Берлинале-2010: Режиссер-призрак, проклятый ДиКаприо и другие железные конструкции

Берлинский фестиваль двинулся в сторону того, чтобы превратиться в целостный феномен актуального искусства. В результате и в конкурсе, и вокруг него – сплошные инсталляции

Отчаявшись устанавливать киномоду и иерархию культурных ценностей, Берлинский фестиваль двинулся в сторону того, чтобы превратиться в целостный феномен актуального искусства. В результате и в конкурсе, и вокруг него – сплошные инсталляции.

Или трагические для фестиваля заигрывания с мегаиндустрией, от которых он, по идее, должен был бы бежать, как черт от ладана... Но определение эстетических ценностей в прошлом, поэтому Берлин, как и многие прочие игроки на поле кинофестивального движения, оказывает промоподдержку фильмам, выходящим в прокат сразу после Берлинале.
Именно поэтому, например, в конкурсе появился "Писатель-призрак" Романа Поланского (разве Поланскому пристало соревноваться с кем-либо? Смешно, ей-богу.) И вне конкурса – в так называемой официальной программе – "Остров проклятых" Мартина Скорсези. Причем обе киногруппы здесь, в Берлине, и активно отрабатывают оказанную им пиар-помощь интервью и фотосессиями. Нет, естественно, только Поланского – по понятным юридическим причинам. "Писатель-призрак" создан, таким образом, режиссером-призраком...

А вот, скажем, Леонардо ДиКаприо в Берлине есть. И в нем не осталось ничего от сладостно-карамельного юноши. Теперь это серьезный человек средних лет, никак не озабоченный предъявлением своей звездности. Его занимают совершенно другие вещи – как сценарист и продюсер он сделал "11-й час ", одну из наиболее значимых документальных картин экологической направленности, и считает именно этот фильм главным своим кинопоступком.
Наверное потому, что там ему удалось отступить от актерства и выйти на широкую и ясную дорогу киноавторства... Но, судя по "Острову проклятых", потерять актера ДиКаприо будет обидно. Ему удается создать чрезвычайно сложный характер, остающийся во многом загадкой и после финала фильма...  Тем более что, придя на "Остров...", первые полтора часа смотришь почти классический "нуар" про двух полицейских, расследующих дело о пропаже из "клинической тюрьмы" опасно безумной пациентки, а потом еще час – психологическую драму о трагическом безумии.

Все же прочее – своего рода инсталляции, концептуальные конструкции. Например, каждый фестивальный показ сопровождается роликом-отрывком из большого документального фильма об истории и подвигах Берлинале, созданного к его 60-летию, празднующемуся ныне. Эти наиболее смешные ролики по виду представляют собой типичный "капуст-фильм" и слишком странным образом контрастируют с драмами, происходящими внутри следующих за ними фильмов.

Особенно удивительно было, когда вслед за таким роликом ты видишь, например, фильм "Гусеница" японца Коджи Вакамацу, точно выдержанного в тональности непрекращающейся истерики. 1944 год. Муж возвращается в родную деревню к жене героем, в терминологии и мифологии императорской Японии – "богом войны". Но без рук-без ног, "гусеницей". При этом выясняется, что своего рода гусеницей он был и в здравии – сущим животным, жившим лишь инстинктами (поддержания жизни и размножения). Далее по сюжету жена не выдерживает ужаса сосуществования с инвалидом, инвалид же, став "гусеницей" физически, начинает превращаться в человека – мучиться угрызениями совести по поводу совершенный в ходе военных действий мерзостей. Чем обессмысливает фильм. Ведь казалось, что его антивоенный пафос – как раз в развенчании героя войны и военного героизма... Но финал в любом случае фатален – самоубийство мужа и цифры на фоне военной хроники – число погибших во Второй мировой японцев и других людей.
Согласитесь, кадры из "капуст-фильма", все это предваряющие – Джулия Робертс перелезает через Берлинскую стену, но заворачивается пограничниками и с позором спускается по приставной лестнице, – выглядят в данном контексте странно.  А с другой стороны, не страннее, чем киноэкран, натянутый на Бранденбургские Ворота.

Дело в том, что будто специально к фестивалю в киноархиве Аргентины обнаружили считавшиеся навек утраченными части великого "Метрополиса" Фрица Ланга. И теперь фильм в авторской версии не только показывается в "Фридрихштадт Паласте" публике в смокингах и декольте, но одновременно и транслируется на экран, натянутый на Бранденбургские Ворота. Что радость уже для публики киноманской, пришедшей на площадь к Воротам под берлинским проливным снегом с одеялами и домашним глинтвейном.

Но, безусловно, наиболее впечатляющая из "инсталляций" Берлинале – присутствие "Панораме" (во второй по значимости программе фестивале) нашего фильма "Весельчаки" режиссера Феликса Михайлова, для которого этот программный фильм о геях-трансвеститах, сотрудников одного ночного гей-клуба, – дебют (до него Михайлов снимал крупные шоу на Первом канале).
Берлинский фестиваль не просто открыл нашими "Весельчаками" главную внеконкурсную программу "Панорама", что для российского кино большая честь. Он ведь еще и счел нужным пояснить в официальном пресс-релизе, что создание такого рода фильма в стране, пронизанной гомофобией, потребовало от его создателей определенного гражданского мужества. Похоже, что именно ему и апплодирует берлинская публика – а фильм тут встречают более чем благосклонно и не придираются к его недостаткам, тоже, увы, более чем очевидным – например, к чрезвычайно приблизительной актерской игре и драматургии, будто состоящей из "роялей в кустах" и логических нестыковок.

Но публика тут подготовленная, и программа Берлинале пестрит гомо- и транссексуальными фильмами. Что, боюсь, имеет вполне приземленное объяснение.
Во-первых, исторического характера: Берлин снискал себя имя славное столицы гей-культуры Европы еще будучи Западным и гордо несет это знамя. Скажем, мэр города Клаус Воверайт – открытый гей, проживающий в давнем и стабильном гомосексуальном браке.
А во-вторых, глава, например, "Панорамы" Виланд Шпек – гей программный, отстаивающий права секс-меньшинств на всех уровнях, включая и вверенный ему персонально. В прошлые годы дело здесь доходило до почти комического: несколько лет назад в программе Берлинале практически не было нашего кино, но был фильм, созданный российскими гей-активистами о запрете гей-парада в москве, очень гуманистический и антижлобский, однако, (при справедливости правозащитнического пафоса) очень уж неталантливый. И кажется, гей-славяне повторили фокус с вытаскиванием правозащитного кролика из по сути пустой фильмошляпы и в этот раз...

Но есть и еще один фокус. Он в том, Берлинале, единственный из кинофестивалей так называемой "категории А" имеет специальный  приз "Тедди" Teddy Award, вручаемый за фильм гомосексуальной тематики. Российские журналисты, у которых нет ничего святого, называют Teddy Award, извините, "Педи-award". Но посмотрим, что они запоют, когда гомо-активистскому фильму из России достанется "Тэдди". Придется радоваться из патриотических соображений.

Скоро конкурсный показ нашего "Как я провел этим летом". Все-таки дурацкое название, не вижу я ему ни объяснений. Хотя... Может быть, и увижу – показ назначен на 18 февраля. Фильм, говорят, замечательный.

Версия страницы для ПК