7 февраля 2012, 15:20 Ольга Шервуд

"Шапито-шоу": радость и смысл

Наконец новое поколение перестало ждать перемен и сделало бодрый фильм о себе

Фильм Сергея Лобана по сценарию Марины Потаповой – вместе с "Фаустом" Александра Сокурова – самое интересное, что сейчас есть в нашем кино из отечественных фильмов. Рискую соединить эти абсолютно разные произведения в одной фразе, поскольку вижу и слышу настоящий интерес к ним повсюду – как в жизни, так и в печатных высказываниях.

При всем профессиональном признании, фестивальной и премиальной успешности звягинцевской "Елены", это картина констатирующая, а значит, принадлежит – в наших мыслях – прошлому. Кроме того, с героями "Елены" невозможно идентифицироваться: ни с "верхами", ни с "низами", ни, тем более, с убийцей. "Фауст" и "Шапито-шоу", находясь в разных, и даже удаленных друг от друга, комнатах сознания, говорят не про социум, а про каждого. О том, какие мы есть и что нас терзает.

"Шапито-шоу" состоит из четырех частей и рассказывает четыре вроде бы локальные истории. "Любовь" – о молодом человеке и девушке, которые дружили-дружили по интернету, а затем вышли в реальную жизнь, и что из этого получилось. "Дружба" – о том, что подросшим мальчикам приходится делать выбор между "родовым племенем" и новым "отрядом". "Уважение" – о бесконечной связи и смертельном соперничестве сына с отцом. "Сотрудничество" – о разрушении идеи, настоянной на нечистой закваске.

Все эти мои "о том, что" весьма условны. Во-первых, фильм сложный, и вы можете вытащить из него сугубо свои смыслы, их там навалом. Во-вторых, все новеллы не просто связаны между собой, а неразрывны – отражаются и бликуют одна в другой. Графической эмблемой своего детища авторы избрали раскручивающуюся в разном цвете спираль, однако мне кажется, что фильм – словно шары, соединенные вместе в подвижную структуру таким образом, что каждый из этих объемов, попеременно расширяясь, включает в себя все остальные. А внутри и рядом с этими шарами вращаются, прыгают или плавают шарики маленькие.

Такая структура очень похожа на жизнь, где любовь-дружба-уважение-сотрудничество тоже не сами по себе гуляют. Кажется, и названия новелл появились не сразу, а как помощь прокату фильма. Он был впервые показан на Московском международном фестивале (где получил спецприз жюри "Серебряный Георгий" и две награды киноклубников) – как цельное повествование на 207 минут. В таком же виде объехал несколько киносмотров (где удостоен гран-при "Киношока" в Анапе, приза жюри конкурса "Кино" в номинации "Режиссер сегоДня" Сергею Лобану и "Награды зрителя" фильму на фестивале "Текстура" в Перми; еще – премия Гильдии киноведов и кинокритиков "Белый слон" за лучший сценарий Марине Потаповой и "Золотой Орел" звукорежиссеру Анатолию Брандорфу). Но к выходу в кинотеатрах пришлось картину поделить на два сеанса.

Что фильму никак не повредило – народ ломится смотреть, сборы на копию больше, чем у Спилберга и Кроненберга (по данным портала "Кинобизнес сегодня"), коллеги пишут уже о культе "Шапито-шоу", и кто бы спорил. Четыре слова на постерах сразу говорят всем: это песня о главном. А само название картины четко сигналит: это новая песня, поскольку уже наши дни соединили "шапито" (понятие и определение способа жизни из прежней эпохи; возможно, я уже вспоминала афиши "60 лет советскому цирку") с "шоу".

Тут предлагаю вспомнить "Парк советского периода" Юлия Гусмана (2006), чтобы почувствовать, с одной стороны, "плечи гигантов", на которых стоят Потапова и Лобан, а с другой стороны – всю дистанцию их "улета" от прошлых смыслов и эстетики. Гусман создавал гротесковую атмосферу карнавала, на котором ничего не забывшие суровые шестидесятники "отплясывали" среди новорусских реалий и советских мифов, один из которых – заслуженный отдых на югах. Прошли годы, и тридцатипяти-сорокалетние авторы "Шапито-шоу" выбрасывают на свалку истории все "одежки" советской сатирической комедии, а заодно и классический кавээнный юмор, ориентированный на текущий политический момент и словесную игру.

Остаются "юга" как символ "расслабухи", обернувшейся суровым приключением – даже испытанием – для каждого героя. И остается игра в пионерский отряд имени Саманты Смит – как способ всего лишь одного из персонажей держаться на плаву в этой жизни. Все, поколение сменилось. Новые шоу придумала жизнь. Даже сам шатер шапито, который притягивает абсолютно всех действующих лиц, – такой, какого не бывает: черный.

Более того, "юга" нынче не только отпуск, но и шанс заработка, приработка, получения какого-то гешефта, поскольку индустрия отдыха едва ли не единственная, которая расцвела разными цветами за последние двадцать лет. А главное, что на пляже все мы, а не только нудисты (они тоже есть в картине), можно сказать, голые. И события фильма "раздевают" каждого из героев, буквально обнажая его нутро.

Вот тут мы и добрались до сути. Мне кажется, "Шапито-шоу", в основной своей теме действительно развиваясь по спирали, разбирается с проблемой быть и казаться. Она очень остра в молодые годы, когда человек выбирает свою основную роль в жизни, примеряя разные личины. Вот почему сутью картины становится ее карнавальная форма.

С одной стороны, феллиниевская: вечный праздник вечно грустный. С другой – традиционная, народная: на карнавале (как и "на юге", на отдыхе) все свободны надеть маски и скинуть их – что, в сущности, одно и то же (из титров мы заметим, что многие персонажи зовутся именами исполнителей, что "украсит" и обогатит наше восприятие уже постфактум); все проявляют себя, как хотят и могут, все свободно общаются со всеми. Нынешнее время усугубило карнавальность из-за общения в интернете с помощью всех этих ников, лайков и комментов, а также благодаря распространению горизонтальных связей. (Изрядная бесцеремонность, между прочим, интернет-общения выражает недовоспитанность и хамоватость нашего народа и усугубляет их…)

Совершенно конкретно с соответствием/несоответствием человека его самопрезентации в сети разбирается первая новелла "Любовь". Постепенно эта спираль раскручивается, через шоу двойников, до проблемы равенства личности ее идеям и поступкам. Актуально всегда; давно забыто нашим кино как проблематика.

Надо сказать, что в картине живет и действует столько народа, без которого невозможно обойтись, происходит столько мелких и мельчайших, но значимых событий и действий, звучит столько отточенных реплик, набирается столько наблюдений, соображений и частных смыслов, что я и хотела бы, да не могу начать более-менее подробный рассказ. Есть риск, описывая неизбежно часть, дать неверное представление о целом.

И все же скажу, что основные герои так или иначе связаны с искусством и творчеством. Вера пытается поступить учиться "на артистку", один Алеша работает монтировщиком декораций в театре, другой Алеша поет в самодеятельности, Никита сочиняет свой фильм, его отец театральный режиссер, Рома участвует в шоу-двойников, продюсером у него Сергей, Юля тележурналистка, Вася звукорежиссер, Сергей Михайлович кинооператор, сосед – виршеплет, обезьянка – фотомодель…

Мотив творчества необходим, коли исследуется самость и самовыражение. Оборотная сторона темы – уникальность и тиражированность, индивидуальность и стертость, подлинник и копия; проблема, ставшая столь острой и запутанной как раз с наступлением эпохи цифровых технологий. И эта "обратная сторона" предъявлена в "Шапито-шоу" неожиданно и едва ли не исчерпывающе полно, вплоть до "завиральности".

Все герои успешны-неуспешны в своем творчестве по-разному, только Арсений занимается ничем, взбадривает собственную пустоту "таблетками", играет в упомянутый пионерский отряд (то есть, ничего не выработал к своим годам, располагает одним лишь прошлым) и готов примкнуть к любому объединению, в котором почует известную самостоятельность и силу. Что ж, латентный фашист Сеня – один полюс. Второй – Рома-легенда, который фактически слился с образом своего кумира Виктора Цоя. Можно было бы сказать: до состояния неразличимости, если бы не главная разница между ними – один оригинал, другой – копия... Отсюда неизбежно принципиальное несходство между роком и попсой.

Фильм дотошно и остроумно на всех уровнях, от текста и сюжета до костюма и мыльных пузырей в кадре, характеризует каждого своего героя. Но не менее виртуозно отработана именно противоположность "настоящего" и "ненастоящего", оригинала и двойника, примера и подражания, сущности и эрзаца.
Вплоть до синего тюльпана, всунутого в руку Веры Алешей на их первой офф-лайн встрече и оказавшегося затем частью бутафорской клумбы: любому понятно, что нет ничего дурного в искусственном цветке на сцене, а таким образом начатое свидание неминуемо приведет к катастрофе романа. Вплоть до кошмарного сна Сергея, в котором дедово живописное полотно вдруг предстает четырьмя уменьшенными копиями. Вплоть до (или начиная с) отсылки к "Саду разбегающихся тропок" Борхеса, принципу которого авторы следуют со всем возможным почтением, азартом и заслуженным самомнением.

А теперь представьте себе, что весь этот наворот сопровождается диковатым концертом, в котором цирк соединен с шоу двойников: ну, скажем, "Элвис Пресли" еще и воздушный акробат. Более того, каждый главный персонаж неизбежно оказывается на той же шапитовской арене, которая на самом деле – подмостки в кабаре (отменный вкус, с которым сделан фильм, не даст мне написать ни "цирк нашей жизни", ни "кабаре судьбы"), где исполняет свой зонг совершенно в брехтовском духе. В итоге зритель выскакивает из прямого действия в сугубо "авторское" пространство, получая там передышку от напряженного слежения за перекрестно-летучими деталями, а также дополнительную характеристику героев. Все это публику не только развлекает, но радует, ибо ей поднадоел современный артхаус – как правило, исключительно мрачный, сумасшедший, ребусовидный, медленный и печальный. Хорошо, но однообразно.

Таков, кстати, был предыдущий фильм Марины Потаповой и Сергея Лобана "Пыль" (2005), снятый "без бюджета": черно-белое изображение, стилизация под любительское кино с привкусом параллельщиков. Но маргинально-"высокомерное" (то есть, сугубо для своих) повествование неопределенного жанра (драма с элементами абсурдистской притчи) было умным, ироничным и злым настолько, что получило несколько призов на разных фестивалях и обрело культовый статус среди знатоков. А сам Сергей Лобан, дипломированный математик, ушедший с третьего курса ВГИКа, поучившийся в неведомом мне Институте радио и телевидения, поработавший телережиссером, автор еще пары-тройки совсем уж малоизвестных короткометражек, стал обладателем Независимой премии "Триумф" в ее молодежной секции.

Но, видно, в Лобане сидели и цвет, и музыка, и все это шапито. Он перетащил в новую картину Петра Мамонова с его взором горящим. Алексея Подольского с его удивительным образом неприятного великовозрастного инфантила и редкой грацией исполнителя, который далек от принятых стандартов киногении; сейчас того же героя можно увидеть в нескольких рекламных роликах про что-то компьютерное. И Алексея Знаменского – того самого, который в финале "Пыли", заставив вздрогнуть от точности образа, исполнял на языке глухих, знаменитое цоевское "Мы ждем перемен".

Спустя шесть лет "Цой" стал таким же двойником, как "Ленин" или "Мэрилин Монро". А Сергей Лобан сделал адекватный – в каком-то смысле, почти документальный – фильм про/для тех, кто устал ждать, вышел на площадь, а затем побежал в кино.

Читайте также: