Административно-территориальные преобразования в Черномории начала XIX в.

Предлагаемое исследование является продолжением статьи, посвященной административно-территориальному устройству Черномории конца XVIII в. (1). В этот период войсковая земля разделялась на пять округов – Екатеринодарский, Фанагорийский, Бейсугский, Ейский, Григорьевский – с окружными правлениями во главе. Административный аппарат Черномории (без Екатеринодара) был представлен Войсковым правительством, войсковым есаулом, окружными правлениями (фактически земская полиция), куренными и сельскими атаманами, сельскими смотрителями, особыми смотрителями, приставами и десятскими селений и различными чиновниками, отвечавшими за какой-то узкий участок работы (к примеру, «береговой старшина»).

Административная структура г. Екатеринодара выглядела так: Черноморское войсковое правительство, городничий, помощник городничего, писарь и его помощник, квартальные надзиратели, десятские.

Начало ХIХ в. ознаменовалось кардинальными изменениями аппарата управления Черноморским казачьим войском. 16 февраля 1801 г. грамотой Павла I в Черноморском войске вместо войскового правительства учреждалась войсковая Канцелярия (2). О подготовке административных преобразований в Черномории и об изготовлении на этот счет Высочайшей грамоты войсковой атаман Ф.Я. Бурсак был извещен еще 3 ноября 1800 г. (3).

В пятом пункте грамоты давались указания относительно нового аппарата управления: «I) в войсковой канцелярии присутствовать от войска Черноморского ата­ману, двум членам и, сверх того, особам, каковых Мы заблагорассудим наз­начить; 2) учредить зависящие от той канцелярии экспедиции: первую для дел криминальных, вторую для гражданских и тяжебных, третью для казенных, четвертую для межевых, пятую для полиции и шестую сыскное начальство, соответствующее земскому суду...;         3) для охранения правосудия … соизволяем при войсковой канцелярии быть прокурору».

Таким образом, в аппарате войсковой власти появились два представителя "центра" - "доверенная от императора особа" и прокурор. Их роль достаточно очевидна: усиление контроля за деятельностью войско­вой администрации, оперативная и, по возможности, объективная инфор­мация о происходящем в Черномории, ограничение войскового правительства в сфере правосудия.

Интересно отметить, что по данным первых историков Черномории Я.Г. Кухаренко и А.М. Туренко, первоприсутствующий (доверенное лицо) в Канцелярии генерал-лейтенант И.П. Кираев был назначен на эту должность еще 12 октября 1800 г., то есть задолго до издания высочайшей грамоты (4) (по не вполне еще подтвержденным данным и сама Канцелярия начала действовать до издания грамоты).

В состав Канцелярии вошли также войсковой атаман подполковник Ф.Я. Бурсак, подполковники Кордовский и Еремеев. 4 апреля 1801 г.  Канцелярия постановила учредить положенные шесть экс­педиций (5). В криминальную экспедицию были избраны подполковник Чернышев и поручик Маслинник; в гражданскую - капитан Гелдыш и подпоручик Белый; в казенную - капитан Кифа и поручик Миргородский; в полицейскую - капитан Яновский и поручик Семенко;  в экспедицию  сыскного начальства - капитан Варава и поручик Матяшевский. Каждому члену экспедиции определялось жалованье по 300 руб. в год.

Фактически экспедиции приступили к работе на следующий день, то есть  5 апреля. Приведем рапорт криминальной экспедиции, датированный этим днем: "Оной войсковой  Канцелярии сия Экспедиция доносит, что в сходство заключенного в ней сего течения 5-го числа определения, оная экспедиция открыта и  судопроизводство начало свое возымело» (6). Межевую экспедицию учредили формально, дабы исполнить высочайшую волю и Канцелярия прямо признавала, что в ней «дела воспримут свое начало» лишь после назначения межевщика.

Буквально через три месяца произошли изменения в кадровом составе экспедиций. Вступивший в должность войскового прокурора надвор­ный советник Тарновский  обратил внимание на то, что экспедиции составляли как бы особые присутствия. Они  принимали по делам свои определения, затем при рапортах вносили на решение войсковой Канцелярии и «оттого происходила  чрезвычайная медленность». Прокурор предложил следующую схему : экспеди­тор, обработав дело, докладывает прямо присутствию Канцелярии и, по­лучив резолюцию,  тут же исполняет ее.

При таком порядке второй член экспедиции становился излишним.      I июля 1801 г. Канцелярия приказала иметь в экспедициях только по одному человеку. В уголовную экспедицию назначили полкового есаула Муд­рого, в полицейскую - полкового есаула Стояновского, в сыскную - сот­ника Семикобылина (7).

Еще на заседании 4 апреля 1801 года Канцелярия постановила окружные правления именовать земскими сыскными начальствами. По свидетельству А.П. Певнева, их было оставлено четыре: Таманское в Тамани, Бейсугское, в селении Брюховецком, Екатеринодарское – в Медведовском и Ейское – в Щербиновском (8). Нам же представляется, что уменьшение численности земских сыскных начальств произошло в 1802 году.

Из событий 1801 г. следует отметить подчинение Черномории по гражданской части Сенату, а по военной – Военной Коллегии (9).

Реформам Павла I была уготована недолгая жизнь. Именным указом  Александра I от 25 февраля 1802 г. в Черноморском войске учреждалось войсковое правительство  по образцу войска Донского (10). 20 марта последовал указ Сената Черноморской войсковой Канцелярии (11). Повелевалось составить войсковое правительство в таком же числе присутствующих, как в войске Донском. По воинским делам Черноморское войско подчинялось Крымской инспекции, по гражданским - Таврическому губернатору  (с 1796 г. Черномория входила в Ростовский уезд Новороссийской губернии и подчинялась Новороссийскому губернатору). Отменялось назначение правительством особого генерала. Оставался  лишь прокурор в чине седьмого класса, подчинявшийся губернскому прокурору. Преобразование управления в Черноморском казачьем войске возлагалось на генерала Дашкова.

Он разработал "примерный штат" войскового правительства и сыскных начальств (12). В составе войсковой Канцелярии (слова «Канцелярия» и «правительство» в правительственных и местных документах 1801 г.,  судя по всему, синонимичны; потом остается выражение «Канцелярия»)  им указаны:  войсковой атаман, 2 непременных члена, 4 асессора, прокурор и войсковой казначей (не считая канцелярских служителей). При Канцелярии предполагалась полицейская  экспедиция с одним экспедитором, два секретаря и два войсковых лекаря – старший и младший.

12 мая 1802 г. Дашков разослал приглашения черноморским  офицерам явиться к 21 мая в Екатеринодар для выборов 2 непременных членов и 4 асессоров.  В выборах участвовало 159 человек (13). Большинством голосов в непременные члены были избраны подполковники Чепега и Кордовский, в асессоры на три года - ка­питаны Кухаренко, Животовский,  Кифа и поручик Порывай.

8 июля 1802 г. были назначены секретари Канцелярии, которые управляли повытьями: полковой есаул  Мудров – криминальной и воинской,  полковой есаул Албанович -  казенной и гражданской (14).

В этот же день войсковому атаману Бурсаку, на основании Высочайшего указа, предложили полицейскую экспедицию "взять под точное и единственное свое ведомство... и снабдить подлежащим числом чиновников".    2 сентября атаман определил состав полицейской  экспедиции: полицмейстер  - отставной полковой есаул Лисенко, приставы для уголовных и гражданских дел - полковой есаул Плохой и сотник Семикобылин, экспедитор - полковой хорунжий Кривошея, повытчик - сотенный есаул Вареник.  3 сентября избранные в полицейскую экспедицию чиновники были приведе­ны к присяге и снабжены "высочайшими узаконениями" (15).

На основании штатов, разработанных генералом Дашковым, в Черномории учреждались четыре земских сыскных начальства – Екатеринодарское, Бейсугское, Ейское, Таманское. В указе Канцелярии  от 18 июля 1802 г. по этому поводу сообщается: «Как по штату, учиненному бывшим первоприсутствующим в оной Канцелярии генералом Дашковым и на утверждение в правительствующий Сенат отправленном, положено в сем войске только четыре земские сыскные начальства, кои по определению 8 июля уже и чиновниками наполнены» (16).

В каждом из сыскных начальств полагалось по одному окружному начальнику и два члена. К примеру, начальником Екатеринодарского назначили капитана Кобыняка, членом - поручика Малова, секретарем - полкового есаула Герка.

Существовавшее до того пятое сыскное начальство - Григорьевское - было упразднено, а его селения распределены между другими. При этом селения Калниболотское и Незамаевское оказались столь далеки от Бейсугского земского сыскного начальства, что для разбора между жителя­ми этих селении "маловажных споров" в них определили особого смотри­теля.

25 августа 1817 г. указом Черноморской  Канцелярии Ейское земское сыскное начальство перевели из селения Щербиновского в Кущевское (17). При этом преследовалась цель улучшить наблюдение за карау­лами по границе с Кавказской губернией. Сыскному начальству предписали подобрать в Кущевском селении дом для себя и дом для содержания арес­тантов.

Земские сыскные начальства, имевшие «неограниченную в своем ок­руге власть в отношении повсеместного устройства благочиния порядка», подчинялись непосредственно Черноморской войсковой Канцелярии и ру­ководствовались ее указами. Сами же сыскные начальства рассылали при­казы и предписания сельским полициям, сельским смотрителям и сборным избам.

Сфера деятельности сыскных начальств была бесконечно разнообразной: розыск преступников и беглых, сведения о родившихся, умерших и "браком сочетающихся", наблюдение за порядком и чистотой,  содержание дорог и мостов, учет несчастных случаев и чрезвычайных происшествий (большой град, пожары, нашествие саранчи...), состояние посевов и т.д. и т.п.

… Из важных административных мероприятий 1802 г. следует еще –упомянуть перевод куренных атаманов из Екатеринодара в куренные селения. По всей видимости, первым подал эту мысль первоприсутствующий в войсковой канцелярии генерал-лейтенант И.П. Кираев. В своих предложениях по внутреннему благоустройству Черномории (1801 г.) он писал: «… сии атаманы пребывание имеют здесь [екатеринодар – Б.Ф.] без всякой надобности вопреки порядка и не токмо сами лишаются домоводства и не имеют способов смотреть за исправностью и трудолюбием казаков, но в нарядах и других исполнениях делаются неисправными, через то самое, что находятся не при своих куренях или селениях – предлагаю всех куренных атаманов распустить в их курени» (18).

Сомневаться в справедливости этого мнения не приходилось и 11 декабря 1802 г войсковая Канцелярия приказала: «для лучшего благоустройства по всем куренным селениям и скорейших нарядов на службу казаков… всех находящихся при сдешних сорока куренях [в Екатеринодарской крепости – Б.Ф.] куренных атаманов от тех куреней усторонив, велеть быть им каждому в куренном своем селении… На место тех атаманов для сохранения в куренях порядка определить на каждые 10 куреней начальников из сего войска» (19).

Таким образом, в составе  городского административного аппарата появляется еще одно должностное лицо – куренные начальники (время их существования  точно установить не удалось).

С удалением куренных атаманов из города триумвират в лице куренного атамана, сельского атамана и сельского смотрителя сосредоточился в казачьих селениях. Главенствующую роль в нем играл куренной атаман – именно он составлял наряды на различные «общественные тягости», на внутреннюю по войску службу и на действительную службу. В связи с этим несколько слов о точке зрения И.В. Бенку по этому вопросу: «Функции куренных атаманов были переданы сельским атаманам, в задачу которых входило регулирование порядка отбывания службы и несения повинностей казаков» (20). Впрочем,  автор ссылается на В.А. Голобуцкого, который еще более категоричен: "Институт куренных атаманов, однако, просуществовал недолго. В начале царствования Александра I курени как военно-административные единицы были упразднены. В военном отношении войско стало делиться на полки. С упразднением  куренных атаманов их функции были переданы сельским атаманам, также носившим названия куренных» (21). На этот раз видный исследователь истории запорожского  и черноморского казачеств допустил ошибку, неправомочно связав существование куренных атаманов с существованием куреней, как военно-административных единиц, и отождествив куренного атамана с сельским.

Указанные три представителя власти благополучно просуществовали в куренных селениях более двадцати лет. В мае 1823 года командир Отдельного Кавказского корпуса А.П. Ермолов представил начальнику Главного штаба генерал-адъютанту Волконскому «Предложения по улучшению управления Черноморским казачьим войском». Параграф 70-й этих Предложений гласил: «В отвращение беспорядков в куренях происходящих от трех начальников: сельского смотрителя, сельского атамана и куренного атамана – первые два звания уничтожаются…» (22). Почти слово в слово это предложение А.П. Ермолова было повторено в «Положении об управлении Черноморского войска» 26 апреля 1827 г. (23).

Анализируя «инструкцию атамана Т. Котляревского от 18 декабря 1798 г.», И.В. Бенку вновь проводит знак равенства между куренным и сельским атаманами. В «Предложении» Т.Т. Котляревского Черноморскому войску от 18 декабря 1798 г. речь ясно идет о выборе куренных атаманов (24). Если бы автор перевернул пару страниц цитируемого источника, то в «Наставлении Котляревского вновь избранным куренным атаманам» от 10 февраля 1799 г. он бы прочел: «Вам пребывание свое иметь в Екатеринодаре при курене и от оного без позволения не отлучаться… В случае какое маловажное дело встретится, то вы можете предписать своего куреня сельскому атаману, которого куренное общество должно иметь также порядочного, а он должен состоять в вашей команде [т.е. под командой – Б.Ф.]  и по всем вашим предписаниям чинить непременно исполнение» (25). Четкое и недвусмысленное свидетельство, «кто есть кто». Напомню, что сельские атаманы были впервые избраны по приказу 19 ноября 1793 г., после удаления от командования селениями кордонных старшин (26).  И на всякий случай уточню: фамилия автора известного четырехтомника документов по истории Кубани, из которого брались вышеприведенные сведения, И.И. Дмитренко, а не «И.И. Дмитриенко», 4-й том издан не в 1896 г., а в 1898 г. (если только не существует неизвестное мне «раритетное» издание 1896 г.).

В заключение несколько слов о «внешнем» управлении «землей Войска Черноморского». В результате разделения Новороссийской губернии на три новых – Николаевскую, Екатеринославскую и Таврическую – Черномория вновь вошла в состав последней и образовало еще Фанагорийский уезд, преобразованный затем в Тмутараканский (27). В журнале заседаний Войсковой Канцелярии 5 октября 1804 г. записано: «… по именному Высочайшему Его Императорского Величества указу минувшего октября в 8 день прошлого 1802 г. именуется здешний край Тму Тараканом» (28).

Подведем итоги. Административные преобразования начала XIX века стали еще одним важным шагом на пути введения Черноморского казачьего войска в правовое поле Российской империи. Правительство последовательно продолжало свою политику подавления последних реминисценций «казачьего уряда» Запорожской Сечи. Продолжением этой политики стала и военная реформа, изложенная в докладе Военной Коллегии «Об устройстве Черноморского войска» и высочайше утвержденная 13 ноября 1802 г. Административный аппарат Черномории по-прежнему имел ярко выраженный военно-административный характер. Административная, военная, полицейская и часто судебная ветви власти в большинстве случаев оставались сосредоточенными в руках одного лица.

Следующий этап значительных административных преобразований в Черномории приходится на конец 20-х годов XIX в., но это тема заслуживает отдельного разговора.

Примечания

1.     Фролов Б.Е., Котричева В.Г. Административно-территориальное устройство Черномории в конце XVIII века // Вторые Кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000.

2.     Копии всех императорских грамот и других письменных актов, принадлежащих Кубанскому казачьему войску // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1901. Т. 8. С. 287.

3.     Высочайшие грамоты и другие исторические акты, хранящиеся в помещении войсковых регалий в кубанском областном правлении // Кубанское казачье войско. 1696-1888 / под ред. Е.Д. Фелицына. Воронеж, 1888. С. 412.

4.     Туренко А.М. Исторические записки о войске Черноморском. Киев, 1887. С. 50.

5.     ГАКК (Государственный архив Краснодарского края). Ф. 250. Оп. 2. Д. 38. Л. 138.

6.     ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 27. Л. 12.

7.     ГАКК. Ф. 250.  Оп. 2.  Д. 38. Л. 173.

8.     Певнев А.П. Кубанские казаки. Екатеринодар, 1911. С. 36.

9.     Шевченко Г.Н. Черноморское казачество в конце XVIII-первой половине XIX вв. Краснодар, 1993. С. 8.

10. ПСЗ. Собр. 2. Т. 17. СПб, 1830. Ст. 20156.

11. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 49. Л. 3.

12. Там же. Л. 18.

13. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1913. Т. 2. С. 80.

14. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 58. Л. 286.

15. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 49. Л. 29.

16. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 58. Л. 304.

17. ГАКК. Ф. 333. Оп. 1. Д. 80. Л. 18.

18. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 37. Л. 4.

19. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 58. Л. 535.

20. Бенку И.В. Организация власти и управления в черноморском казачьем войске в 18-первой половине 19 вв. // Региональные исследования по отечественной истории и культуре. Вып. 2. Краснодар, 2001. С. 22.

21. Голобуцкий В.А. Черноморское казачество. Киев, 1956. С. 321.

22. ГАКК. Ф. 318. Оп. 1. Д. 29. Л. 79.

23. ПСЗ. Собр. 2. Т. 2. СПб, 1830. Ст. 1058.

24. Дмитренко И.И. Сборник исторических материалов по истории Кубанского казачьего войска. СПб, 1898. Т. IV. док. 360.

25. Там же. Док. 372. С. 255.

26. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 296. Л. 1.

27. Очерки истории Кубани с древнейших времен по 1920 г. /под ред. В.Н. Ратушняка. Краснодар, 1996. С. 189.

28. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 96. Л. 14.

Версия страницы для ПК