"Ляпис Трубецкой": Позиция художника – это позиция круговой обороны

Сергей Михалок о музыке, манифестах, ангажированности и стратегии собственного противодействия системе

Место действия: полуостров Тамань. Крохотный номер в типичном советском пансионате. Голубые занавески, полуметровый холодильник, советский телевизор. В километре громыхает сцена музыкального фестиваля "Кубана". Сергей Михалок сидит напротив, на столе — бутылка минеральной воды. Вот уже 10 лет, как он завязал с алкоголем. По его словам, после того, как осознал, что слился с объектом собственных насмешек. 

"Ляпис Трубецкой" коллектив открыл третий день фестиваля "Кубана", только что вернувшись с легендарного венгерского феста Sziget, где выступал на одной сцене с мировыми звездами 30 Seconds To Mars, Papa Roach и Madness. Ему еще предстоит отчитаться о манифестах, ангажированности и стратегии собственного противодействия системе. А пока — несколько слов о музыке, невозможности свободы и личной идентификации. 

Священный огонь внутри

Второй раз на "Кубане", только вернулись с Sziget. Как вам отдача?

 — Мы стараемся на любых площадках — самодеятельных и импровизированных, громадных фестивалях и DIY-форумах, в Европе либо в совершенно малых помещениях — все делать масштабно. Словно мы выступаем в Большом театре, а у нас прослушивание. Мы отдаем себе отчет, что современные артисты крадут у публики слишком много времени. Мы ничего не ждем, у нас нет рояля в кустах. Мы сразу выдаем "на гора" все, что можем. Стихи, песни, жесты, моторика, темпо-ритм нашего концерта рассчитаны на то, что если аппарат сгорит на середине первой композиции, все будут довольны. 
А европейские фестивали мне нравятся своими принципами. Они приглашают интересных артистов, составляют интересные плей-листы. Есть возможность все это сравнивать и в таком эмоциональном море звука находить свой собственный мир. Нам до этого еще далеко.

Ты делишь "Ляпис Трубецкой" на группу образца 98 года и современную — с острой социальной сатирой, манифестами, агитбригадами. Старые песни принципиально оставил для корпоративов?

 — Мы поем то, что нам нравится. В тех песнях нет жизненной энергии. На закрытых концертах — да, за большие деньги. Мы надеваем маски и принимаем правила игры. Здесь правила игры идут от нас. Мне кажется, качество эмоций очень сильно зависит не от актерского мастерства, а от возможности избавиться от него и почувствовать то, что называется "священным огнем". Несмотря на то, что мы играем кроссовер из очень мощных, точных, каких-то отрепетированных песен и стихотворений, на сцене нами движут больше стихийные вещи. Я стараюсь отключиться ментально и вести себя так, как вел себя в 18 лет под воздействием джефа.

Но что-то должно было произойти, чтобы резко переключиться с "Ты кинула" на "Манифест"?

 — Мы просто сконцентрировали внимание, когда это было нужно. Конечно, ничего просто так не бывает. 8 лет нас никто не замечал. Мы ждали, когда осядет пыль. Если через год после "Ты кинула" мы бы записали альбом протестных песен, выглядело бы этот как-то нелепо. В 1998 году мы уже записали пластинку, с которой сложно было согласиться. 
Самое страшное, что произошло с группой — мы слились с объектом собственных насмешек. Мы были первым коллективом, который, иронизируя и смеясь над маргиналами и гопниками, стал их иконой. Нас поместили в неправильную среду, и у нас не было достаточно отваги, мужества, силы духа, воли, противоборства выйти. Нам просто надо было, чтобы ноги были в тепле.
Сегодня наше творчество, все эти тоталитарные примочки  — агитбригада, марши, Маяковский — это продукт тоталитарного искусства. Поем мы о вещах диаметрально противоположных. Получается такой позитивный взгляд, и это нам интересно как меломанам, артистам актерам и гражданам.

"Ляпис Трубецкой" нередко сравнивают с испанцами SKA-P…

— Мы не играем ска — вот в чем наше отличие.

А посыл? 
 — Конечно, мы пересекаемся. Такое левацкое протестное ска. Оно на нас тоже очень сильно влияет. Я в молодости слушал "Mano Negra", из которой потом вокалист Manu Chao вышел — дико популярный проект. Я соткан из того, что я слушаю и что я читаю. Я не верю в творческую благодать. Я за осознанный плагиат. 
Вообще сейчас слишком много штампов. Музыкальных. Один из них — русский рок. Это же застывшее искусство, символ тоталитаризма. Якобы свободный рок-н-ролл превратился в патриархальную, жуткую канцелярскую епархию. И все одни и те же лица, гармонии, аккорды. Я за то, чтобы придумывать какие-то новые формы, быть неожиданным. Таких коллективов много — от Тома Уэйтса до великого Питера Гэбриэла. Или белорусская группа "Кассиопея" — группа не штампов, а каких-то эмоциональных разрывов.

Прополитико

 — Не знаю, за что ратуют настоящие уличные анархисты в советском союзе, но, по-моему, хаос и дестрой — это форма правления на протяжении последних 20 лет. И все наши современные правители и все наши чиновники — ярые поклонники Бакунина.

При этом музыкантов в ментовку сажают…

 — Может быть, мы живем во времена 1905 года. Во всем мире тысячи людей сажают за решетку незаслуженно каждый день, и это не то, что российская действительность, это действительность всей нашей планеты. Есть совершенно понятные вещи. Когда выступает группа SKA-P, кричит "Police" и показывает fuck — они понимают, о чем идет речь. Что есть состояние внутреннего протеста, которое вырастает в то, что ты именно так строишь свою жизнь. Столкновения происходят каждый день, каждую секунду. Но я считаю, это перманентное состояние, не из ряда вон выходящее. 
Ваня NoizeМС — хороший артист, и он популярен не своим бунтарством. Согласитесь, на улицах городов очень много ребят покруче, чем Сергей Михалок и Ваня. Есть ребята, которые участвуют в реальных столкновениях, громят город Торонто, где тысячи подготовленных полицейских. 
Мне кажется, артисты и художники не должны попадать под влияние никаких противоборствующих группировок. Мы не должны попадать в течение, потому что тогда мы будем эмоционально заангажированы, залоббированы. Ведь забросить эмоционального человека — поэта, живописца — на одну или другую сторону баррикад, и он будет восхищен людьми, которые вокруг, он будет в неадеквате и начнет воспевать их героизм, их стать, их мужество.

Ты принципиально аполитичен?

 — Я не называю это аполитичностью. Меня пронизывают тысячи политических течений, просто я хочу быть осознанным, не хочу попадать ни под чье влияние. Я как сатирик. Вижу, что среди и тех, и других есть люди порядочные, интересные, а есть сволочи. И все это в  процентном соотношении. 
Мне кажется, что позиция художника — это позиция круговой обороны. Да, в моем мировоззрении очень много каких-то левацких идей. Понятно, что все, что связано с ультра, связано с предубеждениями и убеждениями радикализма. Это тупиковый путь. Жизнь меняется. Нужно иметь свой собственный и очень интересный взгляд на все события. Кодекс воина. Ты должен постоянно менять угол обороны, тогда ты будешь неуязвим. А если ты встал в углу — "я за это" — ты сам себя сажаешь в тюрьму. Я это называю тюрьмой убеждений. …У меня нет лозунгов. Я не понимаю, что значит "против". У меня есть мой художественный образ. Вот есть писатель-сатирик, есть актер легкого жанра, есть клоун. Мы группа гротескная, буффонадная. Мы просто обязаны остро реагировать на различные вещи.

Признать наше существование означает проиграть

С такой позицией ты без проблем выступаешь в Белоруссии. Как реагируют власти?

 — Меня трудно идентифицировать. Во-первых, ты должен оставаться свободным. Так ты принесешь больше пользы своим родным и близким, тем, за кого ты здесь. Потому что правильный воин, он выбирает еще и поле сражения. Ведь задача власть держащих, государственных, религиозных фанатиков, еще кого-то — идентифицировать и уничтожить. Это как в фильме "Матрица". Если ты ведешь себя неправильно, если ты не используешь социум, тебя очень легко идентифицировать. 
Поэтому для меня важно, что человек в современном обществе, особенно с какими-то свободными взглядами, может быть подобен тростнику. А тростник — сильнее ветра. Вот это — моя позиция. Многие считают, что это лавирование или некий эквилибр. Я считаю, что это такой интересный и достаточно странный слалом. 
Поэтому в Беларуси, где я живу, как меня идентифицировать. Я не политический деятель, как Вакарчук, не участвую в парламентских сессиях, не состою в партии, не сижу в кабинете. То есть кто я? Клоун, придурок? Для кого-то бунтарь, для кого-то подлец. Я придумал форму, по которой, в принципе, с кем бороться-то? Я ветряная мельница. 
Попытаться бороться с такими группами, как "Ляпис Трубецкой", означает признать наше существование. А признать наше существование со стороны государства — значит, проиграть. Потому что они признают лидеров-аутсайдеров. Признать нас, значит, посадить нас на трон — вот он, настоящий борец, человек, который прав, вот он мессия. 
Получается здесь такая интересная диспозиция, когда мы все друг про друга знаем, только позволяем себе больше, чем остальные. Но если с нами начать разбираться — вокруг нас возникнет какой-то бунтарский ореол. Мы превратимся в таких популярных Че Гевар. 
А если говорить про историю с Ваней… Я все это называю "космическим мусором". И Ваня в этом не виноват. Просто люди, далекие от музыки, интересуются музыкантом Ваней Noize МС. И пока будет существовать музыка и искусство для людей, не интересующихся музыкой и искусством, мы будем жить в этом дисгармоническом шансонном трэше.

Свобода

Что ты вкладываешь в понятие "свобода"? 
— Свобода для меня — это иметь возможность нести полную ответственность за свои собственные поступки. Я должен иметь возможность делать то, что я хочу, сам лично принимать правильные решения и нести за это ответственность.

Считаешь себя свободным? 
— Это же вранье. У меня есть родные и близкие. Я весь состою их ахиллесовых пяток. На меня очень легко повлиять. Для меня есть разница — даю я интервью девушке или мужчине. Мы все состоим из тысячи каких-то своих жизненных находок. Полная независимость невозможна. 
Я не верю в чистый буддизм на территории Cоветского Cоюза. Буддисты у нас будут вымирать, как комары. Еще куда ни шло — дзен, но вообще полная независимость невозможна. Ее достигли за всю историю, может быть, человек 10. 
Понимаете, я вижу, что происходит, я не дурак. То, что происходит в последнее время в России, это возрождение" железного Феликса". Над белорусами смеялись 7 лет назад. Но здесь сила Империи набирает новую мощь, несмотря на миллионные жертвы вокруг. Махина возвращается. Зачем нам космические программы, когда мы торф потушить не можем?

Да все это понимают, только что с этим делать? 
— Просто мы не туда стремимся. Не те акценты. У нас территория перманентного напряжения. Весь СССР, где самоуважение можно получить только через хамство. Любое — бытовое, рабочее. Я еще раз говорю, я не какой-то утопист. Я понимаю, что энергия рождается их преодоления. И если бы я не дрался в своей жизни раз 50, то был бы хуже.

Постскриптум

— Я за то, чтобы искусство делало человека лучше. Я против того, что искусство изменяет мир. Мир и так совершенен, главное только ничего не портить. А вот изменить человека можно. Это мой целенаправленный месседж.

Автор: Евгения Мальцева

Версия страницы для ПК