Марат Гельман: Про ICONS, иконы и искру Божью

Марат Гельман рассказал порталу ЮГА.ру о том, почему "пилотным" для Краснодара станет именно проект, посвященный религии

Галерист Марат Гельман намерен создать в Краснодаре "спокойную площадку" для культурного диалога между Русской Православной церковью и современным искусством.

Как сообщали ЮГА.ру, галерист Марат Гельман приурочит к Ночи музеев в Краснодаре сразу несколько проектов: выставку на религиозную тематику Icons, выставку группы "Город Устинов" из Ижевска и выставку "Лес" двух краснодарцев – живописца Владимира Мигачева и скульптора Валерия Казаса.
Кроме того, в новом здании Краснодарского художественного музея им. Коваленко на Красной, 15 будет показан проект Владимира Дубоссарского и Александра Виноградова "Осторожно! музей".

О том, почему "пилотным" для Краснодара станет именно проект, посвященный религии, Марат Гельман рассказал порталу ЮГА.ру.

Марат, выставка ICONS была собрана специально для Краснодара? Или этот проект уже существовал раньше?

– Выставку ICONS я планировал давно. Для меня она важна по нескольким причинам. Во-первых, очевидно, что у церкви и у людей культуры: художников, кураторов – есть общее наследие. Евангельский миф для европейской и русской культуры является основополагающим для творчества и художников и писателей, а для священнослужителей это канонический текст. Художники считают русскую древнюю иконопись одним из величайших образцов искусства, а церковь считает их предметами сакральной культуры.

Тема общего наследия проходит по разным линиям. С одной из них я сталкивался, когда работал в комитете Общественной палаты по сохранению культурного наследия. Если  культурные памятники, памятники архитектуры, иконы передавались церкви, то мы были обеспокоены их сохранностью. Бывали очень неприятные ситуации, когда фрески утрачивались, памятники архитектуры разрушались, и подобные вопросы являются одной из серьезных тем для взаимодействия светских и религиозных структур.

С нашей точки зрения, церковь сегодня, принимая общее культурное наследие в собственность, должна резко повышать свою компетентность в области искусствоведения. Если монастырь является памятником архитектуры и переходит во владение церкви, значит, церковь должна нанимать специалистов, искусствоведов, историков и нести ответственность за культурное наследие, которое, априори, принадлежит не только ей, а всему обществу. 

Во-вторых, правомочность использования образов и мифов художниками. Произведение искусства современного художника не является сакральным предметом, а является поводом к размышлению. Художник использует религиозный миф достаточно свободно и, в принципе, имеет на это право. Так же, как Федор Достоевский, Михаил Булгаков – всякий культурный человек приведет таких примеров множество.

Здесь важно понимать, что, когда группа Recycle делает свою "Тайную вечерю", они работают с картиной Леонардо да Винчи, именно она для них является первоисточником, а не библейский текст. Когда атеист Дмитрий Гутов делает образ по Тихвинской Богоматери, его интересует сама икона, как произведение искусства. Так во многих случаях.

Почему Вы решили начать именно с этой выставки? И можно ли сказать, что она задаст тон будущему Центру современного искусства, который Вы планируете открыть в столице Кубани.

– Музей, который мы планируем в Краснодаре, не будет посвящен теме переосмысления художниками религиозных мифов, икон, фресок.

Когда я впервые приехал в Краснодар пообщаться с художниками, кураторами, интеллигенцией, чиновниками, многие меня предупреждали, что не стоит касаться искусства, которое затрагивает религиозную тему. Говорили, что жители Краснодара консервативны, традиционны. Но это в принципе неправильная позиция.

Почему?

– Дело в том, что в русском искусстве до XVI века не было вообще светских картин, все картины были религиозными. Если мы возьмем историю европейского искусства, то там дела обстоят точно также. Религиозное искусство – это огромный пласт. Довольно долго  церковь была чуть ли не единственным заказчиком художественных произведений. Иногда возникало недопонимание, например, работы Караваджо отвергались церковью из-за их чрезмерной реалистичности. На нашей выставке слишком реалистичными могут показаться работы Дмитрия Врубеля и Виктории Тимофеевой. Работы Николая Ге вызывали неприятие. Но в целом, если мы посмотрим на историю искусства, то значительнейшая часть – это работы, так или иначе связанные с религиозной мифологией, евангельским, библейским текстами.

Поэтому я посчитал, что обходить эту тему – неправильно, и решил именно с этого начать. Я хочу создать спокойную площадку для разговора об этих проблемах вне скандального фона отношений художника и церкви. Ведь у нас есть нечто общее: в советское время церковь, так же, как и современное искусство, была практически под запретом. Но при этом и церковь выжила, и художники продолжают творить.

А между Церковью и современным искусством сегодня возможен такой разговор?

– Я не согласен с позицией некоторых моих коллег, которые говорят, что конфликт  неизбежен, что надо вести войну до победного конца. Я считаю, что нужно, с одной стороны, не быть конформистами и не избегать сложных тем, и, с другой стороны, создавать площадки для культурного диалога. Мне кажется, это символично: если в Москве обсуждаются вопросы искусства и религии на повышенных тонах, то в Краснодаре они будут обсуждаться спокойно, доброжелательно.

Мне кажется важным, что зритель, даже подготовленный, вряд ли сможет увидеть, кто из художников атеист, кто воцерквленный православный, кто агностик, кто толстововец. Потому что они здесь выступают не в качестве верующих, а в качестве художников. И вполне возможно, что в каких-то работах, сделанных художником-атеистом, верующие увидят искру Божью.    

Версия страницы для ПК