Фролов Б.Е.
Кубанские сотни Собственного Его Императорского Величества Конвоя вели свое старшинство от Черноморской гвардейской сотни. Днем рождения сотни принято считать 18 мая 1811 г. [1]. Именно это дата стоит на предписании военного министра № 1314 Херсонскому военному губернатору (ему подчинялось Черноморское казачье войско по части военной) генерал-лейтенанту дюку де Ришелье о выборе в число гвардии сотни конных казаков. Документ этот заслуживает того, чтобы привести его почти полностью: «Его Императорское Величество, во изъявление монаршего своего благоволения к войску Черноморскому за отличные подвиги их противу врагов Отечества нашего, во многих случаях оказанные, желает иметь при себе в числе гвардии своей, конных сотню казаков от войска Черноморского из лучших людей, под командою из их же войска одного штаб-офицера и потребного числа офицеров из отличнейших людей. Команда сия будет здесь пользоваться всеми теми правами и преимуществами, какими пользуется и вся прочая гвардия. Во исполнение сего монаршего повеления покорнейше прошу Ваше Сиятельство, объявив войску таковую к нему монаршую милость, уведомить, что командовать тою сотнею назначен уже находящийся ныне здесь войсковой полковник Бурсак, коего с сим же к вашему Сиятельству препровождая, покорнейше прошу отправить в войско для выбора лучших людей, с исправною сбруею (здесь: оружие – Авт.) и с ним же послать одного казака в образцовой обмундировке, предписав Атаману того войска, чтобы выбор сей сотни казаков и офицеров сделан был сколь возможно поспешнее…» [2].
Итак, сын войскового атамана Черноморского казачьего войска генерал-майора Ф.Я. Бурсака войсковой полковник Бурсак-2-й возвращается домой уже в качестве командира черноморских гвардейцев. До этого назначения он занимал должность адъютанта военного министра (с 26 декабря 1807 г. при графе А.А. Аракчееве, с 17 февраля 1810 г. при М.Б. Барклае-де-Толли). Выбор командира сотни, конечно, не был случайным. Афанасий Федорович Бурсак родился в 1782 г. и уже четырнадцати лет от роду поступил на службу в войско Черноморское рядовым казаком [3]. Начав службу 12 января 1796 г., он довольно быстро продвигался вверх: 12 апреля 1797 г. произведен в сотенные есаулы (урядник – Авт.), 14 ноября 1799 г. – в хорунжие, 1800 г. – в сотники, 1807 г. – в полковые есаулы, 1810 г. – в войсковые полковники [4].
Первоначальная его служба протекала на пограничном карауле и в боевых походах против закубанских горцев. Его храбрость, быстрый ум, военную эрудицию отмечали все современники. Даже генерал М.Г. Власов, судя по всему, не очень уважавший черноморских казаков, относился к нему с большим уважением, считая его знатоком службы и человеком, искусным в военном деле [5].
… В Екатеринодар А.Ф. Бурсак привез два предписания. Одно – военного министра, уже известное нам, а второе – военного губернатора, в котором задачи более конкретизировались (№ 1988). Де Ришелье приказывал войсковому атаману выбрать во всех частях «из самых лучших, рослых и здоровых людей» полкового есаула, сотника, двух хорунжих, 14 урядников (в одной из копий указано – 19), 100 казаков, двух трубачей [6]. Все они должны были иметь лошадей «хорошего вида, крепких и совершенно годных к службе». Таким образом, штатный комплект сотни, вместе с командиром, составил 121 человек.
15 июня атаман Ф.Я. Бурсак приказывает командирам полков Черноморского войска (всего их было двадцать) выбрать в гвардейскую сотню по 10 казаков от полка. При этом подчеркивается, что люди должны быть «хорошего состояния, доброго поведения, здоровья, ростом и лицом видные» [7].
Интересно, что в приказе атамана зазвучала новая струна, не слышимая в предписаниях министра и военного губернатора. Там просто говорилось о «лучших людях», а Ф.Я. Бурсак требует выбирать казаков «хорошего состояния». Но и этого ему показалось мало. Требуя от полковых командиров ускорить выбор «усердных людей к чести вашей и всего войска», атаман выдвигает еще одно условие: «… и чтобы люди были выбраны не одинокие в хозяйстве» [8].
Настойчивость атамана понятна. С одной стороны, наличие хозяйства и семьи могло стать залогом благонадежного поведения. С другой — хозяйство одинокого человека неминуемо разорилось бы при столь длительной командировке за пределы войска. К тому же только у людей «хорошего состояния» могли оказаться приличные лошади и оружие.
Дальнейшие события подтвердили сложность выбора на таких условиях. Трудность заключалась в подборе высокорослых людей, обладающих к тому же все комплексом требуемых качеств. Первыми о невозможности выбора людей в гвардию заявили командиры пеших полков. В одном из предписаний атамана говорится: «Командиры пеших полков отзываются, что они достойных выбрать не могут, потому что их люди малого росту и крайне недостаточные» [9]. Командир полка Герк прямо заявил Ф.Я. Бурсаку, что он смог бы выбрать человек 25 казаков, «но большая часть их с недостатком – бездомовных и безсемейных».
Поэтому 19 июня в конные полки (их десять) войска пошел приказ о выборе 25 казаков из каждого. Как видим, речь все время идет о выборе двойного количества людей от нормы. Приказ выполнялся с трудом. Идут рапорты о выборе 10, 16 человек. Командирам полков приходится «крутиться». Есаул Борзиков (в других документах – «Борзенко») сообщил, что выбрал 10 человек и «на исправление оных как следует назначил семьсот рублей». Следует предположить, что деньги взяты из полковой суммы, но они могут оказаться и личными деньгами полкового командира, которые он затем будет взыскивать из жалованья казаков. Такая практика в Черноморском войске – не редкость. Возврат денег, как правило, растягивался на несколько лет, а деньги, полученные из войсковой суммы, собирали порой десятки лет, взыскивая их даже с близких родственников умерших должников.
… К 9 июля выбранные в гвардию казаки, а с ними полковые портные и сапожники собрались в Екатеринодаре. И тут при осмотре оказалось, что далеко не все казаки и их лошади отвечают гвардейским критериям. Конечно, в данном случае многое зависело от атамана и командира сотни, ибо неопределенность критерия «ростом и лицом видные» представляла им полную свободу действий.
Судя по одному из списков, всего от 10 конных полков было выбрано 197 человек, есть полк, давший 10 казаков, есть – 32 [10]. На всех этих людей составлялись именные и послужные списки, благодаря которым мы можем узнать, каких же «видных» людей отобрали полковые командиры. Рост казаков – от 165 до 191 см. Большинство имело рост в пределах 177-182 см. Самый молодой казак имел от роду всего 18 лет («в службу вступил» с 14), самый зрелый – 56. Средний возраст около 30 лет. Вот из этих людей отец и сын Бурсаки и выбрали требуемое количество. Относительно не прошедших конкурс казаков Бурсак 2-й отправлял в полки такого рода сообщения: «Выбранный в гвардию казак Поповичевского куреня Михайло Калюжный по малому его росту приедет к вам обратно, лошадь же его, стоящая 125 рублей, оставлена» [11]. О лошадях чуть ниже. Среди отобранных в сотню людей самый низкий имел рост примерно 171 см.
Из офицеров в гвардию «поступили»: полковой есаул Григорий Ляшенко, сотник Данило Мазуренко, хорунжий Алексей Безкровный, «зауряд-оного» Николай Завадовский (написание фамилий по источнику) [12]. Из нижних чинов, как и предполагалось, выбрали 14 сотенных есаулов и 102 казака. Следует заметить, что по утверждению В.П. Бардадыма, в указанном архивном деле список гвардейской сотни помещен на листах 226-241 [13]. С этим трудно согласиться. Во-первых, в указанном списке нет заглавного листа. Во-вторых, подписал его «правящий полком» полковой есаул Барабаш, не имевший к составлению формулярных списков сотни никакого отношения. В-третьих, фамилии казаков не совпадают со списком сотни, помещенном в этом же деле, начиная с листа 43, вслед за фамилиями офицеров.
В качестве примера приведем выдержки из формуляра И.М. Четвериченко, боевой путь которого в составе сотни удалось проследить полностью. «Игнат Михайлов сын Четвериченко. 38 лет. Росту оный 2 арш. 9 верш. Волос на голове бороде и усах светлорусый, глаза серые, нос умеренный, говорит по малороссийски пространно. В службу вступил 25 сентября 1792 г. В службе против неприятеля с 1792 г. С 1799 на пограничном карауле, 1804 – в закубанском походе, 1805-1806 в пограничном карауле, 1807 – в закубанском походе, 1808-1809 – на пограничном карауле, 1810 – в закубанском походе. Войсковая грамота и других наук знание – не умеет. Холост. Под судом не был» [14]. Что и говорить: впечатляющий военный опыт.
Теперь о «лошадиной проблеме». Хороших лошадей в войске всегда не хватало (как впоследствии образцовых мундиров, оружия и амуниции). Выше приводилось свидетельство того, как у забракованного по физическим данным казака отобрали лошадь и оставили ее в сотне. Это типичная ситуация для всех внешних походов за пределы войска. Такой путь выбрал и атаман Ф.Я. Бурсак. В полки пошло следующее предписание: «Некоторые из казаков, выбранных в гвардию, не имеют видных и добротных лошадей и состояние недостаточное, чтобы их как должно исправить. Предлагаю взять у казаков хороших лошадей в обмен и с доплатой» [15] [текст дается не точной цитатой, а перифразом].
Говоря о «некоторых» казаках, атаман, мягко говоря, лукавил. 12 октября 1811 г. он сообщил черноморской войсковой канцелярии, что командир «лейб-гвардии сего войска конной сотни» войсковой полковник Бурсак представил ему именной список казаков, «кои неимущим, поступившим в сотню отдали своих лошадей». Так вот, число казаков, отдавших лошадей, составило 79 человек! [16]. А обращался атаман в канцелярию по той причине, что по старому, еще запорожскому (да и не только запорожскому), обычаю, казак, снабдивший сиромаху необходимым для похода, получал освобождение от службы. В Черномории такие разовые билеты, дающие отсрочку от службы, выдавались, как правило, не более чем на два года. Вот и на этот раз атаман писал: «Оные казаки за таковое вспомоществование желают быть уволенными на известное время, которое определит начальство, от службы» [17].
Кроме лошадей, казаки-гвардейцы получали от более богатых сослуживцев седла, ружья, пики.
Проблемы, возникшие при обмундировании и вооружении казаков (эта тема заслуживает отдельного разговора) серьезно задержали формирование сотни. Оно завершилось лишь в начале ноября. 15 ноября 1811 года Черноморская гвардейская сотня в составе 5 офицеров, 14 сотенных есаулов, 102 казаков (включая двух трубачей) выступила в поход и 1 марта 1812 года достигла столицы.
Примечания
1. Казин В.Х. Казачьи войска. СПб, 1912. С. 113.
2. ГАКК (Государственный архив Краснодарского края). Ф. 254. Оп. 1. Д. 453. Л. 25).
3. Шевченко Г.Н. Войсковые дворяне Бурсаки в Черномории // Из дореволюционного прошлого кубанского казачества. Краснодар, 1993. С. 65.
4. Попко И.Д. Исторические и биографические очерки. Екатеринодар,1872. С. 35.
5. Кияшко И.И. Кубанцы в войне 1812 г. // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1913. Т. XVIII.1913. С. 541.
6. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 634. Л. 5.
7. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 210. Л. 1.
8. Там же. Л. 1.
9. Там же. Л. 2.
10. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 643. Л. 77-79.
11. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 210. Л. 17.
12. ГАКК. Ф. 250. Оп. 1. Д. 205. Л. 41.
13. Бардадым В.П. Черноморские казаки – герои 1812 года // Альманах «Кубань». 1990. № 1, с. 55; Он же. Ратная доблесть кубанцев. Краснодар, 1993, с. 49.
14. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 210. Л. 19.
15. Там же. Л. 12.
16. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 205. Л. 2.
17. Там же. Л. 1.
