Кто такой Хакурате? История жизни человека, стоявшего у истоков адыгейской государственности

У адыгов (черкесов) есть пословица — «Он такой, каким его создал бог». Так говорят, желая подчеркнуть искренность и скромность человека. Этими словами в 20-е и 30-е годы прошлого столетия отвечали жители Краснодара на просьбу кратко охарактеризовать деятельность Шахан-Гирея Хакурате.

Увлеченный революционер, чиновник с обостренным чувством справедливости, трудоголик до крайности и создатель государственности западных адыгов (черкесов). О том, какой след оставил Хакурате в истории страны, рассказывает историк и постоянный автор Юга.ру Виталий Штыбин.

Шахан-Гирей Умарович Хакурате (Шаханчерий) родился 10 мая 1883 года в маленьком шапсугском ауле Хаштук, расположенном в излучине Кубани напротив западной окраины станицы Елизаветинской. Семья у него была скромная: отец — обычный необразованный крестьянин и набожный мусульманин. В 15 лет Хакурате поступил в Шапсугское училище в ауле Панахес, откуда в 1901 году перевелся в Кубанскую военно-фельдшерскую школу Екатеринодара. После окончания учебы в 1905 году он первым из адыгов (черкесов) получил должность фельдшера в Кубанской войсковой сельскохозяйственной школе.

В том же, 1905 году Шахан-Гирей принял активное участие в революционных демонстрациях и забастовках. Он распространял на рабочем месте революционную литературу и вел агитацию среди коллег и учеников. Такая деятельность не могла остаться незамеченной властями. 7 мая 1908 года к нему с обыском нагрянула полиция.

У Хакурате и его помощника и ученика Алексея Ямпольского нашли запрещенную литературу, агитационные плакаты и статьи. Протокол полицейского обыска и другие материалы о революционной деятельности Хакурате лично изучил временный генерал-губернатор Кубанской области генерал-лейтенант Михаил Бабыч. Генерал-губернатор приказал уволить Хакурате и запретить ему пребывание в области на все время существования в ней военного положения как «лицу, вредному для общественного спокойствия и безопасности...».

Шахан-Гирей с Ямпольским вынуждены были уехать в Терскую область [Терская область существовала в 1860–1920 годах и включала в себя Владикавказ, Моздок, Грозный, Кисловодск, Пятигорск, Нальчик, Кизляр с окружающими территориями, — прим. Юга.ру], где продолжили агитировать в осетинских селах. Однако уже через год Хакурате нелегально перебирается из Владикавказа в Новороссийск. Отсюда он продолжает работу среди адыгов (черкесов) и выезжает в аулы, где объясняет местным жителям коммунистические идеи.

В Екатеринодаре Хакурате появляется после Февральской революции. Он начинает активно выступать против политики Временного правительства, а заодно агитирует кавалеристов Кавказской туземной (Дикой) дивизии.

В апреле 1920 года, после разгрома войск Деникина, Шахан-Гирей поступает на службу в 1-ю Конную армию Буденного в качестве председателя коммунистической ячейки. Однако через два месяца Кубано-Черноморский комитет РКП (б) отзывает его с фронта на должность секретаря ячейки РКП (б) совхоза «Абрау-Дюрсо». Еще через два месяца Хакурате возвращают в Краснодар уже в качестве председателя Горского исполнительного комитета.

К началу 1922 года стало понятно, что адыги (черкесы) нуждаются в такой же полноценной автономии, как и другие народы Северного Кавказа. Хакурате при поддержке Москвы начал длительную борьбу с местной властью за создание автономии.

Вот как вспоминала его рабочие годы племянница Кадырхан Шумафовна:
— Мой отец умер в двадцать третьем году, после его смерти очень тяжело было. Но вот в Хаштук приехал дядя и взял меня на воспитание, удочерил. До самой его кончины мы в Краснодаре жили вместе — на Гимназической улице, что сейчас улица Ворошилова. Уходил на работу Шахан-Гирей чуть свет, а возвращался часто ночью. Очень добрый он был к людям, любил их непоказно, но был вспыльчивым по отношению к тем, кто не работает, пьет. Сам так работал, что надорвал сердце.

27 июля 1922 года вышло постановление президиума ВЦИК РСФСР о создании Черкесской (Адыгейской) автономной области. По поручению партийных и советских органов Шахан-Гирей во главе мобильных отрядов стал привлекать на помощь население аулов, используя свой авторитет. На момент создания автономии ее население было сплошь неграмотным, подчиненным авторитету религиозных деятелей, без школ, больниц и с процветающим бандитизмом. Всеми этими проблемами и занялся Шахан-Гирей Хакурате.

Знаменитый адыгский (черкесский) просветитель Сефербий Сиюхов, работавший вместе с Хакурате, рассказывал:
— Как-то мне пришлось встретиться с одним старым колхозником и вспомнить о первоначальном периоде советизации, о первых работниках. Когда я спросил у собеседника его мнение о Хакурате, он сказал: «Хакурате ведь был "хьэгурыс" ("основной столб"), вокруг которого вращалась и получала нужное направление вся политическая, экономическая и культурная жизнь в Адыгее.

В таком же ключе высказывался и другой коллега Шахан-Гирея, просветитель Мухаммед Кемаль Хуажев:
— Самой характерной чертой стиля его работы являлась живая повседневная связь с трудящимися области. У Хакурате не было определенных дней и часов приема посетителей, к нему приходили в любое время, и он никому не отказывал в приеме. Никогда не отпускал посетителя, не дав ему совета, а то и полностью не разрешив его вопроса. Он часто снабжал его запиской в соответствующее учреждение, причем записка обычно заканчивалась просьбой сообщить, что сделано по ней. Он зорко следил за каждым работником и в случае малейшего проявления зазнайства устраивал этому работнику жесткую головомойку.

В 1924 году Хакурате получил Красное знамя за ликвидацию бандитизма в регионе. Это было серьезное и сложное дело: с Гражданской войны на территории созданной автономии оставалось немало вооруженных банд. А особо кровожадной считалась банда Анчока Ильяса, действовавшая в районе устья реки Псекупс.

После этого Хакурате обратил свои силы на строительство школ и училищ в аулах и общее развитие культуры. При нем начался отбор талантливой молодежи для учебы в крупнейших вузах СССР с целью создания национальной интеллигенции. К 1931 году в Адыгее грамотными числились уже 85% населения. По этому поводу высказывалась Надежда Крупская, сравнивая уровень грамотности жителей автономии с Великобританией тех времен.

Вот как описывал работу Хакурате в тот период его коллега Махмуд Благов:
— Бывало, Хакурате приедет в районный центр ночью, остановит машину где-нибудь на улице и, укрывшись буркой, проспит в машине до утра. А спозаранку встанет, обойдет квартал, заглянет в огороды, заговорит с первым встречным, к нему подойдут другие, и начнется его беседа с колхозниками. Он никогда не заходил к секретарю райкома или ко мне, председателю РИКа, не побывав в райбольнице у доктора Певзнера, не узнав у учителей о недостатках их работы, не проверив, как организованы для школьников горячие завтраки. Больница, школа, дети — вот три объекта, с которых он начинал свою «ревизию». Ни о каком другом вопросе он не хотел говорить, пока не будут удовлетворены законные требования больниц, школ и детских учреждений.

В 1932 году Хакурате назначили первым секретарем Адыгейского обкома партии. Шахан-Гирей пользовался большим авторитетом и лично вникал в нужды и проблемы жителей. Сам он, по рассказам современников, жил скромно, занимая две комнаты в одноэтажном доме. Г.И. Гозулов, врач Хакурате, хорошо отразил отношение своего пациента к его высокой должности:

— В 1932 году товарищ Хакурате был избран первым секретарем Адыгейского областного комитета партии, но ничего, кроме перемены кабинетов, в нем не изменилось. Внешний вид его был тот же... Так же работал по целым дням, заботился об экономике области... Он всегда был чуток, внимателен и скромен, что не всегда бывает с людьми, получившими высшие посты.

Упорная и нервная работа, перенапряжение сил и старые раны не могли не сказаться на здоровье Хакурате. В 1933 году у Шахан-Гирея случился первый инфаркт. После лета 1935 года, когда Хакурате много ездил по области в сильную жару, в сентябре произошел второй.

По словам племянницы, Шаханчерий продолжал работать почти до последнего своего дня:
— Вечером он сидел в беседке, под деревьями, им самим посаженными. Я легла спать и вдруг ночью слышу, как он зовет меня: «Катя...» (так меня называл). Я поняла, что у него с сердцем плохо. Накачала быстро холодной воды, положила ему полотенце. Позвонила заведующему облздравотделом Гозулову, он тут же примчался. Собрали потом консилиум, но, несмотря на все методы, состояние его ухудшалось. Комиссия профессоров решила направить Хакурате в Кремлевскую больницу. По воспоминаниям врача Г.И. Гозулова, когда ехали мимо аулов, Хакурате сказал ему: «Мне бы хотелось, чтобы меня похоронили вот здесь, на холме (указал на адыгейские земли), а если поправлюсь, то вместе поедем в Анапу.

5 октября 1935 года Шахан-Гирей Хакурате умер.

Ранним утром 9 октября тело Хакурате доставил в Краснодар специальный траурный вагон поезда №76, сопровождаемый почетным военным эскортом. Тысячи людей ночью ждали его прибытия. Улица Мира от Красной до вокзала была забита людьми. Толпа проводила гроб до бывшего Адыгейского педагогического техникума (там же, где был Адыгейский облисполком, гостиница «Централь»). В этот и на следующий день люди шли сюда бесконечным потоком, чтобы попрощаться.

Хакурате похоронили по черкесским обычаям 10 октября 1935 года в восточной стороне нынешнего сквера Жукова на улице Красной, напротив краевой администрации. На месте захоронения установили памятник. В честь Шахан-Гирея Хакурате переименовали улицу Рабфаковскую (ныне Гимназическая) в Краснодаре, Тахтамукайский район, фельдшерскую школу, в которой он учился, и сам сквер.

В 1938 году сторонников Хакурате и его самого посмертно объявили врагами народа. Адыгейский облисполком подвергся политическим зачисткам. В одну ночь памятник вместе с почетным захоронением сровняли с землей. По поводу судьбы тела Хакурате продолжаются споры. По одной из версий, его так и оставили в земле под сквером, по другой — выкопали, сожгли и развеяли прах. Вероятнее всего, тело так и осталось лежать в земле сквера — слишком глубока была могила, слишком быстро высадили цветы на месте памятника.

Потомкам Хакурате отказали в раскопках, так что правду так и не узнали. Улица Хакурате была переименована в Ежова, а вскоре в Ворошилова, училищу и Тахтамукайскому району вернули прежние названия. Имя Хакурате стерли из публичной памяти.

Оправдали Хакурате только в 1967 году, однако место его захоронения никак не обозначили, большинство старых названий в честь его имени не вернули. Ему даже не установили приличный памятник, за исключением одного небольшого в ауле Афипсип. Сегодня его именем названы улицы в Краснодаре, Майкопе и нескольких аулах Адыгеи.

Для подготовки материала были использованы следующие источники: книга Леонида Лаврова «Избранные труды о культуре абазин, адыгов, карачаевцев, балкарцев», 2009 год и материалы сайтов maykop-news.ru, knowbysight.info, kuban.retroportal.ru, adygi.ru, myekaterinodar.ru.