«Не сказала бы, что у нее нет медицинского образования». Как живет кубанская станица, жителей которой лечила фельдшер с поддельным дипломом

Журналист Юга.ру отправился на границу с Адыгеей, чтобы увидеть, как живут люди в станице Хамкетинской, где у единственного фельдшера не было медицинского образования.

Вы же видели, куда едете

«Напишите, как мы живем здесь, в Хамкетах. Это же не жизнь, это отмирание», — говорит Светлана, пожилая женщина в коричневой куртке до колена и стоптанных серых сапогах.

Светлана вышла из покосившегося здания с синей таксофонной будкой. Возле него — остановка автобуса, который четыре раза в день ходит из районного центра и обратно: 40 минут дороги вдоль аккуратных прямоугольников возделываемых земель. «Дальше только горы» — сказал водитель.

Станица Хамкетинская расположена на границе с Республикой Адыгея, в окружении гор, покрытых густым лесом, на обоих берегах реки Псефирь. Летом, когда колодцы пересыхают от жары, люди набирают из нее воду.

«У нас есть школа, почта, 4 магазина и 500 жителей», «Вы же видели, куда едете», — значится в описании сообщества местных жителей во «ВКонтакте».

В начале 2022 года сотрудники краевой прокуратуры рассказали, что раскрыли в Хамкетинской коррупционную схему: у заведующей фельдшерско-акушерским пунктом Анжелы Мифтаховой не было медицинского образования. Она проработала в станице девять месяцев: с апреля по декабрь 2020 года. Кроме того, Мифтахова получила 750 тыс. рублей подъемных за переезд в сельскую местность.

На девушку завели два уголовных дела: за мошенничество и использование поддельного диплома. А позже газета «Комсомольская правда — Кубань» написала, что лжефельдшер — дочь главврача центральной больницы Мостовского района Эльзы Мифтаховой.

«Всегда, когда мы разговариваем с властями, все всегда сводится к вопросу медицины, — рассказывает Светлана. — Врач к нам приезжает иногда, ну это раз в две недели. У моего сына у девочки была температура, мы нанимали машину, везли ее в Мостовскую. Нам сказали, что «это у вас зубки», мы не имеем права без направления положить. Привезли ребенка домой, еще та машина [скорой помощи, которую вызвали] к нам не приехала. Мы опять звоним: «Приезжайте». А если рожать, уже родить успеешь».

Аптеки в Хамкетинской не было никогда. Ближайший стационар — в 10 километрах, в соседней станице Губской. Чтобы попасть туда, Светлана сначала едет за рецептом в районную больницу, там же, в поселке, покупает лекарства для уколов и капельниц, потом крюк на Губскую. После стационара нужно успеть на последний автобус, иначе вернуться не на чем.

Женщина говорит, что многие станичники ездят лечиться в Адыгею, там очередь меньше. Но добраться можно, только если дорога не размыта из-за дождей или снегопадов: «Иначе только на внедорожнике или лошадях».

«Была тут эта девочка, про которую вы говорите, — вспоминает Светлана про Мифтахову. — Я приходила к ней с назначениями. У меня нет претензий. Мы и не знали никто тут, что у нее диплома нет. Она же в белом халате, к ней больше доверия».

«Да и кому здесь нужны книги?»

Здание с синей таксофонной будкой оказалось отделением почты. Дом побелен, рядом стоит пустая и явно необитаемая конура для собаки. На почте с одной стороны — отдел с корреспонденцией, с другой — скромный магазин.

Сахар, консервы, кофе и чай — самые популярные товары здесь. «Сладости всякие залеживаются», — жалуется продавец. Фура «Магнита» с продуктами приезжает в Хамкетинскую раз в месяц.

На стадионе возле единственной школы ухоженный, не тронутый мячом газон. Кроме учеников, за забор никого не пускают.

«Запрещено антитеррористическими мерами безопасности», — отрезает охранник.

В школе учатся чуть больше 30 человек, но закончить можно только девять классов. После уроков дети сидят на берегу реки, наблюдают за коровами, бросают камни в воду. Больше в Хамкетах заняться нечем.

Есть еще, правда, библиотека, но библиотекарь заболел. «Да и кому здесь нужны книги?» — удивляется случайный прохожий.

«Да какая тут инфраструктура? Ничего нет, все разрушено, — вздыхает пчеловод Виталий Сергеев и показывает рукой на разобранное до основания здание. — Там был спортивный зал, но то в советские времена. Инвентарь был, «козлик», маты лежали… Вот за детскую площадку спасибо, только тут детского сада нет. Да и детей особо тоже… Здесь только помирать. А лет через 20 после меня помрут и Хамкеты».

На вид Виталию чуть больше 40 лет.

«Сектанты»

Жилых домов в станице примерно половина. Остальные — брошены городскими, которые приезжали, чтобы отдыхать душой и заниматься хозяйством. Не получилось — уехали. Тех, кто остался, местные называют «солнечными людьми» или «сектантами».

«Вы говорите, секта тут?» — спрашивает Владимир, высокий мужчина средних лет в куртке, видавшей лучшие годы. — «Я сейчас расскажу про секту. Люди [в станице] не понимают, зачем сюда приезжают, тут ведь нет ничего, только в городе, мол, все хорошее. Какие-то дурачки, не иначе, да еще и мясо не едят. Явно ведь сектанты, — смеется мужчина. — У нас тут два лагеря: местные и приезжие. Конечно, люди объединяются — там быт наладить, здесь забор подлатать. А то только приезжаешь в разрушенную халупу, чего делать? Я вам одно еще скажу: это не секта, это люди, которые уехали от всех сект».

Когда-то в Хамкетинской был плодосовхоз, ферма с коровами и овцами, небольшая пилорама и крупная пасека. Сейчас большинство жителей разводят скот на убой, сдают молоко на завод в районный центр или собирают растения.

Владимир считает себя первым из приезжих. Он живет в станице 12 лет, занимается садом: даже хурма, говорит, есть. Правда, плодоносить деревья начали только пару лет назад. Трое его детей учатся дома, говорит, «так лучше для них».

«Красиво здесь, особо по другой причине сюда и не едут, работы же тут нет. Деньги для местных людей — это не те деньги, как для городских. Вы представляете, что такое десять часов черемшу собирать по буеракам? Алкоголиков, кстати, у нас нет. Их по пальцам пересчитать. Старые умерли уже, а новых не прибавляется. Преступности тоже. У меня даже замка нет. Тут единственный охранник — это у школы стоит. Было дело, я к другу зашел, у него дверь открыта, а дома нет никого: а ну, как коровы зайдут…».

Другой местный житель, пытаясь скрыть запах алкоголя и выровнять походку, подтвердил журналисту, что крепкий алкоголь в Хамкетах не продают: «Совсем не продают». Назвал приезжих хорошими ребятами и продолжил обсуждать одноглазого кота со своим другом.

Если бы не «подъемные», никто бы и не заметил

«Тут и пить-то некому, водки у нас нет, это лицензия нужна. Только пиво, возьмете?» — спрашивает продавщица магазина в центре станицы. Его окна выходят прямо на школу, но они закрыты зелеными ставнями.

Продуктовых в станице все-таки уже не четыре, а два: почтовый и этот. Про уголовное дело все покупатели слышали, но интерес к этой теме теряют быстро. Жалоб на фельдшера ни у кого не было.

«Многим она нравилась. Наверное, если бы не деньги эти «подъемные», никто бы и не заметил. Не сказала бы, что у нее нет медицинского образования», — добавляет продавщица.

«Понимаете, она умерла на своем посту»

В старом кирпичном здании с хлипким забором и приоткрытой калиткой деревянные двери закрыты на замок, но табличка на них висит до сих пор. Это старый фельдшерско-акушерский пункт (ФАП). Больше 20 лет в нем работала фельдшер Дина Сергеевна. Ее в Хамкетах вспоминает каждый, как только речь заходит о медицине, называют спасительницей.

Когда-то Дина Сергеевна решила переехать в станицу, купила «хатку» и стала своей в каждом доме. Даже на пенсии женщина продолжала ставить диагнозы, назначать лекарства и делать уколы, хотя уже не всегда попадала иглой в вену. Дина Сергеевна умерла от коронавируса. Как именно она заразилась, никто точно не знает. «Но теперь ее не стало, мы одни остались», — говорят хамкетинцы.

«Я, бывало, в старые времена и дрова ей привозил. Деньги она не брала, молоко принимала, другие продукты. Всегда у нее была с собой сумочка. Кому-то плохо станет, она в своих ридикюльчиках поищет что, уколет, на бумажечке пишет, что нужно из лекарств. Хоть в два часа ночи, хоть в три, десять лет она меня спасала. Понимаете, она умерла на своем посту, вот это была бабулька», — вспоминает Виталий Сергеев*.

«Работать некому»

Новый ФАП стоит в нескольких десятках метров от старого. Стандартное модульное строение, обшитое кремовым пластиком. Внутри — небольшой зал с кушеткой, несколько комнат с медицинским оборудованием и кабинет, где принимает фельдшер. Посетители снимают обувь, когда заходят внутрь.

Об открытии таких пунктов постоянно отчитываются власти по всей стране, один ФАП обходится более чем в 2,5 млн рублей. В Хамкетах он работает дважды в неделю.

В 2020 году на Кубани установили 33 модульных ФАПа. В 2022 году чиновники планируют построить 11 пунктов, до 2025 — еще 36.

«Людям хочется, чтобы амбулатория работала каждый день, — строго говорит пожилая фельдшер в очках. Свое имя она попросила не указывать в тексте «на всякий случай». — Вот я обслуживаю три ФАПа. У меня стаж 43 года, я давно на пенсии, но работать некому. Сегодня я здесь до часа, потом еду на Куйбышев — это 57 км отсюда. Завтра утром я еду в Баракаевку, оттуда опять на Куйбышев».

Женщина рассказывает, что приняла ФАП в Хамкетинской сразу после Анжелы Мифтаховой, в декабре 2020 года, и достает заполненные девушкой журналы.

«Если неотложная помощь понадобится, я никогда не отказываю, я думаю, что точно так же не отказывала и Мифтахова. Девушка была адекватная, грамотная. Она ушла в Баракаевскую, потому что там интернет есть. Плохого о ней ничего не могу сказать».

То, что у Анжелы Мифтаховой нет диплома, выяснили, когда девушка работала уже в Баракаевской. Сейчас этот ФАП тоже взяла на себя пожилая фельдшер в очках.

Не работает в районной больнице больше и Эльза Мифтахова, которую называют мамой Анжелы. Единственное упоминание о ней осталось на сайте, в пресс-релизе о проекте «Бережливая поликлиника». Там Мифтахова Э.Э. значится главным врачом. Сейчас эти обязанности временно исполняет Константин Степанов. Он оказался в командировке, а его заместитель разговаривать не захотел.

Одна из медицинских работниц сказала, что Эльза Мифтахова уволилась по собственному желанию 24 января 2022 года — через десять дней после релиза прокуратуры. Но добавила, что «о жалобах ничего не слышала и на имя бывшего главврача приходили благодарности». Когда и за что ее благодарили — не знает.

На официальный запрос Юга.ру, в том числе о степени родства бывшего главврача с Анжелой Мифтаховой, в министерстве здравоохранения Краснодарского края не ответили. Оба уголовных дела еще расследуют, максимальное наказание по одной из статей — шесть лет лишения свободы.

В социальных сетях девушки по имени Анжела Мифтахова указано место жительства: Мостовский район. На странице — репосты медицинских статей. На сообщение журналиста Анжела ответила, что не имеет никакого отношения к станице, пожелала удачи в работе и тут же закрыла профиль.

На сайте Мостовской ЦРБ до сих пор открыта вакансия заведующего фельдшерско-акушерским пунктом в Хамкетинской. Зарплата — 25 тысяч рублей.

*Имена героев изменены по их просьбе, редакции известны настоящие ФИО

Редактор — Валерия Кирсанова

Корректор — Светлана Багова