«Люди пытались купить хоть что-то». Краснодарские предприниматели — о том, как они встретили дефолт 1998 года

Дефолт 1998 года остается самым тяжелым экономическим кризисом в истории России. Под удар попали многие жители страны, но, по расчетам Московского коммерческого банка, в количественном отношении больше всего пострадал бизнес.

Краснодарские предприниматели вспоминают 17 августа 1998 года — как они узнали о дефолте, как кризис отразился на их компаниях и как удалось сохранить бизнес.

Воспоминаниями о кризисе поделился генеральный директор сети спортивных магазинов «Высшая лига» Алексей Пшеничный.

— Не помню точно, как узнал о дефолте — из средств массовой информации или когда увидел цифры в обменниках. «Высшая лига» на тот момент работала три года. Весь товар, который был тогда у компании, мы купили или взяли с отсрочкой платежа по валютным контрактам. С каждым изменением курса доллара менялась и стоимость товаров. Что мы делали? Бросились к поставщикам, чтобы договориться о реструктуризациях и снижении потерь. Мы всегда работали с представительствами (на тот момент Nike, Adidas и Reebok) и с большинством договорились об условиях, которые частично страховали наши валютные риски. Соответственно, мы могли отчасти застраховать наших клиентов. Конечно, мы меняли ценники на товарах, но не ежедневно, как многие другие, а примерно раз в неделю-две. Для нашей компании проблема решилась за два-три месяца, мы смогли отрегулировать работу. Мы быстро сориентировались и не понесли глубоких потерь.

В этот момент потребление сильно активизировалось. Люди боялись потерять сбережения, не знали, что делать, и пытались купить хоть что-то. Изменение курса стало большой проблемой для тех, кто просто чего-то ждал, а те, кто двигался и придумывал, как избавиться от товара, смогли выплыть. В Москве десяток спортивных фирм ушли с рынка, потому что не предпринимали активных действий и не смогли рассчитаться с поставщиками. Кризис 1998 года был, я бы сказал, здоровый. Он выровнял курсовые разницы и стал толчком для развития.

Руководитель рекламного агентства «Рупорт» Роман Левицкий поделился своими воспоминаниями о событиях августа 1998 года.

— Я тогда работал в фирме «Цель» менеджером по маркетингу. Все стремительно дорожало, и я занял у своего начальника 100 долларов, чтобы купить телевизор. У него не было рублей, он дал доллары, и я побежал менять их. В какой-то подворотне в очереди в обменный пункт ко мне кто-то подкатил и предложил обменять по выгодному курсу. В результате хитрых манипуляций у меня вместо 100 долларов на руках остался аккуратно свернутый 1 доллар. Ни телевизора, ни денег. Вот такой шрам в душе у меня остался с 98-го года.

Мне тогда было 22, в ту пору ничего не было страшно. Новая реальность с размаху открывает двери. Люди более взрослые на тот момент гораздо тяжелее это пережили. Им было что терять, накопления резко обесценились. А для молодых людей — досадно, конечно, но денег все равно не было, поэтому дефолт прошел не так страшно.

Фирма «Цель» торговала бытовой техникой, практически все закупали на Западе, поэтому мы мониторили курс очень внимательно. Когда начальники увидели сводки биржевых акций, они подпрыгнули от радости, потому что закупили все по старой цене и сейчас поняли, что люди побегут сливать рубли. Бытовую технику разбирали со страшной скоростью, пока она дорожала. Вообще, 1998 год принес глобальное изменение экономической ситуации и стимулировал российский бизнес к чудесным свершениям, которые вылились в тучные 2000-е. Нет худа без добра.

Директор сети компьютерных магазинов «Владос» Левон Акопов рассказал о том, что помогло минимизировать убытки его компании.

— Я был в какой-то мере подготовлен к кризису, поскольку занимался и продолжаю заниматься куплей-продажей акций, в том числе государственных краткосрочных облигаций (ГКО, которых сейчас уже нет, аналог ОФЗ). Нельзя сказать, что я предвидел дефолт, но чувствовал тревожные нотки в июле-августе. Когда государство объявило технический дефолт, акции рухнули, и восстановились они нескоро. Но к радости, по ГКО для физических лиц государство выполнило все обязательства и в сентябре-октябре заплатило все.

Поскольку вся финансовая система страны была парализована, у меня как у директора «Владоса» главная проблема была в том, что многие банки и поставщики обанкротились, — мы не знали, как оплатить комплектующие и собирать компьютеры, если ничего невозможно купить. Еще и постоянно рос курс доллара! Если я переводил деньги поставщику, он говорил, что банк прогорел, ничего невозможно сделать, либо прогорел сам поставщик. В то время мы воспользовались следующим способом. Покупали векселя Сбербанка (это один из банков, который продолжил работать), их брал наш экспедитор и летел на самолете в Москву. Там выбирал комплектующие и отдавал вексель лично в руки поставщику, который обналичивал его в отделении Сбербанка. Большая проблема была еще и в кризисе доверия. Рухнули крупные банки, государство объявило дефолт, валюта поднялась в несколько раз — после такой экстраординарной ситуации никто никому не доверял.

Конечно, я, как и все другие, понес потери в связи с резким скачком доллара из-за того, что акции сильно просели. Рекомендую соблюдать диверсификацию. У меня были так называемые акции экспортеров (например, «Лукойла»), которые в скором времени выросли. Это мне помогло в тот далекий август 1998 года.

Суровые испытания, через которые прошла страна, стали своеобразной прививкой от таких ситуаций в будущем. Я считаю, что сейчас, спустя 20 лет, серьезной угрозы дефолта нет и в ближайшем будущем не появится. У нашей страны маленькие внешние заимствования, мы больше экспортируем, чем импортируем, у нас большие золотовалютные запасы. Меня как гражданина это вполне устраивает.

Предприниматель Евгений Жуков рассказал, что его компания потеряла все деньги.

— Мы тогда только начинали бизнес, работали два года, и в 1998 году все стало налаживаться и приносить доход. Я не помню именно 17 августа, но уже 21-го мы поняли, что все — разорились. Мы должны были рассчитаться с поставщиками в условных единицах. Но курс доллара вырос, и мы отдали в несколько раз больше, чем изначально планировали, — все, что было. Ничего не были должны, но и ничего не осталось. Потом я на месяц уехал на рыбалку, потому что невозможно было работать, бизнес умер на это время. Люди покупали только еду. 20 сентября мы вернулись к делам, и поскольку долгов не было, поставщики продолжили с нами сотрудничать с отсрочкой платежа. Мы стали нормально работать и жить.