В ночь с 6 на 7 июля исполнилось два года со дня катастрофы в Крымске. О той ночи и ее последствиях рассказывают тысячи статей и телерепортажей, вышла книга и обещан фильм. Но есть несколько важных фактов, которые знают разве что местные жители, до сих уверенные, что правду об обстоятельствах трагедии власти не озвучат никогда.
В 2012 году Крымск затопило не в первый раз. Кто-то слышал о стихии 2002 года, а о наводнении 1995 вообще никто не знает – кроме крымчан. Мало кому известно, что прибрежные кварталы топило каждый год (иногда и не по одному разу), и в сильный дождь жители выходящих на реку улиц проводили ночи, следя за уровнем воды, предварительно закинув на чердак документы и подняв вещи на шкафы, столы и холодильники.
Кто-то скажет: а зачем жить в городе, который постоянно топит бурная река (Адагум именно так и переводится с черкесского)? С этого и начнем…
1995
Мои бабушка с дедушкой с десятилетней мамой переехали В Крымск в 1964-ом. Там в 1981 году родился и я. Ни о каких наводнениях я в детстве не слышал. Рассказывали, правда, что в конце 1960-ых "город затопило" – лило сутки, в центре вода стояла местами до пояса. Но эта история давно превратилась в легенду, которую даже не все старики помнят.
Первый раз наводнение я увидел в 14 лет – 27 декабря 1995 года. Около девяти вечера к нам прибежала соседка.
– Что вы сидите у телевизора? – тараторила она. – Нашу улицу топит! У Гавриловых вода уже в огороде по пояс...
Это было в пяти дворах от нас, но мы ничего не понимали: как это топит, какая вода, откуда она взялась? Все высыпали на улицу, там уже было полно людей. Они наперебой разговаривали. Последние дни шли дожди, и река вышла из берегов. Я всматриваюсь в темень сада, слышу нарастающий гул и, наконец, вижу черную волну в отблеске света из окна.
Вода шла всего часа три, потом остановилась. Мы всю ночь строили баррикады и рыли канавы, чтобы не пустить ее в дом. Нам это удалось. А вот летнюю кухню залило и нанесло в нее ила, который потом два дня вычищали. С того момента наш саманный дом начал постепенно разрушаться, по стенам пошли трещины. Ни о каких компенсациях тогда не было и речи. Власти просто не заметили этого наводнения, которое даже стихийным бедствием не считалось.
И все же именно 1994-1995 годы стали своеобразной точкой отсчета для катастрофы 2012 года. В тот раз причиной наводнения часто называли Неберджаевское водохранилище. В начале девяностых у него была спусковая шахта, и с помощью шлюзов можно было частями спускать накапливающуюся воду. При реконструкции в 1994 году денег на полноценный ремонт не было, поэтому ветхую шахту просто залили бетоном. Водохранилище попросту наполнялось, как чашка, и переливалось через край.
Этот факт в то время часто обсуждался в административных кругах. Когда я уже в начале двухтысячных пришел работать журналистом в местную газету "Призыв", мы несколько раз печатали проекты архитекторов, предлагающих разные варианты реконструкции водохранилища, которые могли бы защитить город от наводнений. Конечно, в 2002 и 2012 это бы не спасло, но частично ослабить удар стихии могло бы.
Есть еще один факт, о котором пару раз упоминали СМИ. В начале девяностых годов отрезок реки в районе автоколонны 1201 пустили по новому руслу. "Петлю" длиной в 2 км засыпали и выровняли русло, насыпав дамбу. На месте старого русла остался пруд, в котором мы купались и ловили рыбу, потом он пересох и стал болотом. Позже его засыпали и начали строить на его месте дорогие коттеджи. Местные жители недоумевали и крутили пальцем у виска, смотря на вырастающий на месте реки поселок. В 2012-м этот район пострадал очень сильно.
2002
Все началось днем. Я работал журналистом местной газеты "Призыв". Мы делали репортаж из станицы Нижнебаканской, которую тогда топило. Я снимал кадры залитой станицы с трассы: дорогу заливало, мимо меня неслись бревна, собачья будка... Путь в редакцию, номер в печать. Никто тогда даже не подозревал, чем все это закончится.
"Колхозный мост" я успел перейти пешком. Наш квартал заливало. Когда я ворвался в дом, мама с бабушкой варили борщ и смотрели телевизор.
– Вы что, ничего не знаете? Вода идет. У нас максимум полчаса!
Я швырял документы, вещи в мешки и поднимал по лестнице на чердак. У нас не было получаса – когда с очередным мешком с книгами я выходил из дома, через распахнутую дверь меня снесло волной.
Мы сидели на диване и ждали. Стемнело. Вода поднималась. Электричество отключилось почти сразу. Тишина и гул воды. Глубина в доме – по пояс. Потом ушли через дорогу к соседям, у них более капитальный дом на высоком фундаменте, и временный приют там уже нашли три семьи.
Тяжелее всего было моей бабушке, она за два дня до этого ударила себя в огороде тяпкой по ноге и с трудом передвигалась. Напоследок я оглянулся, но в тот момент уже понимал, что наш дом обречен, это наводнение он не выдержит. Попытался закрыть калитку – течение не дало.
Пока мы были у соседей, вода поднималась. Пока женщины и старики ждали, мужчины разламывали сараи, выбрасывали кур и индюков на крыши. Крупные животные – коровы и свиньи – погибли. Глубина была уже по грудь, и надо было уходить. Сын моего крестного начал строить двухэтажный дом на соседней улице, решили идти туда – на наивысшую точку. Никаких спасателей, вообще никого, каждый спасался сам.
Двое крепких мужиков выносили мою бабушку. Мы уходили огородами. Луны не было, кругом кромешная тьма и гул идущей воды. Мне вручили грудного ребенка. Я нес его на вытянутых руках, как автомат. Вода сносила. Глубина – по подбородок, временами захлестывало с головой. В меня бились бревна, ветки, что-то грузное и тяжелое – дохлая свинья. Длилось это минут двадцать, но в такие минуты время вытягивается в тугую липкую ленту и стремится к бесконечности. В какой-то момент мои ноги запутались в сетке поваленного забора, но я выпутался.
Мы дошли. Двадцать человек расположились на втором этаже недостроенного дома. Хозяин принес бутылку спирта – пили все, поили даже промокших и испуганных детей, но никто не пьянел. Единственный звук – шум прибывающей воды. И примерно раз в минуту: плюх, плюх, плюх... Это рушились дома. Кто слышал этот звук, не сможет забыть никогда...
Наш дом снесло. В тот год впервые начали давать деньги за утраченное жилье, потерянное имущество. Риэлторы воспользовались ситуацией, и цены на дома и квартиры моментально вскочили. Я вложил все выплаты, семейные накопления и страховку в покупку трехкомнатной квартиры на четвертом этаже. Мои родственники жаловались на отсутствие лифта. В июле 2012 они признали, что это был правильной выбор.
Потом, уже после наводнения 2012 года, в новостях по телевизору сказали, что 10 лет назад во время затопления Крымска погибли 30 человек. Это был первый раз, когда было озвучено количество жертв – до этого всему городу рассказывали, что в 2002 году погибшими оказались лишь 3 старушки. Ложь официальной версии раскрылась только после еще большей трагедии.
2012
Трагедию в 2002 году быстро "замяли", выделив заодно деньги на то, чтобы она не повторилась. Лет пять реку чистили, подсыпали дамбу, но потом об охранных работах забыли.
Я был в Крымске за четыре дня до катастрофы. Берега реки представляли собой джунгли. Любой местный житель знает, что главная проблема – мосты. Их много. Река несет мусор, он забивается между сваями, мешает течению и вода идет на город.
7 июля 2012 я тоже должен был быть в Крымске, писать материал о местном хлебозаводе. Утром позвонил директору, который по делам находился в Краснодаре и на обратном пути должен был забрать меня.
– Где вы, когда мы едем?
– Ты не в курсе, здесь катастрофа, есть жертвы!
Было утро, центральные каналы еще молчали, никто не понимал, какого уровня катастрофа обрушилась на город...
Я не мог выбраться в Крымск три дня. Смотрел новости по телевизору у соседа по квартире, как и все, звонил родным, друзьям. Телефоны молчали.
О жителях Крымска и их реакции на трагедию писалось много. Но часто слова бывают лишними, а в этот день лучше помолчать и помянуть погибших. Среди них – подруга моей мамы. Она успела выкинуть в окно двоих детей. Они спаслись, она не успела...
Смотрите также
Наводнение в Крымске: как это было (фоторепортаж)
Смотрите также:
