Кубанский политтехнолог Александр Топалов — о митингах, лицемерии и домике для уточки

Чаще всего кубанская власть озвучивает свою точку зрения на политические события и заявления опосредованно — через неких аналитиков или столичные рейтинги. Почему так происходит и где все публичные лоялисты, журналист портала Юга.ру попытался выяснить у самого тиражируемого сегодня краснодарского политтехнолога 26-летнего Александра Топалова.

Бывший участник движения «НАШИ», бывший сотрудник агентства, которое вело твиттер экс-губернатора Ткачева, Топалов сегодня чуть ли не единственный близкий к краевой власти человек, который последовательно придерживается охранительской риторики. Он участвует в диалоге с представителями штаба Навального, посещает митинги и клеймит «оппозиционеров» в собственном фейсбуке и телеграм-канале.

По словам правящей партии, у нее огромный уровень поддержки в стране, но в публичных дискуссиях очень немногие спикеры готовы аргументированно ее защищать. И если на федеральном уровне есть Киселев, Соловьев и условный Марков, то у нас в крае это, возможно, только вы. Как так выходит?

— Это, конечно, прокол. Нужно воспитывать спикеров, и это воспитание должно носить системный характер. Мне, безусловно, очень лестно и приятно, что я много где выступаю и дискутирую с политическими оппонентами, — но таких, как я, должно быть намного больше. Почему мало кто готов публично отстаивать эту точку зрения? Есть причина. Если сторонники власти являются хорошими спикерами и качественными экспертами — они уже занимают государственные должности. Это либо сотрудники ведомств, либо политики, связанные какими-то обязательствами и нормами этики. Они далеко не всегда могут в открытую выступать и оппонировать. С одной стороны, это плохо, с другой — это соблюдение корпоративной этики. Не может и не должен сотрудник администрации публично и регулярно высказываться в поддержку действующей власти.

Однако люди, покинувшие краевую администрацию и связанные с ней структуры, нередко ругают тех, кто работает во власти теперь. Обвиняют в неэффективности, в плохом пиаре и так далее. Это ведь, по сути, тоже игра на стороне оппозиции.

— Я лично очень негативно отношусь к тому, когда кто бы то ни было — неважно, в политической сфере или нет — после смены места работы начинает разглашать информацию о бывшей работе и, скажем так, срывать покровы. Всегда возникает вопрос: чем же ты, собственно, сам занимался, когда работал на том месте, которое ты ругаешь? Не будем далеко ходить: у вас на сайте совсем недавно вышел материал о медиаактивах, которые, похоже, связаны с бывшим вице-губернатором Краснодарского края Галиной Золиной. И там как деталь упоминаются публикации бывшего сотрудника пресс-службы губернатора, якобы недовольного работой этой самой пресс-службы. И публикации выходят на страницах издания, которое как раз, судя по вашей статье, могут контролировать «золинские». Это не игра на системную и несистемную оппозицию, а скорее некий конфликт интересов бывшей команды губернатора и нынешней.

А когда тот, кто занимал руководящую должность на госпредприятии, после увольнения уходит в резкую оппозицию — это обида. Это значит, что у нас к ключевым позициям иногда приходят люди, которые недостаточно идеологически мотивированы. Приспособленцы. «То, что вы видели, — это не результат моей работы, а давление плохой власти». Они дают понять, как будут себя вести после того, как их возьмут на новую работу. Вряд ли это можно назвать дальновидным поведением.

Каково это: называть себя политтехнологом в стране, где нет политики, а правящая партия фактически имеет монополию на власть?

— Я не согласен с тем, что у нас полная безальтернативность и только представители «Единой России» могут выиграть выборы и прийти к власти. Хороший политтехнолог может сделать из независимого кандидата фигуру, которая победит на выборах, — и неважно, от какой партии будет эта фигура. Далеко не все нынешние депутаты от «Единой России» изначально входили в эту партию. Многие проходили во власть от других движений, как самовыдвиженцы, а потом присоединялись к наиболее мощной политической силе. Просто так, будучи членом «Единой России», стать депутатом нельзя. Нужно обладать определенными качествами и иметь поддержку соответствующих людей, владеющих работой с политтехнологиями.

То есть вы как-то можете улучшать качества людей?

— О политтехнологиях можно говорить очень долго, на эту тему написаны десятки учебников, но если вкратце, задача политтехнолога — взять желательно чистого политика, без какого-либо бэкграунда, как негативного, так и позитивного, и сделать из него фигуру, которая будет интересна избирателям. Вот это самая главная задача. И это нужно не только избирателям, но и политическим элитам, без морального одобрения которых попасть во власть в принципе невозможно из любой политической партии. Это нормальный процесс в любом демократическом государстве, когда силы, которые находятся у власти, стараются регулировать, кто к власти должен приходить.

Сколько всего политтехнологов в России, сколько в Краснодарском крае?

— В России — несколько тысяч, что касается Краснодарского края, я с большой натяжкой смогу назвать десять человек.

Оппозиция в нашей стране пользуется услугами политтехнологов?

— Конечно. Я считаю, что, например, у Навального очень хорошие и качественные технологи. Не знаю, где они учились, где проходили подготовку и где тренировались. Хотя примерно понятно где — на выборах мэра Москвы, на акциях протеста 2012 года. Они хороши.

Раз вы заговорили о Навальном, давайте поговорим о том, что произошло в Краснодаре и других городах страны 26 марта.

— Это был возврат к уличным протестам образца Болотной площади — только с другими лозунгами и другим составом участников. Почему это произошло? Потому что на протяжении примерно пяти лет никакой уличной политики как таковой не было. Причем ее не было как со стороны оппозиции, так и со стороны власти. Соответственно, скопился актив, набралась критическая масса, которая испытывает потребность в этом уличном протесте.

Насколько дальновидно поступили власти, разогнав эту акцию протеста? Пошумели бы оппозиционеры в Чистяковской роще пару часов и разошлись.

— Почему нельзя было разрешать собраться, постоять и покричать? Навальный в данный момент действует очень технологично и готов к прокачке своего актива совершенно разными методами. Если в одних местах ему не дают ничего сделать, он уходит в клинч и начинает говорить о том, что его сторонников бьют и притесняют. Если где-то дают провести акцию спокойно — начинается прокачка по другим методикам, которые мне до боли напоминают те, которыми в период своего расцвета пользовалось движение «НАШИ».

Что это за методики?

— Во-первых, так называемые тренинги лидеров. Из числа активистов выдергиваются наиболее активные, их сбивают в группы и говорят: вот вы — лидеры, вы можете повести за собой людей. Сейчас мы расскажем вам как. В результате таких тренингов за достаточно короткий период времени из обычных активистов получаются так называемые десятники и сотники, то есть строится каркас движения. Второй и очень важный момент — превращение общности людей в толпу. Толпа живет совсем по другим законам. Это единый организм со своей психикой. Задача организаторов хороших акций — раскачать толпу. Почувствовав себя частью единого организма, ты надолго запоминаешь это чувство, хочешь прийти в следующий раз и привести за собой новых людей. Есть еще задания между акциями, деление на поддвижения (чем успешно пользуется ФБК) и так далее. И если бы 26 марта вышла тысяча человек в Чистяковской роще, то через месяц пришли бы три тысячи.

Никакого «просто пошумели» бы не было. Господин Навальный прекрасно знает, как выросли его рейтинги и как он укрепил свой имидж за счет образа борца с кровавым режимом. Этот человек понимает, что власть не будет допускать проведения каких-то акций в его поддержку — особенно это касается Краснодарского края, достаточно консервативного региона, — и заявляет акции в нескольких десятках российских городов, прекрасно понимая, что в 80% случаев акции не будут согласованы и приведут к массовым задержаниям. Это позволит еще больше нагнать волну и создать нужную картинку в СМИ, в том числе и мировых, и получить международное осуждение действий российской власти.

А стоило ли задерживать людей, придавая им ореол мучеников?

— Я видел это своими глазами и считаю, что это было абсолютно правильно. На каком-то этапе люди превратились в хаотичную и неуправляемую толпу. После задержания организатора акции люди не знали, куда им идти, далеко не все из них координировались друг с другом. Сценарий идти на Красную, 35 [к краевой администрации] — абсолютно конфликтный. Прорывы оцепления и выбегание на проезжую часть влекут за собой вполне понятную ответную реакцию. Представитель полиции Папанов до определенного момента очень вежливо общался с участниками акции — и только на улице Гаврилова, когда ситуация перестала быть контролируемой, был применен максимально силовой сценарий задержания всех подряд.

Мне кажется, что это правильно. Неконтролируемая толпа, которая идет к центральному органу государственной власти. Совершенно непонятно, кто из них что из себя представляет. Нет никакой гарантии, что среди них не найдутся пять бешеных радикалов или провокаторов, которые смогут повернуть толпу в деконструктивное русло.

Как бы вы отреагировали на предложение войти в команду Навального? Выборы 2018 года — амбициозный проект, серьезные задачи, большие деньги, но на стороне оппозиции. Чем не вызов для профессионала?

— Кроме желания работать за деньги, у каждого профессионала есть какие-то этические нормы. Должен быть принцип чистоплотности и нежелание работать с заказчиками, которые находятся в блэк-листе. Я бы никогда и ни за что не стал работать с Навальным, потому что здесь на первый план выходят мои моральные убеждения и моя политическая позиция.

А если завтра главой региона станет представитель партии власти, который еще вчера входил в ваш личный черный список нерукопожатных политиков и состоял в опозиционных партиях?

— Значит, я буду вынужден уйти в оппозицию и применять свои знания и навыки, стремясь, чтобы этот человек не руководил регионом. Но это достаточно теоретическая ситуация, и я очень сомневаюсь, что она когда-то будет разыграна. Говорить о том, что я готов менять флаги в связи с политической конъюнктурой, я не могу. С момента начала болотных протестов и года до 2015-го оставаться лоялистом было очень непросто — доходило до того, что друзья могли косо посмотреть за то, что ты говорил, что являешься сторонником Путина и действующей власти. Я этот период прошел и не изменил своих убеждений. И менять их в ближайшее время тоже не планирую.

Недавнее интервью казака — сторонника Навального вызвало большой резонанс в интернете. Особенно удивило огромное количество однотипных полуанонимных комментариев, синхронно осуждающих позицию этого человека. Это те самые «боты Топалова»?

— В данном конкретном случае это не «боты Топалова». Вчера на YouTube было выложено порядка десяти видеороликов с разными представителями казачества из разных куреней и казачьих обществ. В общем, все, кто лично знает этого Панчука, вживую высказали практически то же самое, что было в комментариях. Честно скажу, что если бы Топалов занимался комментированием, то их было бы больше и они были бы более качественными. И я не отрицаю, что интернет-противодействие — это важный инструмент, которым пользуются представители всех политических сил без исключения.

Еще одно оружие на краснодарской политической кухне — так называемые «бабушки за Путина», недавно атаковавшие штаб Навального в Краснодаре. Кто они такие и чего хотят?

— Начнем с того, что лично для меня эта акция выглядит как идея самого штаба Навального, потому что ничего, кроме бешеного недоумения, она не вызвала. Ситуация, когда странные бабушки врываются в штаб и начинают выдвигать малопонятные требования, выглядит совсем не на пользу власти. Ту же Лидию Аркадьевну — самую одиозную участницу этого движения — больше всего пиарил сам Навальный, а не представители власти. Кто провел недавнюю акцию в Краснодаре? Абсолютно понятно, что это сделали руководители организации «Социальная справедливость» Марат Динаев и Вячеслав Юшкин. Эти люди на протяжении долгих лет обрабатывают социально незащищенный слой населения в виде пенсионерок, некоторые из которых, возможно, нуждаются в опеке и медицинской помощи, и используют их в разного рода акциях, совершенно не чураясь никаких политических сил. Они работают по простому принципу — проще вынудить заплатить им деньги, чтобы они не делали того, что они делают. Потому что любая их акция совершенно не на пользу ни Путину, ни власти, ни кому бы то ни было в принципе.

Чего ждать от акции, которую Навальный анонсировал на 12 июня?

— Здесь выбран абсолютно правильный посыл — борьба с коррупцией. При этом я практически полностью уверен, что назначение протестной акции на День России — намеренная эскалация и повышение ставок. Потому что логично, что все удобные для проведения акции площадки будут заняты массовыми мероприятиями, посвященными празднованию. Навальный заранее понимает, что будут отказы, — и назовет их незаконными. Опять прозвучит призыв к выходу на несанкционированную акцию, и опять органы власти будут вынуждены реагировать на все это дело задержаниями. И если 26 марта это была просто толпа, которая шла по почти безлюдной Красной, то 12 июня это грозит вылиться в столкновение двух потоков людей — тех, кто празднует День России, и тех, кто вышел на акцию протеста. Если это не оранжевые технологии, то что?

Вы сказали, что Навальный использует простую и понятную народу тему коррупции. Почему бы Путину не лишить Навального этого козыря и самому не начать сажать взяточников и коррупционеров, невзирая на их статус и должности?

— Если я не ошибаюсь, за последние полгода под уголовное преследование попали четыре губернатора. Они были сняты со своих должностей и сидят в Лефортово и тому подобных местах. И я не думаю, что дела в отношении этих губернаторов закончатся каким-то прощением. Борьба с коррупцией идет серьезными темпами. Те же самые политтехнологи, которые еще десять лет назад активно работали с органами власти, прекрасно могут рассказать, насколько более скромными стали бюджеты и насколько снизился уровень коррупции. Чиновники сейчас откровенно боятся творить какие-то черные дела, как это было в 1990-е — в начале 2000-х гг. У нас арестовывают губернаторов, федеральных министров, борьба с коррупцией идет. А почему Путин должен сейчас реагировать на лозунг оппозиции, озвученный властью раньше? Массово посадить кого-нибудь, лишь бы Навальный и его сторонники успокоились? Они не успокоятся и выберут какой-то другой лозунг, здесь речь идет не о том, чтобы побороть коррупцию, а о том, чтобы нарастить свой политический капитал.

А почему именно Путин, по-вашему, должен реагировать? Не реагирует прокуратура, не реагирует следствие. Увольнение губернаторов похоже на реструктуризацию, а не на борьбу с коррупцией — при этом в отношении людей, которых касались публичные расследования ФБК, не была проведена следственная работа. Выходит, что тексты и видеоролики Навального, наоборот, повышают шансы чиновников остаться в системе — потому что Путину западло реагировать на лозунги оппозиции?

— Западло, если мне не изменяет память, это на зоне. А в данной ситуации можно говорить о политической нецелесообразности. Да, официальные органы власти игнорируют Навального и его расследования. Но не потому, что боятся использовать озвученные в них факты, а потому, что это неправильно с точки зрения политики. Навальный сам делает себе образ непримиримого борца с любыми властными структурами. С какой стати в таком случае им «вестись» на повестку своего «врага»? Опять же, Навальный не подавал никаких заявлений в прокуратуру или следственные органы по фактам, озвученным в последнем фильме ФБК. То есть тоже не рассчитывал на расследование. Это игра по правилам, которые установились еще лет 5 назад. И похоже, что они устраивают обе стороны.

Фильм про премьер-министра сам премьер-министр долгое время оставлял без внимания. С точки зрения политтехнолога это правильно?

Во-первых, опровергать что-либо — это всегда принимать игру противника и начинать играть по его правилам и по его повестке. Что касается самого фильма, то я абсолютно искренне считаю, что это какая-то очень странная реакция со стороны людей — видеть, когда кто-то живет хорошо, брать вилы и требовать забрать у человека это хорошее. А как, по-вашему, должен жить бывший президент, а ныне премьер-министр сверхдержавы? Я сомневаюсь, что он должен жить в какой-нибудь хрущевке. Бог с ним, я думаю, что и домик для уточки он тоже может себе позволить.