В небольшом посёлке — в шестнадцати верстах от станицы Кардоникской — на сборном пункте построены казачьи части. Вьючный обоз с военными грузами и проводниками-горцами. Это — трёхтысячный Марухский отряд под командованием генерала Бабыча.
Отряд создан для усиления военной мощи России на Кавказском фронте. Задача — приостановить продвижение турок по Абхазии, по возможности — выбить их из захваченного ими Сухума.
Казаки ожидают приезда наказного атамана Кармалина, который произведёт смотр отряду перед походом.
С утра палит солнце. Долго стоят казаки. И вот появляются генерал-лейтенант Кармалин со свитой. Его встречает генерал Бабыч. После рапорта кавалькада всадников приближается к строю замерших казаков. Внимательно осматривает наказный атаман каждый взвод, делает указания офицерам.
Вот он уже перед строем Урупского полка. Внимание наказного привлёк правофланговый второй сотни. Трудно было его не заметить — уж очень он выделялся выправкой, удалью и искрящимися молодыми глазами. Ладно сидел он на коне.
— Как звать тебя, орёл? — улыбнулся атаман.
— Казак второй сотни Фёдор Саенко, ваша светлость, — отчеканил молодец.
Повернувшись к Бабычу, Кармалин произнес:
— Ты заметь, Павел Денисьевич: тот орёл себя еще покажет! Глаз у меня на таких молодцов точный.
30 июля после молебна войска двинулись в путь. Никто не знал, сколь труден будет исход. До сих пор этот путь считался непроходимым, но был самым коротким — до Сухума 150 вёрст. Но каких вёрст!.. Старые проводники-кавказцы мрачно смотрели в даль.
Первый день отряд прошел 21 версту. Качаясь в седле, Федя Саенко вспоминал добрые слова наказного атамана. С любопытством осматривал непривычные окрестности. Но постепенно всё надоело — перед глазами камни, камни, камни... Отряд который час провигался по гребню высокого хребта, ветер не приносил свежести. За плечами на черкесках выступила соль. Ни ручейка за столько вёрст! Баклажка давно пуста. В горле пересохло.
Рядом упал с лошади односум. Через время — ещё один. Люди изнемогают от жары. Лошади еле передвигают ноги.
Но ещё усложнилась дорога, когда стали опускаться к реке Марухе. Казаки спешились. Ослабшие кони ползли чуть не на брюхе. Несколько животных скатилось в пропасть.
После спуска — привал. Хорунжий объяснил: отсюда до Марухского перевала — 34 версты.
Фёдор был крепок, молод, и силы быстро восстанавливались. Земляки постарше, поднимаясь, покряхтывали и ворчали. Приказ есть приказ — надо выполнять.
Теперь шли по ущелью, обходя обломки скал. Утёсы сжали проход.
— Да, братцы! Это вам не наше приволье! — вздохнул кто-то. Из ращелины стекали холодные ручейки, образуя на пути казаков озерца — калюжи. Из них напоили лошадей, напились сами. Идти стало веселей.
Подоспела другая беда — местами путь стали преграждать огромные камни. Начали их разбивать кирками и лопатами. Порой приходилось взрывать динамитом. Это задерживало продвижение к видневшемуся в синем зное Марухскому перевалу.
Отряд продолжал идти.
...Вернувшись потом с войны, Фёдор расскажет семье и соседям об этом походе. Вспоминал: самое страшное и трудное было потом, когда начали подниматься на сам перевал. Приходилось карабкаться вверх, тянуть за уздечку своих боевых друзей коней.
Лошади, как и люди, страшились, дрожали, тоскливо ржали. Жутко было идти по карнизам: с одной стороны — гладкая скала, с другой — пропасть. Перехватывает дух. Темнеет в глазах. Шириной карниз — от двух аршин до двух локтей.
На одном из таких карнизов случилась беда.
Вели коней в поводу. С них были сняты вьюки и тяжести. Казаки переносили их на плечах за утёс и возвращались за лошадьми.
Перед Фёдором вёл своего жеребца-кабардинца его сотенный начальник. До конца карниза оставалось совсем немного, когда на прядавшего ушами жеребца упал с утёса камешек. Жеребец взвился на дыбы, пошёл на задних ногах вспять, потянул за собой хозяина. После третьего шага правая задняя нога жеребца не нашла опоры, и он рухнул в ущелье. Сотник, не сразу бросивший повод, потерял равновесие и скользнул на срез карниза. Изловчился, уцепился за камни.
Оцепенело смотрел на эту картину казак Саенко. За спиной, увлекая его назад и цокая подковами, хрипит его Ларчик. Впереди, в пяти шагах, скрюченные пальцы готового сорваться сотника. Бьётся мысль: «Брошу коня — и он улетит в пропасть. А без коня какой я казак?»
Но в следующий миг Фёдор разжал кулак и бросился вперёд. Упал на живот, вцепился в руку сотника.
Сколько они боролись, сколько и как карабкались — один Бог ведает. Но для обоих это была вечность. Очнулись в объятиях друг друга, на самом краешке провала. Отползли к скале. У обоих — слёзы. Руки трясутся. Перекрестившись, встали на колени, выпрямились и, поддерживая друг друга, дошли до конца карниза. За ними осторожно выходили казаки, вели своих коней. Фединого Ларчика с ними не было.
За Марухским — ещё два перевала. Только 12 августа отряд вышел в ущелье на колёсную дорогу. Хляби небесные, как бы в отместку за казачью дерзость, обрушились на них ливнем.
14 августа отряд двинулся к Сухуму. Но турки, не приняв боя, покинули город. Задача, стоявшая перед отрядом, была выполнена. Отряд генерала Бабыча отдохнул немного и вернулся в Кубанскую область. Шли через более доступный Санчарский перевал.
В сентябре прибыли в станицу Сторожевую. Состоялось богослужение в местном храме. П.Д. Бабыч поблагодарил казаков за службу, за героизм, поздравил с окончанием похода. Он лично награждал казаков Георгиевскими крестами.
Прав оказался боевой генерал Кармалин! Георгиевским кресотм 4-й степени был награждён и казак Фёдор Прокофьевич Саенко. Мой прадед
История его подвига передаётся в нашем роду из поколение в поколение. Мне её рассказала моя бабуня — Саенко Прасковья Фёдоровна. А я передам ее своим детям и внукам.
Войсковой старшина, атаман Среднечелбасского хуторского общества
ЖИТНЮК Николай Иванович
