Водоканал вызывали? История человека, живущего на улице 17 лет

Точное количество бездомных в России неизвестно. Росстат приводил цифру 64 тыс. человек, глава «Справедливой России» Сергей Миронов летом 2017 года озвучил совсем другие данные: от 3 до 5 млн.

Патриарх Московский и всея Руси Кирилл на открытии VII Общецерковного съезда по социальному служению в Москве 26 октября 2017 года сказал, что впервые встретил бомжа в Сан-Франциско, тогда как в Советском Союзе не было такого понятия. Жители крупных городов встречают бездомных на улицах каждый день, кто-то привык к ним, кто-то опасается, но никто больше не делает вид, что их нет.

Журналист портала Юга.ру поговорила с человеком, который проводит большую часть времени под мостом рядом с ж/д вокзалом Краснодара, просит милостыню и ночует где придется.

Вячеслав Михайлович Рыжаков, без ног. Подполковник русской армии. Прошел Афганистан, Пакистан, Кандагар, Кутуз. Почти 18 лет назад попал под троллейбус, очнулся в больнице, где ему ампутировали ступни, уже без документов. Все это время почти постоянно живет на улице, зимой спит на горячих трубах.

— Я с Узбекистана, с Киргизии. Приехал в Майли-Сай [сейчас Майлуу-Суу, — прим. Юга.ру] к своей сестре, у нее однокомнатная квартира. Это закрытый город, где делают атомные бомбы [имел статус закрытого города с 1956 по 1968 год — прим. Юга.ру]. У нее муж и двое детей. Где я останусь? Я приехал в Краснодарский край работать, в Горячий Ключ. В парке Ленина делали дорогу. Приехал сюда, попал в аварию — меня сбил троллейбус. И уже 17 лет здесь под мостом.

Я плохого ничего не делал. Служба у меня была, я весь Афганистан, Пакистан прошел. Я просто защищал Родину. Всего не могу рассказать. Сын Слава живет за границей. Дочки живут в Москве. Две дочери, Лиля и Олеся, они приезжали. Если вы меня слышите, заберите меня отсюда.

Когда приезжали, предлагали снять жилье. Я сам не поехал — у них свои семьи. Дочери, вы мне обещали в Подмосковье маленький участок. Я вас на руках носил, мыл вас.

Я офицер, понимаете? Я побираюсь. Знаете, как мне стыдно сидеть с протянутой рукой? У меня ног нет. В день получается собрать рублей 200. Краснодарцы иногда приносят еду и одежду.

У других есть дома [у тех, кто постоянно находится там же, под мостом, — прим. Юга.ру], а я бездомный человек. Мы держимся вместе. Как я могу один продержаться? Лучше вдвоем или втроем. Я здесь 18 лет, они меня уже все уважают. Живу только здесь, больше никуда не ходил.

Почему вас называют Водоканал?

— Где я, там вода. Могу воду найти где угодно. Мы в пустыне будем, например, я ее найду. У меня есть чутье. Я до корейцев когда приезжал, кто меня знает, просят найти воду. Две руки протягиваю и иду по полю. Говорю: «Здесь будет вода». Они бурят — и там вода.

Боговерующие приезжают, кормят нас, зовут с собой. Но у них курить нельзя, а я без этого не смогу. Мне сейчас 64 года, курю 40 лет.

В приюте день-два дадут, а на третий выгонят. Там тебя держат как в клетке. Не надо мне этого. Там трехметровый забор, колючая проволока — как в тюрьме. Две недели тебе ничего не дают, только покушать. А если я курящий человек?

В меню суп, на второе каша перловая с морковкой, на третье чай. Кукуруза еще бывает. Бывает каша просто, а бывает, какой-нибудь жир добавляют. И котлета иногда бывает, непонятно из чего. Овощно-отрубная. Вот это еда. Можно на такую еду прожить? Чтобы работать мужику, ему всегда нужен хотя бы кусок мяса. Чтобы не сдохнуть.

Мыться и бриться еду к курдам или китайцам на работу, на 15–20 дней. Там привожу себя в порядок. Зимой больше негде. А летом в Карасунах.

Работаю периодически на полях у курдов, корейцев, цыган. Летом работаю по теплицам и огородам. Сажусь на ведро, беру тяпку и пашу. Дают за работу только кров, еду, сигареты и 200 граммов водки. Приезжают, зовут к себе и эксплуатируют как рабочую лошадь. Мы на них пашем, как сволочи, а это они на нас должны работать. А русские работать не берут без документов. Русских почти нет. Я знаю двоих русских, у них картошка. У них сейчас переборка должна быть, я сейчас жду. Они платят 500 рублей в день. Вот только с садов приехал, 20 дней там отработал, подрезку делал. Есть еще такой Петя-цыган. Я у него отработал 20 дней. У меня же с ногой плохо, я ему сказал: «Дай мне денег на дорогу». Он отказал, и я 80 км шел обратно в Краснодар.

Когда болею, хожу в Первую краевую больницу, там есть врач Антон Евгеньевич, он меня принимает. Он меня тогда собирал по частям, когда трамвай наехал. Он принимает меня, когда очень плохо. А так нас не пускают ни на вокзал, ни куда-либо еще.

Обращались ли в союзы ветеранов Афганистана? Не помогают вам?

— Там им самим всем нужна помощь.

Горбачев и Ельцин — мурло вонючее. Путина и Медведева уважаю. Владимир Вольфович, я простой нормальный парень, я тебя уважаю. Я знаю, где ваша контора. Но если ты будешь президентом, то будет война. Ты это сам говоришь. И мы пойдем с тобой на войну. Я подполковник. Но я без ног и мне ***** [все равно]. Я сам пойду к тебе, и мы с тобой на войну пойдем. Позови меня только. Тебя почему в президенты не ставят? Потому что война будет. Ты прямой человек.

Путин, братан. Бывших военных не бывает. Я сейчас на улице, ну и что? Я вас уважаю. Вы единственный, кто с головой. Который что-то для нас делает — для старых, для малых. Я вас уважаю.

Я не ем по трое-четверо суток. Я голодный как сволочь. В 7 часов вечера сектанты привозят еду периодически. У них есть рабочие дома, они забирают кого-то из нас, кто соглашается, на работу. Не знаю, по сколько они им платят, я там не был. А как я к ним поеду в рабочий дом, если я без ног? Ног нет, руки переломаны. И как мне жить? Я знаю, что если воспаление пойдет, то мне ноги полностью отрежут.

Есть мнение, что многие, кто оказываются на улице, так привыкают к своему положению, что даже не пытаются из него выбраться.

— Да, есть побиралки с рабочими ногами и руками, молодые. Они только для выпивки собирают деньги у прохожих. Ничего не пытаются сделать со своей жизнью. Просто свыклись со своим положением. Я, безногий, еду до корейцев на костылях, откладываю их в сторону, сажусь и занимаюсь прополкой. Почему они не работают? А это вы у них сами спросите. Они просто стоят целый день, ждут, когда мы им что-нибудь дадим. Мы им не отказываем. Как мы можем им отказать, как можем не дать похмелиться? Они, бывает, аж трясутся. И они нам иногда дают что-то, когда у них есть. Помощь от них какая-то все равно есть. Поодиночке мы бы все уже умерли.

Тут полвокзала моих друзей. Все подходят, здороваются, помогают мне чем-то. Потому что за 17 лет я это заслужил. Отвечаю за базар, я заслужил это. Один на один мы бы умерли уже. Сколько здесь умерло людей, как я, вам и не снилось. Зимой обычно умирают от холода. Сердце отказывает. Была тут Маня, танцевала всегда. Так она прямо на остановке умерла. Сколько мужиков у нас умерло, потому что вовремя не похмелились.

Я подполковник, Родине отдал полжизни. Две войны. Я Афганистан прошел, Анголу прошел, а сейчас здесь сижу. С 72-го по 78-й год в Анголе линкор охранял. А потом Афганистан в 80-м. В 90-х я здесь уже был. Не по своей вине я здесь оказался. Я своих детей не бросал. Меня гоняла Родина.

Сижу тут с протянутой рукой. Люди, которые меня знают, всегда мне что-то дают. Я бы без их помощи уже давно загнулся. Они знают, что я не алкаш, не пропитый до конца человек. Я не мразь. Вечером надеваю капюшон, застегиваюсь, ложусь и сплю. Вот смотрите, вот вы купили мне покушать. Я три дня уже не ел. Ребята, милые, дайте мне деньги до Москвы добраться, я до нашего президента дойду. Но мне доехать не на чем.

Что вы ему скажете?

— Расскажу о жизни своей ******** [тяжелой]. Я что, это заслужил? Я Анголу прошел, Афганистан. Офицер я. Документов нет, ничего нет. Я это заслужил? Я орден России имею, это звезда Советского Союза по тем временам. Дайте мне на автобус, я сяду и поеду. У меня нет ни денег, ни жрать, ни хлебать. Слава богу, вы мне купили.

Никто у меня ничего не отбирает. Есть отморозки, у некоторых отбирают и еду, и одежду, но у меня нет. Я сам у кого хочешь отберу.

Вы верите в Бога?

— Всегда. Я верю в Бога, и он мне помогает. Я молюсь не тем сектам, которые сюда приезжают и кормят нас, я всем сердцем верю в Бога. Если бы не верил, я бы Афганистан не прошел в 78-м году. Анголу бы не прошел в 72-м. Он мне помогает, клянусь тебе. Вот я кушать хочу — полбулки хлеба лежит, пить хочу, иду — бутылка воды стоит. Это знак. Я так глаза в небо подниму и скажу: «Господи, спасибо».

Почему он допустил, чтобы вы оказались в такой ситуации?

— Я не знаю. Что мои предки натворили — я тоже не знаю. Но убивать меня Родина посылала. Может, он меня наказывает за это. Господь должен меня простить за это. Я офицер, мне приказ дали — я пошел его исполнять.

Диалог с прохожим

— Здорово, старина.
— Привет.
— Где твои грибы?
— У меня есть, тебе выдать? Выдам. Бесплатно не даю. 300 рублей.
— Знаю, что 300 рублей просишь.
— У меня всегда есть, и кофе. Я не болван. У меня голова работает.
— У меня тоже работает.
— Ну и дай бог. Но это плохо. Ты сам себя не выдержал в какой-то нужный момент.
— В какой?
— Ну с женой, наверное, поссорился и пошел сюда.
— Конечно, в 19 лет.
— Ну я не знаю, во сколько лет. Но обычно сюда идут, на этот стульчик, на этот трон, кто не имеет твердого характера. Поддался жене, она его обобрала и выкинула ***** [нафиг]. Я что, не знаю? Нет, я знаю по чужим историям. А у меня четырехкомнатная, и жена ходит вот так (на цыпочках, показывает), как положено.

В диалог вступает женщина:

— Не все тут так. Меня вот никто не выгонял.
— Дети, значит, выгнали.
— И дети у меня сами бездомные.

Пытались ли обращаться в какие-то службы?

— Обращался. Запросы были на восстановление документов, организация «Забота» давала запросы. В 90-е у узбеков с киргизами война, бардак, оттуда ничего не присылают. Мне говорят: «Езжайте в Москву». А откуда у меня деньги на эту поездку? Билеты они дать не могут, они дают бумажку, которая дает пропуск на электричку. А с электрички тебя на первой же остановке выкидывают.

Приезжает сюда «Милосердие», говорят: «Дядь Виталь, поехали к нам». Я отвечаю, что без сигарет жить не могу. Я курю уже 30 лет, если не больше. У них курить — тюрьма. Да в тюрьме больше возможностей, чем у них. Там и чай дают, и курить дают, и выпить дают, если надо. А там ничего нельзя. Вечером они включают музыку и скачут как козлы. Это и все. Это я имею веру в Бога, а не они. Почему мне нельзя курить? У их начальников дома, машины, они сами курят. Почему мне-то нельзя? Они меня будут парашей кормить и давать поспать у них.

Я сколько лет писал. Это все наша вонючая драная структура. Говорят мне: «Езжай к себе». Да как я проеду Россию, Казахстан, Узбекистан, Киргизию без документов, со справкой? Меня с электрички выкидывают, на вокзал не пускают. А наша милиция мне честь отдает. Потому что они мне сами здесь орден России выдавали. Вот есть Михалыч. Если он на смене, всегда вытаскивает 100–200 рублей. В день я могу насобирать 200–300 рублей. А на билет до Москвы надо 3700–3900, и мне же еще есть что-то нужно.

Грабить и убивать за деньги я не могу, я офицер. В Москве есть приюты. Там я документы сделаю. Там есть архив, что я подполковник.

Я ничего не боюсь, я уже столько смертей прошел. Даже рад буду. Я каждую ночь у Бога смерти прошу. Говорю: «Господи, отец наш, всевышний, дай мне смерть. Я все отдал здесь, на этой земле». Не знаю, для чего он меня держит.

Государственное учреждение социального обслуживания «Краснодарский центр социальной адаптации для лиц без определенного места жительства и занятий» оказывает бесплатную помощь лицам без определенного места жительства старше 18 лет.

Адрес: Калининский сельский округ, пос. Краснодарский, почтовое отделение №73
Телефон: +7 (861) 292-21-34
Сайт: krasnodar-csa.ru
График работы: понедельник-четверг 08:00 — 17:00, пятница 08:00 — 16:00; отделение ночного пребывания: 18:00 — 23:00; отделение социальной адаптации и реабилитации: 08:00 — 17:00; отделение мобильной помощи: круглосуточно