«Правда или действие» и «группы смерти»: что вообще происходит? Комментарий психолога

Число суицидов в России в 2016 году выросло почти на 60%. Об этом 2  марта рассказала уполномоченный по правам ребенка в стране Анна Кузнецова: «С 2011 по 2015 год количество самоубийств в стране стабильно снижалось на 10% в год. Но в 2016 году наблюдается рост на 57%. Мы резко откатились назад на пять лет». По мнению детского омбудсмена, одна из основных причин такой статистики — «лавинообразное» распространение «групп смерти» в соцсетях.

Масштабная паника и лавинообразное распространение если не «групп смерти», то информации о них на самом деле впечатляют. Еще в марте 2016 года поисковый запрос «группы смерти», по данным «Яндекса», никого не интересовал — но в мае было уже почти 29 тыс. показов по этому запросу, а в феврале 2017-го это число выросло до 135 тыс.

Если одни сравнивают «синих китов» с городской легендой, процветающей благодаря естественному стремлению бояться явлений, существование которых нельзя подтвердить или опровергнуть (вроде домов с привидениями), то другие считают, что это тщательно спланированная социальная инженерия. Атака против российской нации, не больше и не меньше.

Губернатор Краснодарского края Вениамин Кондратьев и вовсе заявил, что все это дело рук «целых институтов, которые работают за океаном на уничтожение нашей молодежи». И это мнение — не в меньшинстве в кругах российской власти.

Александр Бастрыкин, председатель Следственного комитета России:

— Существует целая технология доведения детей до самоубийства. Силовыми методами эту проблему не решить, надо понять, что это: полусумасшедшие или спланированная атака на нашу страну. Пока мы разбираемся. А сайты надо оперативно закрывать. Ситуация очень тревожная, и мы теряем целый пласт молодежи.

Рамзан Кадыров, глава Чеченской Республики:

— Родители встревожены некой игрой под названием «Синий кит», которая доводит детей до самоубийства. По стране известны случаи, когда игравшие дети прибегали к суициду. Кроме того, в интернете также активизировались различные сектанты, которые пытаются внести раскол в мусульманское общество.

Ирина Яровая, зампредседателя Государственной Думы России:

— Если раньше доведение до самоубийства — это были личные угрозы, унижение, доведение человека до состояния отчаяния, безысходности, страха. Сейчас это совершенно другая форма — это обман, это мистические вещи очень многие, привносимые во взаимодействие с ребенком, когда он не способен критически оценить, что есть правда, что есть вымысел. Речь идет об организованной преступной деятельности, речь идет о том, что она организована и осуществляется профессиональными людьми.

Александр Дрозденко, губернатор Ленинградской области:

— Я мог бы предложить одно средство, которое хотя бы на время помогало бы нашим детям забывать, что такое интернет, заниматься общением друг с другом, слушать своих преподавателей и учителей и учиться. Я предлагаю рассмотреть вопрос, и, может, даже на законодательном уровне, и, может, даже отдельно в Ленинградской области, чтобы запретить интернет во время обучения в школе.

Но есть и те, кто уверен, что истерия вокруг «синих китов», вынужденно или нет, но провоцирует тенденцию «закручивания гаек» в интернете.  Глава проекта «Роскомсвобода» Артем Козлюк считает, что «группы смерти» — типичный пример так называемого эффекта Стрейзанд, когда запрет информации только повышает к ней интерес. «Взрослые умудрились открыть такой ящик Пандоры, который закрыть уже тяжело. Такое внимание к “синим китам”, наоборот, пробуждает интерес подростков», — говорит Козлюк. Согласен с такой опасностью и интернет-омбудсмен Дмитрий Мариничев: «Что бы ни случилось, у нас сразу пытаются что‑нибудь отрегулировать в интернете. Были предложения сделать вход в соцсети по паспорту, но для меня эта идея совершенно неприемлема, потому что право на анонимность должно быть у каждого человека. Иначе это ведет к несвободе интернета».

Тем не менее эти слова не останавливают законодателей. Депутат Законодательного собрания Краснодарского края Анатолий Югов 3 марта предложил родителям контролировать переписку детей и создавать специализированные службы для отслеживания активности подростков в социальных сетях. По его мнению, в эти службы должны войти учителя, чиновники, представители полиции, казачества, духовенства и общественники. 9 марта Ирина Яровая внесла в Госдуму законопроект, который ужесточает уголовную ответственность за подталкивание подростков к суициду в социальных сетях. Именно на волне обсуждения «групп смерти» появились предложения создавать искусственные помехи для мобильных телефонов в школах, которые бы препятствовали доступу в интернет.

Напомним, что еще в октябре 2013 года законодатели запретили пропаганду самоубийств. Было заблокировано несколько тысяч сайтов, где можно было усмотреть предложение или просьбу совершить суицид. Помимо этого, два года назад, в марте 2015 года, СМИ запретили писать о причинах и способах суицидов и Роскомнадзор стал выносить редакциям предупреждения за информацию о том, куда именно выстрелил или на чем повесился тот или иной фигурант новости. Сложно сказать, насколько эти меры стали эффективными — в 2016–2017 году российское общество оказалось вовлечено в активнейшее обсуждение подростковых суицидов и влияния на это информационных технологий.

История таких групп, как «F57», «F58», «Тихий дом», «Мертвые души F57» и «Синий кит», начинается с самоубийства Рины Паленковой из Уссурийска. 16-летняя девушка покончила с собой, опубликовав перед этим свою фотографию с неприличным жестом и подписью «Ня. Пока». Предсмертное селфи симпатичной девушки после ее смерти стало культовым образцом «суицидальной культуры» — самоирония и легкомысленный комментарий на контрасте со страшной смертью породили вирусный эффект.

Предполагается, что на волне популярности образа Рины 20-летний Филипп Лис пустил слух о том, что девочка состояла в «мистической секте самоубийц f57», а незадолго до суицида просмотрела психоделические видео из групп секты (котороя, вероятнее всего, была исключительно вымыслом Филиппа). Это спровоцировало большой интерес к группам Лиса — многим захотелось посмотреть видео и проверить свою реакцию. Для усиления эффекта таинственности группы наполнялись бессмысленной оккультной символикой, мрачными видео, скриншотами из хорроров, надписями на греческом и нечитаемым кодом. 

Первый пик интереса к «группам смерти», как мы отметили ранее, пришелся на май 2016 года — когда в «Новой газете» вышло расследование Галины Мурсалиевой. Она описала механику работы таких групп и пришла к выводу, что их администраторы причастны к самоубийствам по меньшей мере 130 школьников.

Человек, взявший на себя ответственность за группы, участники которых ранее совершали суициды, известный под псевдонимом Филипп Лис (Будейкин), сейчас находится под арестом. Следствие полагает, что помимо него администраторами групп были еще пять человек, среди которых обнаружили жителя Краснодара Филиппа Челова (или Филиппа Море). Продолжается ли его дело сейчас, никому точно не известно — группы с похожими названиями существуют, но, скорее, оказываются своеобразными клубами по интересам.

Только с начала февраля Роскомнадзор нашел в соцсетях более 1 тыс. постов с признаками суицидального контента. По словам главы ведомства Александра Жарова, раньше блокировались группы с количеством участников до 3 тыс. человек, сейчас находят молодые сообщества, в которых находятся от 10 до 300 пользователей. В Роскомнадзоре полагают, что сейчас суицидальный контент распространяется не в группах, а через личные сообщения.

10 марта в мессенджерах среди родителей распространялись слухи о подготовке к массовому самоубийству подростков по всей России. В рассылке фигурировала цифра — 5 тыс. детей одновременно совершат суицид, ведомые кураторами из «групп смерти». Призывы не пускать своих детей одних на улицу распространились так широко, что опровергать информацию пришлось правоохранительным органам.

Параллельно со слухами об опасности «синих китов» несколько месяцев назад распространялась не подтвердившаяся ничем информация о наркотической жвачке, которую раздают подросткам возле школ. Очень неудачно к ней в середине марта присовокупилась рекламная кампания Wrigley с игрой «Правда или действие». Всю партию с вкладышами игры, на которых предлагалось «забраться на самую высокую точку в городе и сделать селфи», теперь спешно изымают из магазинов.

Какой бы абсурдной и страшной ни казалась эта тема, обществу необходимо зацепиться за то, что хорошо известно каждому. Подростковый возраст — это период психологической уязвимости, а самоубийства среди подростков случались задолго до появления групп смерти. О подростковой психологии и о том, как выстраивать отношения с детьми в этом возрасте, о том, почему вредны запреты и гиперконтроль, мы поговорили с Кристиной Топаловой — психотерапевтом и психиатром с 17-летним стажем, специалистом по психотерапии детей и подростков, членом Международной ассоциации аналитической психологии. 

Кристина Топалова, врач-психотерапевт:

— Игнорировать проблему «синих китов» невозможно, как и подростковую депрессию, которая была во все времена. Это естественное переходное состояние от детства к взрослости. Это прощание с детством и это тот период, когда ребенок (а это еще ребенок — при всей кажущейся взрослости) раним, как новорожденный.

О том, стали ли подростки депрессивнее

Человек в подростковом возрасте чувствителен и очень уязвим, это важный этап в развитии. Родителям стоит почаще вспоминать, какими подростками были они сами, контактировать со своим внутренним ребенком.

В состоянии крайней ранимости подростки защищаются от всего мира либо депрессией, либо негативизмом. Для взрослых подросток — это сплошные проблемы: то успеваемость снижается, то он объят тоской или тревогой, то раздражен, агрессивен и груб, то хохочет без остановки, то бродит ночами, то одержим какой-то идеей. Родители теряют в его глазах авторитет — этот период еще называют «возрастом вырывания корней», — зато его приобретают другие, часто старшие, люди не близкого круга. Они могут укрепить веру в себя и придать мужества в преодолении слабостей, а могут, наоборот, усилить сомнения во всем и поддержать депрессивное состояние.

Главные факторы подростковой депрессии:

— депрессия одного из родителей или обоих;
— если ребенок был нежеланным, в подростковом возрасте он снова переживает нежелание своих родителей иметь ребенка. Такие дети считают себя лишними в семье, чувствуют свою вину за то, что родились. Ребенок убежден, что, уйдя из жизни, принесет радость матери, которая не слишком счастлива от того, что родила его;
— травмы раннего детства (физическое или психологическое насилие, потеря родителя, различные катастрофы);
— проблемы, снижающие самооценку подростка (ожирение, низкий социальный статус родителей, общее неблагополучие семьи, проблемы со сверстниками);
— наличие каких-либо, особенно хронических заболеваний (СДВГ, онкология, сахарный диабет, астма);
— злоупотребление алкоголем, никотином, наркотиками;
— принадлежность к сексуальным меньшинствам;
— развод родителей.

Регистрация суицидов — многоуровневая процедура, включающая медико-правовые аспекты. В РФ обычен несовпадающий ведомственный и государственный статистический учет суицидов.

В мировом рейтинге ВОЗ по уровню суицида РФ занимает 14-е место. Уровень смертности молодежи выше в «бедных» в сравнении с «богатыми» странами. В любой стране количество самоубийств среди мальчиков всегда больше, чем среди девочек.

Но это официальная статистика, которая часто не отображает реальной ситуации в нашей стране по разным причинам. Эта статистика не должна дезориентировать профессионалов и общественность в период социально-экономического кризиса, формирующего низкую стрессоустойчивость на индивидуальном уровне. Во время социально-экономического кризиса взрослые часто погружены в решение задач, направленных на выживание. Поэтому часто дети остаются без внимания или внимание уделяется только тотальному контролю над ребенком, при этом игнорируется его внутренний мир и личные переживания. Поэтому, несмотря на «хорошую» статистику, актуальность подростковых суицидов сохраняется.

О кризисе самоопределения подростков

Все эти проблемы — а часто они идут в комплексе — и сложное психологическое и эмоциональное состояние только усиливаются тем, что ребенок, подросток, должен справляться с ними один. В наше время ни семья, ни общество не предлагают обряды инициации, не помогают перейти из одного состояния в другое, когда уходит детство и ребенок становится взрослым.

Число подверженных депрессии подростков, которые хотят умереть, намного больше, чем обычно думают, но этим чаще всего не делятся с родителями. Поэтому очень важно взрослым самим как можно больше говорить с детьми на интересующие их темы. Желание покончить с жизнью реализуют те, у кого нет рядом человека, который любит их безоценочно и безоговорочно, просто потому, что они есть. Уходя, такие дети уверены, что облегчают жизнь взрослым и даже приносят радость. А ребенок, который знает, что его любят, не совершит суицид, даже если думает на эти темы и принадлежит к той или иной группе с идеологией притягательности смерти. В подобных сообществах, в «реальной» жизни или в интернете, дети ищут именно самоопределение, осмысленность.

В 15–16 лет совершенно иное восприятие смерти, чем в 7–8. У ребенка со смертью отношения дружеские, смерть очаровывает и интригует — она не является реальным событием ухода из жизни. Подросток одержим идеей настоящей смерти и чувствами других, которых он от себя «избавит». В то же время это нечто, связанное с приключением, с риском, а значит, с возможностью доказать свою смелость.

Какие слова могут травмировать подростка

«Ничего из тебя не выйдет», «Как ты можешь понравиться какой-нибудь девочке, если ты такой неряха» и другие подобные фразы значительно снижают и без того невысокую самооценку. Или если взрослый заставит покраснеть в присутствии окружающих: «Это твой парень, вы встречаетесь?». Если чувства подростка выставлены напоказ, внутри это ощущается как катастрофа.

«Что ты себе воображаешь», «В твоем возрасте рано еще выражать свое мнение», «Молоко на губах не обсохло», «Когда взрослые говорят, дети молчат» — взрослые, которые говорят такое, скорее всего, в подростковом возрасте сами сталкивались с нечутким отношением. Вместо поддержки они нападают на подростка, угнетая его и так малосформированную волю. Когда у ребенка появляются собственные мысли и он вмешивается в разговор взрослых, важно давать возможность высказаться.

Есть жуткая фраза, которой родители реагируют на труд ребенка. Подросток приносит оценку из школы, чтобы поделиться радостью и результатом своих усилий, а родитель говорит: «Неплохо, но можно было и лучше», тем самым полностью обесценивая его достижения.

Система «вопрос-ответ» в общении с подростком уже не работает. «Что ты делаешь?» — не тот тип вопроса, который нужно задавать. Лучше спросить: «У тебя есть подруга, которая встречается с мальчиками?», чтобы выяснить его переживания о собственной личной жизни и отношениях с противоположным полом.

О вреде тотального контроля

Полный контроль и слежка вызывают обратный эффект. У ребенка может возникнуть навязчивое желание сделать именно то, что запрещают родители. Слежка и запреты только усиливают чувство отверженности, ненужности, ощущения, что взрослые безразличны и равнодушны. Ребенок больше закрывается, больше обманывает и еще больше начинает стремиться туда, где его поймут и поддержат. Таким прибежищем могут стать разнообразные субкультуры, где все объединены одной идеей и говорят на одном языке. Подросток будет стремиться стать своим в этой компании, выполняя ритуалы, необходимые для вступления в сообщество. Родители чувствуют нарастающую отстраненность своего ребенка и усиливают контроль, что еще больше разъединяет их — между родителями и ребенком формируется пропасть.

Взрослым важно не быть агрессивными, оскорбляющими, обесценивающими, не использовать манипуляции, не говорить и не делать того, что вызывает в подростке чувство вины. Все проявления чувств и реакции должны быть максимально бережными.

Участие во всех сферах жизни своего ребенка обязательно, но только в форме советов, убеждений, просьб, соглашений. По мере взросления подростка важно предоставлять ему больше самостоятельности в повседневной жизни. Важно много разговаривать, особое внимание уделяя уважительной интонации, внимательно слушать и запоминать услышанное. Дети очень чувствительно относятся к той информации, которой делятся, и их болезненно задевает, если родители забыли о том, что они рассказывали.

Важно продумать расписание ребенка, чтобы его день был занят тем, что ему нравится, — очень хорош для этого спорт или любые другие занятия и хобби. Важно уметь принимать и уважать выбор ребенка, каким бы он ни был.