Режиссер Валерий Тимощенко: Историческое кино для меня естественное пространство

Режиссер документальных фильмов рассказал Юга.ру, что дают кинофестивали Краснодарскому краю, нужно ли снимать игровое кино в регионах и с чего начинать карьеру молодым кинематографистам

Валерий Тимощенко — режиссер, сценарист, оператор, президент Краснодарской киностудии им. Николая Минервина. Пожалуй, главный кинематографист края, известный документальными картинами — «Свободный мир. Грифы Кавказа», «Русский заповедник», «Два комбата». Юга.ру поговорили с Валерием Григорьевичем о том, что дают кинофестивали Краснодарскому краю, нужно ли снимать игровое кино в регионах и с чего начинать карьеру молодым кинематографистам.

Валерий Тимощенко родился 21 января 1959 года в Краснодаре. В 1981 году окончил сценарно-киноведческий факультет ВГИКа. Работает как сценарист и режиссер-документалист. В 1989 году служил командиром спасотряда во время землетрясения в Армении. Как оператор и режиссер работал во время военных конфликтов в Карабахе, Абхазии, Чечне, Южной Осетии. Сейчас — президент АНО «Краснодарская киностудия им. Н. Минервина», член правления Союза кинематографистов России.

Над чем вы сейчас работаете?

— 9 мая мой новый фильм «Сражение за Берлин» из цикла о войне «Чистая победа» показали в эфире телеканала «Культура», а это значит, что его увидели миллионы. Зритель — главное для кинематографиста. К осени я делаю два фильма по заказу Минкульта, и оба они непростые и в прямом смысле опасные. Один — «Миротворец. Князь Александр Барятинский», это кинолента о Кавказской войне. Главный герой — фельдмаршал, главнокомандующий Кавказской армией. Он пленил Шамиля и закончил Кавказскую войну, которая длилась более 50 лет. Тема той войны очень болезненная на Кавказе до сих пор. Князь Барятинский был человеком чести, способным спасти страну. Есть ли сейчас такие люди в стране? Надеюсь, что да. 

Кроме того, в 2014 году я начал снимать «Луганскую повесть» по заказу Министерства культуры. Это фильм о войне и мире, о судьбах обычных людей, которые были шахтерами, инженерами, школьниками — и стали ополченцами. Несколько раз мы приезжали в Луганск со съемочной группой и оставались на неделю. Мы попадали под обстрелы, но чтобы увидеть настоящую правду об этом трагическом событии, нужно смотреть глазами ополченцев. Поэтому мы раздали им шесть камер, показали, как снимать, и наши герои собрали потрясающий материал, который мы сами никогда бы не сняли.

В чем, по-вашему, заключается правда о событиях в Луганске?

— Христиане говорят, что правда без любви — не правда. В эфире почти всех телеканалов я вижу правду и неправду, но и то и другое — без любви. С обеих сторон звучат ангажированные мнения, которые колеблются вместе с политической линией. В «Луганской повести» мы хотели показать не точку зрения, а человеческую судьбу. Наши герои — обычные люди, которые приняли решение и рисковали своей жизнью. Половины из них уже нет в живых. Для меня это личная трагедия. В документальном кино самое главное и сложное — добиться доверия героя. Все герои моих фильмов — и ветеран Великой отечественной войны, и сельский священник — мои друзья. Бывает, что режиссер снимает фильм, после которого герои ему руки не подают. У нас другой принцип: мало того что герои — мои друзья, они и друг с другом могут общаться.

Герои понимают, что вы работаете по заказу государства России?

— Я пишу заявку, выигрываю ее, а дальше никакой цензуры нет — делаю то, что хочу. Другой вопрос, возьмут ли это телеканалы и кинотеатры.  

Как вы оцениваете исторические фильмы для массового зрителя, которые сейчас снимают один за другим: «Легенда № 17», «Время первых», «Битва за Москву»?

 — Такие фильмы можно показать детям, и не будет стыдно сидеть рядом. «Легенду № 17», «Битву за Москву», «Поддубного» я смотрел вместе с младшим, 11-летним сыном, и ему очень понравилось. Наши коллеги заняли сверхуспешный для зрителей сегмент.

В Краснодаре вы руководите киностудией имени Николая Минервина. К вам приходят талантливые молодые люди?

— Да, в студии появились ребята, которые снимают сами и вместе со мной. Яков Уманцев сделал вместе со мной фильм «Потерянный мир» о дореволюционном кинематографисте Кубани Николае Минервине, в честь которого названа наша студия. В 1908 году Минервин снимал восхождение на Эльбрус, в 1910 году в его фильме впервые в кинематографе показан Екатеринодар, в 1911 году он снимал строительство порта в Туапсе. Мы нашли бесценные кадры. Фильм стал лучшей документальной картиной на фестивале Союза журналистов «Вся Россия».

Еще двое ребят — Станислав Ставинов и мой сын Андрей Тимощенко сняли фильм о молодых микробиологах со всей страны, в том числе из Кубанского госуниверситета. О науке вообще очень мало фильмов. Наши ребята выиграли питчинг (конкурс сценариев) Союза кинематографистов России. Я не имею никакого отношения к этому, Станислав и Андрей участвовали самостоятельно, и я ими горжусь. Еще до этого они сняли фильм «Граница», один из фильмов нашего цикла «Чистая победа» — «Величайшее воздушное сражение». После этого они сделали самостоятельную работу «Над степью» по заказу Ставропольского края — о казачьей станице на границе с Калмыкией. С точки зрения монтажа и операторской работы фильм просто блестящий. Работа получила приз за лучший дебют международного кинофестиваля «Радонеж» и еще несколько наград.

Наше документальное кино ничем не хуже американского или европейского. Наоборот — более душевное, теплое, эмоциональное

Валерий Тимощенко

Как вы оцениваете уровень документалистики в нашем крае и в России в целом?

— У нас очень много талантливой молодежи. Во ВГИКе и других престижных киновузах учится много ребят из Краснодарского края, но они сюда не возвращаются, потому что нет производства и, кроме того, они считают, что надо строить карьеру в столице. Это ошибка: в Москве и Петербурге огромная конкуренция и гораздо меньше неохваченных тем для кинематографиста. На Кубани и по всему югу России бесконечно много потрясающих сюжетов. Когда я закончил ВГИК, я принял решение вернуться домой. И сейчас понимаю, что это было правильное решение, хоть и непростое. Первые десять лет после института не было возможности заняться кино, и я работал в журналистике. Потом с коллегами в Краснодаре мы создали небольшую студию на пять-шесть человек, которая работает до сих пор. В прошлом году мы сделали десять фильмов, из которых шесть вышли в эфире федеральных телеканалов.

В Краснодарском институте культуры есть замечательный режиссерский и операторский факультет. Каждый год меня приглашают в качестве председателя экзаменационной комиссии, и каждый раз я вижу пару блестящих студенческих работ, но их авторы растворяются в простейшей телевизионной журналистике или в свадебном и представительском кино. У них нет ни задачи, ни возможности делать документальные и художественные картины. Нужно, чтобы была политическая воля внутри региона, чтобы что-то изменилось. Вместе с писателем, деканом факультета телерадиовещания и театрального искусства КГИК Владимиром Руновым мы составили меморандум о том, какая ситуация в крае сейчас и что нужно сделать, чтобы она изменилась. В крае почти 6 млн жителей — это целая страна. В Грузии население в два раза меньше, но там есть культура и кинематограф, потому что это народ. А мы пока себя не осознали — это относится и к Ставропольскому краю, и к Ростовской области, где раньше была замечательная студия, а сейчас вообще ничего не производится. 13 млн жителей юга — это большая и яркая часть страны, но кинематографа нет. Известные кинематографисты и продюсеры размещают здесь производство, например, Федор Бондарчук собирается открыть киностудию на Кубани, но речь идет просто о павильоне для игровых картин. Допустим, здесь будут делать «бандитские сериалы», пусть и неплохие для НТВ. Но культурная ситуация на юге России от этого не изменится.

Есть ли польза для региона от проведения «Кинотавтра» и других фестивалей?

— Краснодарский край выступает в качестве территории, не более того. Мы не влияем на идеологию фестиваля, его репертуар, призы. Помимо «Кинотавра» и «Киношока» проходит много небольших фестивалей в районах. Это хорошее событие, например, для Ейска, но такие фестивали не могут кардинально изменить ситуацию в регионе. Нужно свое производство и один большой свой фестиваль, а не десять мелких, как сейчас.

Кинематографисты должны мыслить всем югом России. Я, например, написал заявку на фильм о подводном мире Черного моря в Крыму. Люди ведь едут туда не ради отелей или культуры, а ради нетронутой природы, о которой ничего не знают. Наш фильм мог бы стать настоящей рекламой Крыма. У нас большой опыт съемки природы, в том числе и подводной. Мы когда-то делали такой фильм по заказу Минкульта, но это было давно, техника шагнула далеко вперед.

Нужно развивать студию в Краснодаре. Наш край достоин того, чтобы в год здесь снималось 20–30 хороших документальных фильмов. Раз в две недели выходило бы кино о нас на федеральных каналах, потом появлялось бы в интернете, и мы бы звучали в культурном пространстве страны. У нас есть прекрасные художники и литература, а кино — фактически только то, что мы делаем со студией. Этого недостаточно.

Какие регионы заметны с точки зрения кинематографа?

 — Очень заметен Пермский край, там работает режиссер Павел Печенкин, мой друг. У него есть контакт и с бизнесом, и с руководством края, и он делает много хорошего кино. Потрясающий взрыв кинематографа в Якутии, там хотят снимать игровое кино на якутском языке. Молодой парень делает фильмы за 200 тыс. рублей, а потом собирает 5 млн рублей в прокате. Отрасль начинает двигаться, и среди средних фильмов появляются действительно сильные.

Как вы считаете, в регионах нужно снимать игровое кино?

— Это спорный вопрос, но я убежден, что мы можем делать на юге России и документальные, и игровые картины. В игровом кинематографе выше ответственность и требуется больше сил, но это возможно. Другие регионы снимают игровые киноленты, и достаточно успешно. Голливуд тоже находится не в Вашингтоне, а в Лос-Анджелесе. Если мы Калифорния (а мы, несомненно, Калифорния как южный, приморский регион страны), то Сочи — это Лос-Анджелес, Новороссийск — Сан‑Франциско, Краснодар — это Сакраменто.

Столичные режиссеры продолжают копировать Голливуд, в Москве приземляются инопланетяне и бегают киборги. Это все копии, в том числе и «Сталинград». «Как у них» ты никогда не сделаешь, ты навсегда останешься учеником — нужно делать свое. Историческое кино для меня естественное пространство, мы делаем свое документальное кино, и я думаю, что оно ничем не хуже американского или европейского. Наоборот — теплее, душевнее, эмоциональнее.

Мне 58 лет, и я переживаю о том, чтобы пришло новое поколение сильных кинематографистов мне на смену. Я хочу изменить ситуацию в регионе, чтобы появились молодые люди, которые бы снимали документальное и игровое кино, как многие достойнейшие режиссеры — Александр Сокуров, Алексей Учитель, Оливер Стоун. Начинать легче с документального кино — это дешевле и понятней зрителю. Но затем они должны заняться короткометражками, а потом, может быть, сняли бы полный метр. Важно не только произвести фильм, но и выйти потом на зрителя. У меня есть предчувствие, что ситуация в нашем регионе изменится в лучшую сторону.

Версия страницы для ПК