие для искусствоведческого и прочего анализа фильмы. Будь я дамой ученой, написала бы диссертацию — проследила бы корни, изучила бы кроны. Стали бы наглядны, полагаю, многие процессы, текущие и среди богемы нашей, и среди народа. Проявились бы сходства и различия, примеры верности и предательства, обстоятельства образа действий…

Может, такая диссертация уже и написана кем-то. А я пока скажу, что в "Мираже", кажется — впервые, мы встречаем простодушную демонстрацию своих личных прав на творчество отца. (И это случай, в корне отличный от случая Алексея Германа-младшего, которого многие безосновательно упрекают в заимствовании папиного способа строить киноповествование; впрочем, об этом, наверное, еще раз поговорим, когда посмотрим новую работу сына "Бумажный солдат".)
Безусловно, "Неуловимые мстители" Эдмонда Кеосаяна (1966, 54,5 миллиона зрителей тогда — а сколько потом? а у телевизора за все эти годы?) — народное достояние, как и последовавшие "Новые приключения неуловимых" и "Корона Российской империи, или Снова неуловимые". Четверка отважных ребят попала даже в анекдоты, поскольку, во-первых, все мы восхищались их ловкостью и бесстрашием, а во-вторых, они олицетворяли собой романтику, пусть даже и революционную.

Тигран Кеосаян, в чей мировоззренческий, художественный и "приватный" багаж входит эта папина работа, теперь берет один, но знаковый, кадр из "Неуловимых…" вроде как для добродушной пародии. Но герои "Миража" совершенно не романтичны, не симпатичны, туповаты и действуют не по убедительной "правде жизни", а по явному сценарному пунктиру.
И получается, что оранжево-желтый полукруг солнца в финале возникает исключительно в качестве еще одной, вместе с полуцитатами и намеками на другие шедевры и шлягеры кино, подпорки всей несамостоятельной конструкции. Грубо говоря: из солнца нашего детства выжата, насколько смогли, не художественная, а коммерческая выгода — и радуйся, зритель, что "Продолжение следует…".

До сих пор как-то не особо приходилось сопоставлять сделанное в отечественном кинематографе Кеосаяном-старшим и Кеосаяном-младшим. А теперь второй вступил в наследство — и подставился. Грустно.

Мораль же всех этих наблюдений мне и самой неясна. Нет ведь никакой морали.

Где посмотреть фильм "Мираж" в Краснодаре?

Версия страницы для ПК