Дайте им мечту. Может ли Краснодар стать IT-столицей России и кому это нужно?

Юга.ру записали беседу предпринимателей о перспективах отрасли IT в регионе, ее ключевых проблемах в Краснодаре и покупке кадров

Считается, что Краснодарский край в российской экономике — это курортный и сельскохозяйственный кластер со всеми вытекающими из этого выводами. Однако IT-компании появляются и успешно работают, вокруг них успело вырасти профессиональное сообщество, их мониторят бизнес-ангелы, а инвесторы проводят мероприятия, главная цель которых — поиск IT-инициатив с хорошим потенциалом для вложений.

В ходе одного из таких мероприятий (Startup Day Krasnodar) Юга.ру удалось собрать лицом к лицу его участников — специалистов от инвестиционного сектора, крупный digital-бизнес и топ-менеджмент окологосударственных проектов.

Участники беседы:

Сергей Негодяев — управляющий инвестиционным портфелем Фонда развития интернет-инициатив (ФРИИ);
Михаил Лапушинский — серийный предприниматель, основатель нескольких успешных стартапов (bankir.ru, taxpravo.ru, ndflka.ru и другие);
Гасан Абдуллаев — директор по продукту Fasten, имеет степень MBA Университета Лондона. Ранее в Mail.Ru Group отвечал за развитие продуктов в проекте Delivery Club;
Михаил Шатров — менеджер региональных проектов ФРИИ;
Светлана Балаева — исполнительный директор Гарантийного фонда Краснодарского края;
Вячеслав Холодченко — руководитель Ассоциации бизнес-ангелов юга России, основатель первого частного бизнес-инкубатора Краснодара Win!Cubator;
Роман Старостин — серийный предприниматель, основатель нескольких успешных компаний, среди которых: КА «Мята», B2B Family — почтовый клиент для CRM № 1 в России.

Утолить научный голод

Для успешного развития IT-инфраструктуры любому городу нужна база из предприятий, на которых будут востребованы специалисты высокого класса, и пул образовательных учреждений. Краснодар известен работой над IT-решениями для бизнеса, но ему катастрофически не хватает технических вузов. Ключевое отличие Краснодара от, например, Новосибирска заключается в том, что в последнем у студента нет особых сомнений, куда пойти работать.

Сергей Негодяев: На четвертом курсе ты либо идешь в “Шоколадницу”, либо эникейщиком в IT-компанию на junior-позицию.

При этом новосибирское IT-сообщество вопрос практического применения человеческих ресурсов решило. Прочные связи с западными компаниями здесь налажены уже давно, и вчерашний студент быстро усваивает правила игры на этом поле. Он перенимает контакты и создает собственный бизнес, перетягивая на себя часть проектов у вчерашних работодателей. В итоге Новосибирск обладает двумя ключевыми плюсами: мощным бэкграундом из научно-технической базы (техвузов) и развитой предпринимательской сферой. Что, тем не менее, не мешает новосибирским бизнесменам от IT оставаться в тени.  

Сергей Негодяев: Большая часть этого кластера на публичных радарах не видна. Они спокойно зарабатывают свои несколько миллионов долларов в год. Во время работы в Минсвязи я участвовал в написании законопроекта по снижению социальных отчислений для IT-компаний. Мы тогда нашли очень много таких бизнесов. Спрашиваем: «Ребята, а почему вы хотите спрятаться? Мы вам льготы понизим на федеральном уровне». Отвечают: «Парни, вы молодцы, но вас через три года не будет, а у меня была мечта тихо зарабатывать 5 млн долларов, купить себе феррари, чтобы ездить на ней по моему маленькому уездному городу, и чтобы меня никто не трогал».

Краснодар обладает потенциалом, который участники дискуссии (по крайней мере со стороны Фонда развития интернет-инициатив) не отрицают. Первые представительства у организации появились именно здесь и в Екатеринбурге. При этом Краснодар отличается активной моделью работы, и мероприятия фонда здесь проводятся не реже чем два-три раза в месяц.

Михаил Шатров: Помимо того что мы организуем ивенты сами, мы поддерживаем партнеров. Startup day мы делаем здесь раз в год, и в каждом наборе заочного акселератора ФРИИ у нас есть несколько команд из Краснодара. При этом если в Сибири работают над высокотехнологичными проектами, то в Краснодаре больше B2C решений.

Сергей Негодяев: Да, они характерны для европейской части страны и Краснодара. Здесь мы наблюдаем, как решаются реальные проблемы. То есть не rocket-science с высокими технологиями, а насущные вопросы.

Тем не менее при ответе на вопрос, может ли Краснодар стать IT‑кластером и нужны ли для этого бизнес-инициативы или инициативы администрации, спикеры отвечали безапелляционно. Михаил Лапушинский считает, что у города банально недостаточно вузов для этого. Особенно учитывая, что из их выпускников в IT‑сферу идут лишь 10‑20%.

Михаил Лапушинский: Назвать можно только КубГУ и КубГТУ. Они выпускают программистов. Математиков поросль не очень большая. Я заканчивал Кубанский госуниверситет. У нас факультет прикладной математики состоял из 75 человек. Математиков 150. Если еще штат преподавателей добавить, может, человек 600 наберется. Краснодар не имеет никаких предпосылок, чтобы стать IT-кластером. Забудьте эту идею и не апеллируйте к чиновникам и администрации.

Страна готова потреблять миллион разработчиков в год

Сергей Негодяев

Сергей Негодяев: Это история про людей. Страна готова потреблять миллион разработчиков в год. Ни один вуз, ни одна система образования не может поставлять такое количество спецов. Люди, инженеры — узкое место. Когда появится критическое количество инженеров, будет больше проектов. Пока их нет, мы вынуждены закупать инженерные компетенции на Украине, в Беларуси, в Армении, где достаточно сильные айтишники. Такая сейчас в России экосистема.

Продать себя

Еще одной проблемой участники дискуссии считают отсутствие предпринимательской жилки, которое в среде стартапов приводит к их скоропостижной коммерческой смерти. В российской образовательной системе практически не учат навыкам самопрезентации.

Сергей Негодяев: Российские специалисты могут быть прекрасными инженерами, при этом практически все они отвратительные продавцы и маркетологи. Коммерция со времен Союза считалась чем-то неприличным и даже табуированным. На Западе есть акселератор «500 стартапов» [один из самых популярных бизнес-инкубаторов Кремниевой долины, инвестирующий в стартапы 25–500 тыс. долларов — прим. Юга.ру], Y Combinator [американский инвестиционный фонд, работающий в формате бизнес-инкубатора для небольших компаний и инвестирующий дважды в год 120 тыс. долларов за 7% бизнеса в сотню компаний — прим. Юга.ру] — вот их можно считать докторантурой и аспирантурой. То, что делает ФРИИ, — это младшие классы средней школы.

Российские специалисты могут быть прекрасными инженерами, при этом практически все они отвратительные продавцы и маркетологи

Сергей Негодяев

В Краснодаре существует инвестиционный фонд и даже бизнес-ангелы. Но им приходится искать претендентов на финансирование самостоятельно, и находят они значительно меньше идей, чем необходимо для нормального отбора (удача, если несколько десятков).

Сталкиваясь с требованиями к инновационному продукту, из борьбы выходят почти все. Это привело бизнес-инкубатор города к необходимости организовать даже собственную школу технологических предпринимателей.

Вячеслав Холодченко: Когда мы делали первый отбор, в него попало порядка 30 проектов. С пятью мы работали. Из пяти выжил один. Мы обращаем внимание на идеи, у которых есть серьезная научная основа. Нам нужно, чтобы проект отвечал так называемому шестому технологическому укладу, то есть был востребован через 5–15 лет, когда будут уже совсем другие технологии.

Гасан Абдуллаев: Один проект из пяти — это еще хорошая конверсия для России. Стартапы делают свои продукты, если можно так сказать, «в вакууме», не общаются со своими пользователями, не проверяют гипотезы, не тестируют прототипы. Есть «волшебные» подходы минимально жизнеспособного продукта и бережливого стартапа, используя которые можно проверить идею любого IT-бизнеса буквально за пару месяцев.

Купить специалиста

Кадровый вопрос стоит не менее остро. При небольшом объеме рынка закономерно, что миграция специалистов невелика, а позволить себе покупку профессионала федерального или даже мирового уровня могут лишь единицы компаний — те, кто увеличил доходность за счет масштабирования.

Михаил Лапушинский: B2C — это преимущество Краснодара. Например, Fasten — это яркий B2C-проект с большим потенциалом. Он может развиваться не только в пределах России, но и в пределах всего мира — что он и делает. Есть еще «Магнит». Почему мы не рассматриваем «Магнит» как стартап? Пускай большой и в зрелом состоянии. Но эти компании одновременно и плюс Краснодара, и его минус. Потому что «Магнит» высасывает у города всю IT-инфраструктуру на те задачи, которые его интересуют. Компании, которые работают в IT-технологиях, из «Магнита» никого не забирают. Fasten — второй «Магнит». Он тоже замыкает ресурс специалистов на себя, еще и покупает персонал в других регионах России. И зарплата у Fasten не краснодарская, они платят разработчикам не 50 тысяч. Они платят 150 тысяч и привозят их сюда. Плюс Краснодара — инфраструктура для переманивания очень хороша. У нас хорошая география, позитивный имидж. И если мы не можем создать своих людей, мы можем их купить. Специалисты намного быстрее сюда приедут, чем во Владивосток.

... «Магнит» высасывает у города всю IT-инфраструктуру на те задачи, которые его интересуют

Михаил Лапушинский

Гасан Абдуллаев: В Fasten большое количество технологических проектов, которым требуются лучшие инженеры страны, много ресурсов уходит на актуальные технологии, в том числе машинное обучение. Стартапу для этого потребуются серьезные инвестиции и выход на внешний рынок. Мы, например, основные деньги не в Краснодаре, конечно, зарабатываем. Fasten охватывает 120 городов России. Вся прелесть IT-индустрии в том, что для масштабирования тебе не обязательно вкладывать в строительство зданий, покупку физических активов. Достаточно сделать правильный продукт, найти правильную нишу и точки роста, дальше можно масштабироваться на всю страну или вообще весь мир.

Сергей Негодяев: Если посмотреть на экосистемы небольших государств — Израиль, Беларусь или Казахстан, многие их проекты на момент создания сразу целятся на внешние рынки, потому что внутренняя экономика не позволяет им достаточно быстро расти. Казахстан идет в Россию, Беларусь обслуживает Европу-Америку. Вообще не проблема сделать здесь центр разработки, а основные доходы получать за пределами Краснодара и вообще РФ.

Способом выйти из петли «недостаток образования — недостаток проектов» спикеры видят самообучение и привлечение специалистов из других сфер в сферу IT. Обязательной практикой для высокотехнологичного бизнеса является и обучение внутри компании.

Роман Старостин: Хочу добавить взгляд из регионов. Я представляю Ульяновск, и так исторически сложилось, что в Ульяновске достаточно много хороших технических вузов. И наш рынок перенасыщен. Средняя зарплата айтишника составляет 80–100 тыс. рублей. Если раньше во дворах «пацанов» уважали, то сейчас в Ульяновске так уважают айтишников. Многие бухгалтера или юристы проходят курсы и перепрофилируются в технарей. Если так сложится и в Краснодаре — в совокупности с другими факторами у него будет будущее в IT-сфере.

Сергей Негодяев: У нас сейчас самый популярный курс называется «Python для девочек». Существует огромный неудовлетворенный спрос на кадры, владеющие языком Python, (который, в общем-то, не очень сложный). Вузы должны выпускать не линейных разработчиков, а системных аналитиков и системных архитекторов, эдакий спецназ от айти. Рядовых разработчиков можно учить в ПТУ. Сотрудники таких крупных компаний, как «Яндекс» и «Мэйл.ру», сами ведут курсы. И эти люди пользуются большей популярностью, чем их же преподаватели, которые в свое время читали им лекции по фортрану [первый язык программирования высокого уровня, получивший практическое применение — прим. Юга.ру]. Даже если мы начнем делать фундаментальный образовательный курс, к моменту, когда мы его закончим, требования к студентам-выпускникам уже изменятся. IT настолько быстрый рынок, что пока мы будем что-то менять в системе образования, мы все равно сделаем уже устаревшее.

Гасан Абдуллаев: Для Fasten нормальная практика — вырастить специалиста базового уровня в серьезного разработчика собственными силами. У нас есть программа бесплатного обучения на профильных курсах, бесплатный английский в офисе. В этом плане на работодателях от IT тоже лежит ответственность. Без регулярного образования любой специалист теряет квалификацию.

Привлечь инвестора

Финансовый вопрос стоит наиболее остро. Налогообложение и социальные платежи требуют больших ресурсов. А для привлечения инвестора бизнес должен «играть вбелую».

Михаил Лапушинский: В ситуации, когда основная налоговая нагрузка идет на содержание сотрудников, сфере IT, которая опирается на персонал, простое снижение налогов не поможет. Должно быть системное решение со стороны государства по переносу налогов на потребителя конечного продукта и розницу.

Сергей Негодяев: Моя позиция в том, что не надо особо туда лезть. Сейчас все немного иначе. У небольших компаний есть возможность стать ИП, получить патент и платить ноль налогов. От 10% налогов останется 1%. Если у тебя IT‑компания из семи сотрудников, ты платишь 14% социальных отчислений.

Гасан Абдуллаев: Идеально — дать предпринимателям в IT более существенные льготы. Как, например, Беларусь. Они активно поддерживают IT. Туда сейчас съезжаются хорошие специалисты.

Как работает в Краснодаре инициатива сверху: есть государственная компания, создавшая физическую инфраструктуру для стартапов (краснодарский коворкинг площадью 400 кв. метров), есть бизнес-инкубатор. Но стартапы относятся к инвесторам и благоволителям в целом подозрительно. Сказывается на выживании IT-бизнеса и скептическое отношение кредитных организаций.

Сергей Негодяев: Послушайте, да не надо нас любить. Мы просто инструмент. Есть другие венчурные фонды, есть бизнес-ангелы. И к ним также не идут. В общей массе российских проектов от идеи до рабочего прототипа доходит лишь 0,01%. Если в России за полтора года инвесторам удается продать от силы шесть проектов, то в США это количество переваливает за 2 тысячи.

Гасан Абдуллаев: Шесть проектов на всю страну, и те наверняка купили «Мэйл.ру» или «Яндекс». В России у инвесторов все еще есть страх покупки IT-стартапов, инвестору проще вложить в реальный сектор, чем заниматься непонятным для него бизнесом.

Светлана Балаева: Никакой опыт предпринимательства, никакая положительная кредитная история банки не интересует. Быстрее удастся стать участником бизнес-акселератора. Для банка не являются основанием даже денежные потоки внутри компании. Как актив воспринимается нечто материальное, хотя бы здание, которое IT-стартапу чаще всего не нужно. А обосновать персоналом тот объем инвестиций, который необходим, просто нереально.

Сергей Негодяев: IT не посчитаешь как актив, нет опыта в этой сфере. Что делать? Посмотрите на модель наших западных партнеров. Надо шуметь. Нужна популяризация всего, что происходит. Нужны свои краснодарские IT-герои. Взять, например, Михаила (Лапушинского). Его у нас в Москве знают, а у вас в Краснодаре его знают? Он же реально один из столпов краснодарского IT-бизнеса, который в перспективе станет IT-олигархом. Нужно показывать истории успеха. Нужен Голливуд. Если будет IT-шоу-бизнес, люди пойдут. Тот же Экзюпери говорил: вместо того, чтобы заставлять людей строить корабли, дайте им мечту о далеких островах.

Гасан Абдуллаев: Краснодар надо хайпануть.

Версия страницы для ПК