Как пережить дефолт, инфляцию, эпидемии и вступление в ВТО. Монолог кубанского свиновода

Глава фермерского хозяйства из Краснодарского края рассказал порталу Юга.ру, как живут, выживают и добиваются успеха в российском селе

Почему физик-ядерщик из Сибири решил стать кубанским свиноводом, кто в 1998 году вкладывал деньги не в доллары, а в свиней и как фермеры пережили регулярные вспышки АЧС? Об этом порталу Юга.ру рассказал глава фермерского хозяйства в Крыловском районе Петр Мануйлов.

Как иностранные инвесторы пришли в 90-х в Россию

Я сам физик-ядерщик, а свиноводством заинтересовался в середине 90-х. У меня был в Сибири огромный ресторан. Потом на его месте я сделал колбасное производство — поставил новейшее немецкое оборудование, технологи оттуда приехали, все смонтировали. За внедрение этого цеха я получил от американцев премию «Факел Бирмингема». Бирмингем — это был ужасный город в США, где процветали бандитизм, наркомания. А усилиями администрации и бизнеса его сделали лучшим для проживания в Америке. Премия выдавалась за успешное выживание в условиях нестабильно развивающейся экономики.

Инфляция в России зашкаливала за 200% и выше. И еще тогда я столкнулся с тем, что в стране нет свинины. Все свиноводство носит крестьянский характер, а это очень тяжело для переработчиков. Одна туша совершенно не похожа на другую, приспособиться сложно, колбаса течет. Я решил поинтересоваться у германских партнеров, как сделать нормальную свинину. Они меня свели с председателем свиноводческого кооператива, это была земля Северный Рейн — Вестфалия. Он говорит: а голландцы лучше, и мы с ним поехали на выставку в Ахен. Подъезжаем, а там на автостоянке куча хороших машин. Не могу понять, туда ли я попал. Я ведь не знал тогда, что такое сельское хозяйство. У нас это была бездонная яма. А там престижно заниматься сельским хозяйством, это хороший бизнес, этим занимается молодежь.

Мы с голландцами договорились сделать в Томской области пилотный проект по распространению их технологий. В Нидерландах своих проблем хватало — экология не выдерживает такого количества животных, которое там выращивается — и правительство предписало кратно сократить товарное поголовье. Скажем, в десять раз.

Какой выход? Торговать ноу-хау. Я их убедил: бывший СССР — это безбрежное море для внедрения технологий. Но, говорю, мол, к вам приезжают наши колхозники, набирают кучу красивых буклетов, уезжают домой и больше не возвращаются. «У вас здорово, но в России это невозможно», — и приводят тысячу причин, почему это так. Я предложил сделать пилотный проект в Сибири, а при нем учебный центр. Если все получится, соседи будут опыт перенимать.

Впервые с представителями банков я встретился в Амстердаме. ABN AMRO Bank, восемь голландских компаний, одна немецкая, с нашей стороны — один я. Договорились делать пилотный проект, а дальше с банком все просто. «Какая мощность проекта? — Тысяча свиноматок». Забивают исходные данные в компьютер. И вываливается весь бизнес-план по этому поводу. Сколько квадратных метров должна быть ферма, сколько воды необходимо, электричества, людей, кормов, навоза. Получилась сумма.

«Сколько вы хотите? — Пятьдесят процентов». Что в залог? Все компании публичные, кто сколько отщипнул от себя. Три дня — и международный договор готов, финансирование открыто, все отлично. Мне был интересен этот рынок, я просчитал его перспективы. И оказалось, что я был прав. Следом за мной аналитики «Мираторга» и других гигантских игроков этого рынка пошли сюда же. Я пришел раньше, но они мощнее.

Я сделал свинокомплекс в районе, где жило много советских немцев. И в 90-е Германию озаботило, что слишком много немцев массово поехали к ним. Тогда они создали такую программу: может, мы вас научим, чтобы вы на месте бизнесом занимались? И пригласили к себе учиться многих моих сотрудников, а меня — как потенциального руководителя кооператива из этих работников. Я там учился несколько месяцев свиноводству и экологически чистому хозяйству.

Удар первый: дефолт, 1998 год

На мне была покупка разрушенного свинокомплекса и его восстановление, строительная часть. По их проекту спроектировали, все сделали... И они вышли из проекта, потому что грянул дефолт 98-го года. А я остался один. С купленным свинокомплексом на руках. Проект готовый, есть картинки, чертежи оборудования. Я наладил производство средств производства. Но оборотных денег нет.

Надо идти в банк. Но никто никого не кредитует, кризис на дворе. Тогда я начал выпускать фьючерсные контракты на свиней. Люди тогда боялись, не понимали, в чем хранить деньги. В долларах? Неизвестно, будет ли он дальше расти. Или в рублях? А ведь тогда возник и дефицит продовольствия на рынке. Импорт приостановился, пустые полки в магазинах. Я предложил людям деньги хранить в свиньях. Вы мне даете деньги, я на них покупаю поросят и корма — тем самым фиксирую себестоимость. А дальше инфляция работает на нас. Когда через полгода свиньи вырастут, я вам их отдаю в виде мяса либо обязуюсь их у вас купить.

Я разработал механизм определения цены, а потом пошел к депутатам за гарантиями, что я этот контракт исполню. Я вам даю свободный доступ к своей бухгалтерии, а вы подтверждаете, что я все трачу целевым образом — это и будет являться гарантией. Мы договорились. Потом я пошел в Сбербанк и договорился, что буду продавать через них фьючерсные контракты. Получилось. Это были мои первые оборотные деньги, я все сделал и все вернул. И осталось прилично. Начали развиваться.

Удар второй: посадка Ходорковского

Потом 2003 год — и все остановилось в связи с Ходорковским, как ни странно, с его посадкой. ЮКОС на территории своего присутствия отпускал для колхозников нефть по себестоимости. Чтобы все жили нормально. А там это актуально, потому что мороз минус 50, долгие холода. Топили сырой нефтью все помещения, и сушилки для зерна на ней работали, были специальные печки и форсунки. Когда Ходорковского посадили, пришла государственная «Роснефть» — и отменили все льготы. Производство стало планово убыточным, потому что энергоносители в себестоимости — это существенно. И я включил кнопку на уничтожение предприятия.

Потом я взял глобус и подумал, что рай для свиноводства — это Кубань. Я ни разу здесь не был, ни одного человека не знал. Прилетел в 2005 году. Но летел почти целенаправленно, видел здесь череду сплошных банкротств в то время. Выбрал Крыловский район. Потому что мне нужен был депрессивный район, чтобы быть там заметным, чтобы цены были не такими высокими. Купил одну ферму, другую. Купил, можно сказать, у Сбербанка — потому что он банкротил очередной колхоз. Коллектив там еще оставался, а ведь коллектив в сельской местности создать довольно проблематично. Плюс это такая казачья станица с традициями — не пьют, плохо работать для них стыдно.

Сальная специфика

У нас здесь ведь как делают свинокомплекс или ферму? «Мне нужно самое лучшее». А кто лучшие? — Голландия, Дания, Канада, Ирландия, Англия. Какой вариант я выберу, такой проект мы и будем здесь делать. Все эти финансовые тузы поступали таким образом. Все, что у нас есть нового (а старого уже не осталось), спроектировано вот так. Голландцы, датчане, кто там победители тендера — ставьте вот здесь комплекс. А сколько вам надо? Да давай побольше! Нигде в мире нет такой гигантомании. А в ней и ошибка.

Свинья от свиньи сильно отличается. На Западе постная еда в приоритете, не любят там жирную пищу. Я не могу есть свиней из Дании — они сухие, как вата. На бумаге все красиво — растут очень быстро, сала мало. Мясо — это белок, а сало — жир. На формирование белка кормов надо меньше, чем на сало. Значит, надо делать сухую свинью по западному образцу: кормов меньше, экономика лучше. И кругом у нас стала вся свинина такая.

Но у нас на Кубани приоритеты питания другие! Все помнят, что сало — это здорово. Вкус колбасы или мяса связан с жиром. Нежирная колбаса — невкусная. И с мясом так же. Все любят шашлык из шеи, но никак не из лопатки, где сала нет — из нее только котлету можно сделать. В итоге сейчас на рынке доминируют крупные игроки с такой невкусной, на мой взгляд, свининой. Да и биотехнологии ушли настолько далеко, что природой заложенные механизмы свиньи или бройлера не справляются с необходимым потреблением корма, поэтому туда добавляют химию. Организм животных не вырабатывает этих витаминов, ферментов — и их желудки превратили в пробирки. Они расщепляют корма, питательные вещества интенсивно всасываются, и животные растут как на дрожжах.

Все, даже не понимая в свиноводстве, соглашаются: если кормить свинью селедкой — она будет пахнуть селедкой. А если кормить синтетикой, она будет иметь фармацевтический привкус. Плюс структура не та — это, по сути, не свинья, а большой поросенок. Плюс еще и нежирное — ну не наше это мясо!

Социальная специфика

В Германии другие свиньи, и это пересекается с социальностью. Когда я учился, там потребляли 5% экологически чистых фермерских продуктов. Государство поставило задачу поднять эту долю до 20% — и на сегодняшний день у них уже 40% занимает рынок экопродуктов. И те, кто занимается экопродуктами, — это не крупные компании, это частники, маленькие фермы и фирмы. Таким образом они решили вопрос с социальной напряженностью на селе. Закрепили людей в сельской местности. Законодательно зафиксировали норму: те, кто получает эту лицензию, отказываются применять гербициды, пестициды, антибиотики. И животное растет в почти естественных условиях. За соблюдением лицензии следит государство, а еще ты свое хозяйство обязан показывать всем, кому это интересно — такой общественный контроль. Продукция выходит в два-три раза дороже. Получается, у крупных компаний своя доля рынка 60%, у мелких — свои 40% для тех, у кого есть возможность и желание покупать экопродукты.

Сегодня благодаря развитию технологий 3% населения могут прокормить всю страну. А на Кубани 50% населения живут на селе. 47% жителей станиц, получается, лишние? Надо, говорят, заниматься импортозамещением. А у крупных компаний возможностей больше, финансовых в том числе. Вон Евтушенков решил сельским хозяйством заняться. И тут они соревнование устроили — у одного 700 тыс. га, у другого почти столько же. Сын Абрамовича решил в Ростовской области построить теплицы — для начала 200 га. Всем вдруг стало резко интересно сельское хозяйство.

Для малого бизнеса эти все новости выглядят как военные сводки. Потому что все современные технологии — это смерть деревне. ВЭБ выделяет деньги «Мираторгу», они решили поставить молочную ферму. Вроде как со свиньями решили, с курами, давай-ка молоком займемся. 20 тыс. коров в одну ферму — где это видано! Скоро людям нечем будет заниматься на селе. Это что значит — в городе будет в два раза больше народу? Представьте, если весь край в Краснодар переедет жить.

Чтобы отличаться от больших компаний, мы занялись выращиванием тяжелых свиней. Стандарт — 110 кг, а наши — 180 кг. Почему мы именно этим занимаемся? Взрослому животному не надо химической помощи, оно само способно переваривать эти корма. Когда проводят соревнования рестораторов Michelin, туда допускается продукция, произведенная не дальше 50 км. Мы кормим своих животных тем, что здесь растет, — и химии не надо. Жмыхи подсолнечные, зерно разнообразное — у нас получается премиум-качество.

Удар третий: африканская чума свиней, 2010-е

Наши покупатели — люди, которые торгуют на рынке. Они берут наших гигантских свиней, привозят к себе, забивают, смолят соломкой, чтобы получался аромат. Когда вы видите на рынке мясо крестьянское или домашнее — очень вероятно, что оно именно наше. Потому что даже если крестьяне втихаря вырастили и забили свиней — официально продвижение свинины запрещено в связи с АЧС. Домашний забой запрещен, бойням запрещено брать у частников.

АЧС на Кубани впервые обнаружена в 2008 году, в регионе вспышки были зафиксированы в 2009, 2010, 2012 годах.
В 2016 году зарегистрировано 6 очагов заболевания АЧС на территории Красноармейского, Абинского, Павловского, Тихорецкого районов и 13 инфицированных объектов на территории Ейского, Староминского, Темрюкского, Тихорецкого, Туапсинского районов Краснодарского края и в городе Сочи.
Из-за вспышки африканской чумы свиней в 2016 году на Кубани уничтожили более 80 тыс. голов животных.
Россельхознадзором был выявлен ряд недостатков в работе органов исполнительной власти Краснодарского края по ликвидации африканской чумы свиней и профилактике ее дальнейшего распространения. Об этом ведомство заявило в декабре прошлого года.
В свою очередь министр сельского хозяйства РФ Александр Ткачев оценил прямые потери России от африканской чумы свиней (АЧС) за 10 лет в 5 млрд рублей. Непрямые потери составляют десятки миллиардов рублей, заявил министр в марте текущего года.
В 2017 году вспышки очагов АЧС на Кубани были отмечены в Славянском, Усть-Лабинском, Калининском районах. Проверки на складах ФКУ ЛИУ № 8 УФСИН России по Краснодарскому краю показали наличие генетического материала вируса АЧС в свинине, предназначенной для питания заключенных.

Мы прошли три волны АЧС, когда кругом горело. Сотнями тысяч животных сжигали, а мы это прошли. Остались как островок. Мы изначально были озадачены этой биобезопасностью. Тут как в ядерной физике — контроль и еще раз контроль.

Я неплохо знаю европейский рынок. Там одни занимаются генетикой, другие выпускают малюсеньких поросят, третьи доращивают их до 30 кг, четвертые занимаются откормом. Русские свиньи старых пород едят много, а толку мало. Они получаются очень жирные, а антрекот и другие важные структурные части получаются маленькими. На сало надо кормов больше. Когда корма дорогие, надо поступать по-другому — брать другую породу. Если я привезу просто свиноматок, они сдохнут в моих условиях. Породистые животные капризны к условиям содержания.

Тогда я выбрал такую нишу — откорм животных, но хороших. Надо покупать, и неизвестно — доедут ли маленькие свиньи. Двое суток ехать, а то и больше. В Европе есть гостиницы для животных. На перегоне скотовоз может их выгрузить, покормить-попоить и дальше ехать. А здесь двое суток. Доехали, в общем. И я начал это практиковать. Больших поросят берем, тут откармливаем. Так на Кубани появились первые беконные свиньи. Сало тоненькое, выгодно очень. Хороший бизнес получился.

А потом пришла чума, перевозки животных запретили, этот бизнес закончился. Тогда я поехал в Данию и нашел там украинцев с датским опытом, переманил их сюда. Запроектировали все здесь. Меня встречает [краевой министр сельского хозяйства] Евгений Громыко в кулуарах министерства. Давай, говорит, мы на твоем примере сделаем семейную животноводческую ферму. Мы тебе дадим грант в 10 млн рублей, а ты за лето нам сделай результат. У тебя будем проводить совещание на тему семейного фермерства под эгидой Минсельхоза, приедет Скрынник [министр сельского хозяйства РФ]. Только ты должен для этого оформить ИП. Я оформил, справились и с этим.

Удар третий. Вступление в ВТО, 2012 год

Это было даже хуже, чем чума. Страна решила вступать в ВТО в августе, а об условиях вступления мы узнали только в мае. Выглядели они так: таможенная пошлина на границе с 40% снижается до нуля. И мы оказались прямыми конкурентами западных фермеров. Если у нас дорого, берут у них. Сравнить это можно с футболом, когда дворовую команду выставляют против сборной Бразилии. 

В свиноводстве Россия пошла на наибольшие уступки при вступлении в ВТО. Пошлины на свинину внутри квоты были снижены с 40% до нуля. Пошлины на живых свиней оказались снижены в восемь раз — с 40 до 5%. После присоединения к ВТО цены на живую свинью в РФ упали на 25–30%. Из-за ВТО импорт мяса резко увеличился — на 85 тыс. тонн, или на 13%, за 2012 год. После присоединения к ВТО с августа 2012 к февралю 2013 года импорт вырос на 34%, а импорт сверх квоты вырос в два раза.

При себестоимости свинины в 76 рублей цена на рынке оказалась 57 рублей. Убийство целой отрасли. Тогда меня избрали руководителем Ассоциации свиноводов Кубани. Я ходил везде и бился: давайте поможем выдержать полгода, год. Уничтожить-то быстро, а как потом восстанавливать? Тогда заместителем губернатора по сельскому хозяйству был Кутыгин, бывший глава ульяновского филиала «Россельхозбанка». Я был очень настойчив. Я к нему захожу, а он мне говорит, что разговаривал накануне с англичанами. Для них себестоимость 57 рублей не проблема, значит, я буду с ними разговаривать. Нафига мне тебе помогать? Я буду с ними, потому что губернатор ставит задачу — 3 млн свиней на Кубани.

Но я настойчивый, я этих англичан пригласил в ресторан. Говорю, мол, какие вы умные, у вас такая низкая себестоимость. А они — ну да, технологии, кормление, генетика. Я их попросил показать бизнес-план, с которым они приехали. Начали разбираться в деталях. Соевый шрот у них в два раза дешевле. Деньги у них дешевле в разы. Когда деньги для животноводства, важен даже не столько процент — у них 3%, а у нас с субсидиями 8% —  важно, что у нас срок, на который выделяются деньги, составляет 5–8 лет, а у них — 25 лет, в четыре раза больше. То есть, когда возвращаешь кредит, с каждого килограмма свинины банку надо отдать в четыре раза больше. И вот это самая главная проблема. И когда мы просчитали все, цифры у нас сошлись. Они подписали мне меморандум, что если одну и ту же свинину по одинаковой технологии растить в Англии, себестоимость будет 57 рублей, а у нас — 76 рублей.

Я поехал в Латвию, они в советское время передовые были. Посмотреть, как у них — они же давно в ВТО. Приехал, жил на хуторах. Впечатление такое: Рига есть, а страны нет. На хуторах никто не хрюкает, не кудахчет, не блеет. Молодежи тоже там нету, все уехали батраками куда-то. Земли скупают шведы, сажают лес. Никакие инвестиции сюда не пришли. Думаю, вот и у нас такая перспектива от вступления в ВТО. Сел я на паром, уехал в Швецию. Поездил по сельской местности, ферму нашел — 1784 год постройки. И работает! И еще вывод из этой поездки. В Риге шикарный базар. Длинные ряды с датской свининой, к ним никто не подходит. В углу торгует фермер, цена выше — у него стоит очередь. Вот каким я должен стать, думаю. И мы это сделали.

В 2007 году высокий уровень цен на мировом рынке в начале сельскохозяйственного года позволил экспортерам значительно нарастить вывоз зерна из страны. К осени оборот зерна в Азово-Черноморских портах РФ вырос на 49,4%. С ноября 2007 года в России начала действовать экспортная пошлина на пшеницу и ячмень. Решение о введении сезонных пошлин было тогда принято правительством РФ, чтобы не допустить резкого скачка цен и возникновения дефицита зерна на внутреннем рынке.

Это мы в ВТО так прорывались, а до этого две чумы было. А еще раньше, в 2007 году, начали из российских портов вывозить зерно. И год для нас был страшный — корма взлетели в четыре раза. На селе начали вырезать скот. Каждый день я терпел убытки. Кормить-то животных надо. Что делать? Я повез их в горы Абхазии на выпас. Думал для Олимпиады, для ресторанов экопродукцию поставлять. Но туда чума пришла в первую очередь, расстреляли наших свиней.

Жить дальше

Нас убивают, а мы живы и развиваемся даже в таких условиях. На этом этапе нас пригласил к себе Сбербанк, предложили десятилетний инвестиционный кредит при условии, что мы 30% средств в проект вложим сами. «Россельхозбанк» нас умолял не уходить, два серьезных госбанка за нас дрались.

В 2014 году мы закончили переход, он был достаточно длительным из-за банковских технологий. 30% своих вложили — земля, постройка здания, покупка оборудования. Одно оборудование обошлось в 8 млн рублей. Мы вложились, а дальше грянул кризис. У нас, конечно, были определенные сложности с производством, сложности в отношениях с банком. Но сейчас всем ясно: реальное импортозамещение — это не проекты на бумаге, не воздушные замки, а реально работающее предприятие, которое дает под сотню рабочих мест в станице депрессивного района и производит качественную продукцию.

Теперь мы объединились с другими фермерами и создали сервис «Фермерский24», который доставляет продукты от фермы до двери клиента в Краснодаре. Это молоко, свинина, куры, утки, яйцо, индюшатина, крольчатина, овощи, картофель, масло, колбасы. В ближайшее время ассортимент расширится за счет овощной и фруктово-ягодной консервации, меда, говядины, сезонных фруктов и овощей, сухофруктов, вяленых помидоров. До конца 2017 года мы намерены увеличить число поставщиков до нескольких десятков. Спрос на эту продукцию есть, и он растет, а кубанским фермерским хозяйствам нужен сбыт.

Заказы собираем индивидуально под клиента дважды в неделю, в будущем, возможно, рефрижератор будет ездить даже чаще. Цены у нас ниже, заложена только стоимость фермерского производства и доставка. То есть отсутствуют затраты на посредников, аренду холодильников, торговых мест, продавцов и т. д. Мы гарантируем качество, и каждый продукт подписан контактами производителя. Что-то не понравится или, наоборот, захочется выразить благодарность — можно сразу позвонить. А в следующем году мы собираемся наладить поставку фермерских продуктов в курортные города. Хочется, чтобы в головах людей укреплялся положительный стереотип о высоком качестве наших местных, южных продуктов. Мы для этого все готовы сделать.

Версия страницы для ПК