«У немцев до сих пор комплекс вины за то, что происходило во время войны». Интервью с организатором выставки «Помни о нас» в Краснодаре

Сегодня, 9 июля, в Краснодарском краевом выставочном зале изобразительных искусств открылась выставка «Помни о нас», приуроченная к 75-летию освобождения Северного Кавказа от нацистов. Она будет работать до 11 августа

Экспозиция посвящена памяти пациентов психиатрических клиник, детей-инвалидов и врачей-евреев, которые были убиты во время нацистской оккупации Северного Кавказа.

Куратор выставки историк Ирина Реброва рассказала Юга.ру о работе над экспозицией и о том, как в России и в Германии относятся к памяти погибших.

— Я более десяти лет преподавала историю в Кубанском государственном технологическом университете и сталкивалась с тем, что теме Холокоста на занятиях почти не уделялось внимания. После того как я защитила кандидатскую диссертацию по теме «Великая Отечественная война в мемуарах: историко-психологический аспект», я стала заниматься устной историей и осуществила несколько проектов, связанных с памятью о войне на юге России. Затем в моей жизни случилась заграничная поездка — я поехала в Берлинский центр изучения антисемитизма, где написала докторскую диссертацию по теме «Память о Холокосте на Северном Кавказе». Основным источником для моей работы стали материалы Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников (ЧГК). 

Члены этой комиссии собирали свидетельства очевидцев о нацистских преступлениях сразу после освобождения оккупированного региона СССР. Как правило, сводные акты ЧГК говорят, что в таком-то районе или городе было уничтожено столько-то мирных жителей. Но если посмотреть первоначальные документы — заявления очевидцев, на основании которых были сделаны выводы, то речь идет о конкретных группах жертв — например, о евреях, которые меня особенно интересовали по роду моей научной деятельности. Параллельно в документах появлялись и другие группы жертв, например, пациенты психиатрических больниц, цыгане, свидетели Иеговы [организация признана экстремистской и запрещена в России с 20 апреля 2017 года — Юга.ру], партизаны и коммунисты.

Как возникла идея сделать выставку именно о них?

— Пациентами психиатрических клиник на Северном Кавказе вообще никто из исследователей не занимался, никто об этой теме ничего толком не знает. Я подготовила проект исследования, которое поддержали немецкий фонд «Память. Ответственность и будущее» и Ростовское региональное отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. В декабре 2018 года мы открыли выставку, которая с тех пор путешествует по городам и районам Северного Кавказа.

Сколько времени заняла подготовка выставки?

— В сентябре 2017 года я подготовила проект, в январе 2018 года я узнала о том, что его поддержали, и начала работу. Два месяца ушло на полевые исследования. Я побывала в регионах, непосредственно в тех местах, о которых шла речь в документах, попыталась найти списки уничтоженных людей, обнаружить памятники, установленные на местах трагедии. Еще четыре месяца после этого я обрабатывала материалы и компоновала эти стенды. Я думала, что их будет 13, но в итоге число стендов увеличилось до 17.

Расскажите о структуре экспозиции.

— Наш первый стенд рассказывает о нацистской теории расовой гигиены, о том, как она осуществлялась на территории Третьего рейха и затем на оккупированных во время войны советских территориях. В начале войны нацисты использовали различные способы убийства пациентов больниц и инвалидов — людям вводили повышенные дозы медикаментов, их убивали с помощью взрывчатки, морили голодом либо использовали так называемые душегубки. Они искали лучший способ массового уничтожения. Это было в начале войны, а в 1942 году, когда Северный Кавказ был оккупирован, то с методами уничтожения уже определились. Фактически на всей территории Кавказа пациентов медучреждений убивали с помощью душегубок. 

Никто никогда не считал эти цифры в масштабах Советского Союза — тут разброс от 15 до 22 тыс. человек. На основании имеющихся документов я посчитала, что на территории восьми регионов Северного Кавказа жертвами нацистов стали около 2 тыс. детей-инвалидов и пациентов психиатрических клиник. Около тысячи из них погибли на территории Краснодарского края.

Расовая гигиена — подавление или уничтожение людей под предлогом их расовой неполноценности. Концепция расовой гигиены подразумевала необходимость проводить стерилизацию или уничтожение алкоголиков, эпилептиков, лиц с различными наследственными болезнями, слабоумных.

Чем нацистам так помешали дети? Зачем требовалось их убивать?

— У них не было такого понятия, как дети. С их точки зрения, это была чистка общества от калек и больных, чтобы не допустить их размножения. Это очень тонкая грань: советская пропаганда всегда говорила о том, что немцы — это фашисты и гады, которые убили наших детей, но никто не говорил о том, что уничтожены они были не потому, что они советские дети, а потому что они были больными с физическими или психическими особенностями развития и не соответствовали нацистской идеологии о здоровом обществе.

А вы не думаете, что кто-то может возразить, что, а разве инвалиды или больные не люди? Зачем выделять конкретные категории погибших? Что вы тут нацистских сволочей пытаетесь оправдывать?

— Конечно, они сволочи, никто оправдывать их не собирается. Здесь на выставке показаны преступления нацизма, о них нужно знать и помнить. Но желательно, чтобы поводы и причины этих преступлений также проговаривались. Когда мы начинаем говорить про конкретные группы жертв, то возникает вопрос — а почему именно этих убили? И тогда мы начинаем раскручивать этот узелок истории.

Цель выставки — показать, что жертвами во время войны стали разные группы жителей. Не нужно любить и уважать нацизм. Он тогда был преследуем, он осуждаем и сейчас и России, и в Германии, и я надеюсь, что так будет всегда. И эта выставка показывает то, что ни в коем случае никогда не должно повториться. Мне важно, что люди после выставок начинают говорить не просто о мирных советских гражданах, а о конкретных людях, жертвах нацизма.

В Германии так же уничтожали больных?

— Точно так же, только более гуманным способом, если можно так сказать. Убийства происходили при помощи угарного газа. Только за 1939-1941 гг. на территории современных границ Германии и Польши не менее 70 тыс. жителей были уничтожены по программе эвтаназии. Программа была тайной, официально ее отменили в 1941 году, хотя неофициально она продолжалась и дальше.

Существует популярное мнение, что «душегубки» впервые были применены именно в Краснодаре. Так ли это?

— Нет, специально оборудованные автомобили для уничтожения людей использовались ранее на территории Польши и Белоруссии. Но то, что на Северном Кавказе стали массово использовать «душегубки» не только для больных психиатрических клиник, но и для других групп граждан, — это правда. Здесь ездили две большие машины, вмещающие по 80 человек, и одна маленькая на 40 человек. Их также называли «пекарни» и «черные вОроны». На территории Краснодара действовала айнзацкоманда 10а, входившая в айнзацгруппу «D». Цель этих подразделений — борьба с ненужными элементами — евреями и цыганами, которые засоряют расу, с гомосексуалистами, пациентами психиатрических клиник, детьми-инвалидами, как с умственными, так и с физическими отклонениями.

«Душегубка», или газенваген, — термин, используемый для обозначения мобильных газовых камер, применявшихся нацистской Германией в период Второй мировой войны для массового уничтожения людей путем отравления угарным или выхлопным газом.

Вы видите эту фотографию с девочкой возле стенда? Эта фотография была сделана в кубанском поселке Заречном [недалеко от Выселок — Юга.ру], где в Березанской психиатрической больнице в 1980-х гг. была поставлена табличка «Здесь были расстреляны сотрудники Березанской больницы и 340 больных». То есть в 80-е годы, в советское время была общая политика памяти, но в каждом месте краеведы знали и помнили о своих конкретных жертвах. Они знали, что там уничтожили евреев, а здесь уничтожили пациентов психиатрической клиники.

Почему тут стоит девочка? Местный краевед из поселка Заречного Александр Шкляр каждый год в сентябре водил группы пятиклассников вот на это поле, где были уничтожены больные, и читал акт Чрезвычайной государственной комиссии о том, что произошло с людьми на этом месте во время войны. Акт — это достаточно тяжелый документ, но краевед Шкляр считал, что чем раньше дети узнают об этом, тем лучше они запомнят. И когда я приехала в Заречный, то человек, который меня вез к этому памятному знаку, оказался учеником того самого Шкляра. Мужчина запомнил эту историю на всю жизнь.

Следующая часть выставки посвящена врачам-евреям. Сколько их погибло в годы войны?

— Это невозможно даже посчитать. Нет точных цифр в принципе по евреям. Так, в Ростове во время войны жертвами Холокоста по разным данным стали от 18 до 36 тыс. жителей. Но известны чуть более 4 тыс. имен евреев, которые были убиты в Змиевской балке на окраине Ростова. В Краснодаре в годы оккупации погибли более 13 тыс. мирных жителей. В их число входят и пациенты психиатрических клиник, и дети-инвалиды, и евреи, и цыгане, которых здесь также было немало.

Сложно выделить конкретные группы жертв, потому что в советское время говорили просто о потерях среди мирных жителей. Советская политика памяти не делила погибших на какие-то категории, чтобы не показывать количество погибших евреев, которых было, к сожалению, большинство, в советском вненациональном государстве. Поэтому был придуман такой надэтнический термин — мирные советские граждане. Этот термин и закрепился в советской идеологии, он используется и в сегодняшнее время. Нет выставок или исследований, посвященных тем или иным группам жертв нацизма. Выставка про пациентов и врачей является первой, которая дает какие-то представления об определенной категории погибших. Еще бы отдельно рассказать про цыган, отдельно про евреев и так далее.

Айнзацгруппы — военизированные эскадроны смерти нацистской Германии, осуществлявшие массовые убийства гражданских лиц на оккупированных ею территориях стран Европы и СССР. Играли ведущую роль в «окончательном решении еврейского вопроса».

Как к преступлениям нацистов относится современное германское общество?

— У немцев до сих пор комплекс вины за то, что происходило во время войны. У них проходит огромное количество выставок, публикуются исследования, проводятся конференции, посвященные памяти жертв нацизма, в том числе жертв Холокоста, программы эвтаназии, они изучают каждую мелочь, каждый аспект этих преступлений. Исследователям эвтаназии, например, известны не только все имена жертв, но и восстановлены биографии многих пациентов психиатрических клиник, имеются их фотографии. А наша выставка сейчас рассказывает про 2 тыс. жителей, погибших на территории Северного Кавказа, и у нас есть далеко не все их имена. Но даже если у меня есть списки пациентов той или иной клиники, которые были уничтожены нацистами, мне запретили показывать их на стендах.

Почему?

— Из этических соображений. Вдруг кто-то придет на выставку, узнает, что кто-то из его родственников находился в больнице для душевнобольных, и потом его в деревне знакомые засмеют.

В Германии настолько хорошо изучают преступления нацизма, чтобы они никогда больше не повторились. Дети ездят на экскурсии в концлагеря, ходят на выставки, совершают образовательные поездки. Интерес у разновозрастной аудитории в Германии до сих пор высок. В планах перевод этой выставки на немецкий язык. Северный Кавказ для немецкоязычной аудитории очень интересная, но малоизученная область, и тема Холокоста в наших краях остается до конца не изученной до сих пор. 

Когда я работала над выставкой, в психиатрическую больницу в Краснодаре меня не пустили. Откуда же я взяла эти документы со схемой больницы? В свое время их предоставила советская сторона по запросу ФРГ для того, чтобы проводить судебные процессы над нацистскими преступниками в послевоенное время.

В послевоенной разделенной Германии судили тех, кто совершал преступления, в том числе на территории СССР, во время войны. Эти документы я взяла из 84‑томного уголовного дела Курта Кристмана (Dr. Kurt Christmann), который в составе Aйнзацгруппы D совершал преступления в том числе на территории Краснодарского края. Над документами из этого дела я смогла поработать в Мюнхене, но в России эти документы я достать не могу. Получается, чтобы узнать свою собственную историю, нужно ехать бог знает куда. Ну это хорошо, что я смогла поехать, но ведь есть множество людей, российских исследователей, которые не могут получить доступ к тем или иным документам.