Роль есаула Кубанского казачьего войска Н.С. Леонтьева в установлении российско-эфиопских дипломатических отношений в конце ХIХ в.

Казачество как особое сословие всегда было, да и теперь остается, реальной политической и военной силой, могущей повлиять на происходящее не только в стране, но и за ее пределами. Подтверждение этому – деятельность в 80 – 90-е годы XIX в. есаула Кубанского казачьего войска Н.С. Леонтьева, в немалой степени способствовавшая установлению дипломатических отношений между Россией и такой далекой от нас Эфиопией.

Н.И. Кирей, К.В.Виноградова

 

В контексте событий, происходящих в современной России и, в первую очередь, на Кубани, проблема изучения истории, культуры, традиций казачества заслуживает, на наш взгляд, самого пристального внимания. Этот интерес далеко не случаен: казачество как особое сословие всегда было, да и теперь остается, реальной политической и военной силой, могущей повлиять на происходящее не только в стране, но и за ее пределами. Подтверждение этому – деятельность в 80 – 90-е годы XIX в. есаула Кубанского казачьего войска Н.С. Леонтьева, в немалой степени способствовавшая установлению дипломатических отношений между Россией и такой далекой от нас Эфиопией.

Николай Степанович Леонтьев, согласно архивным данным, родился 26 октября 1862 г. в деревне Малая Березовка Херсонской губернии  (современная Александрия на Украине) (1).

В работе кубанского краеведа И.А. Шереметьева мы встречаем указание на станицу Васюринская Кубанской области (2).

После обучения в Николаевском Кавалерийском училище он был зачислен в лейб-гвардии Уланский полк, а в 1891 г. стал поручиком запаса, приписанным в звании есаула к 1-му Уманскому полку Кубанского Казачьего войска (3).

Николай Степанович был всесторонне образован, много путешествовал, в качестве действительного члена Императорского Русского Географического Общества  (ИРГО) проводил научные исследования. Как явствует из записи в его дневнике, решение организовать экспедицию и отправиться с ней в Эфиопию  (Абиссинию) во многом шло у него «из желания показать всему миру, что мы, русские, можем служить родине, и притом не прибегая к огню и мечу, не хуже англичан, французов и немцев, свивших себе при помощи этих двух факторов прочные гнезда в Африке» (4).

Симпатии русской общественности к этой православной африканской стране, а также политические интересы  (Россия, не имея колоний в Африке, придерживалась антианглийской направленности в африканских делах и рассчитывала получить в лице Эфиопии надежного союзника) способствовали удовлетворению ходатайства есаула об организации экспедиции.

Руководство экспедицией было возложено на самого Н.С. Леонтьева, а снаряжалась она как за счет средств правительства и Императорского Русского Географического Общества, так и на пожертвования церкви, общественных организаций, частных предпринимателей. Официально в задачи экспедиции входило «… изучение течения светил небесных, стран земли, веры, законов, нравов и обычаев народов, на земле обитающих, животных, на земле водящихся, и растений» (5).

После длительного и тяжелого путешествия экспедиция Н.С. Леонтьева в марте 1895 г. добралась до Энтото – резиденции абиссинского императора  (негуса), где ей был устроен весьма торжественный прием с участием императорских войск, духовенства и населения (6).

Нельзя не отметить, что духовенство отнеслось к появлению в Энтото в составе участников экспедиции иеромонаха Ефрена довольно настороженно, опасаясь, что укрепление русских церковников в Эфиопии подорвет влияние коптского духовенства (7).

Однако, в дальнейшем Н. Леонтьеву удалось изменить это предубеждение, и русский монах был даже приглашен к «сослужению с абунэ*  Матэосом в день праздника Святой Пасхи» (8).

В ходе месячного пребывания в эфиопской столице Н.С. Леонтьев приобрел полное доверие негуса, стал его личным другом и советником по делам внешней политики и военным вопросам (9).

Так, ряд исследователей склоняются к мысли, что именно Н. Леонтьев убедил негуса принять стратегический план антиитальянской кампании на основе скорректированной стратегии Отечественной войны 1812 г. (10).

Чтобы убедиться в расположенности России к Эфиопии и в основательности своих надежд на ее морально-дипломатическую поддержку, Менелик II решил отправить в Россию эфиопское посольство во главе со своим двоюродным братом принцем Дамто. Н. Леонтьев был официально уполномочен руководить действиями посольства. Вместе с миссией возвращались в Петербург и члены русской экспедиции, увозя с собой подарки негуса и ценные этнографические экспонаты: эфиопское оружие, образцы одежды, предметы обихода.

Хотя известие о намерении эфиопского посольства прибыть в Россию с официальным визитом явилось для российского МИДа полной неожиданностью  (по правилам дипломатического этикета необходимо было информировать принимающую сторону за несколько месяцев), исполняющий обязанности министра иностранных дел Н.П. Шишкин успел подготовиться. В ходе почти двухмесячного пребывания в Москве и Петербурге, гости посетили крупнейшие соборы, были приняты в аристократических салонах, а 13 июля 1895 г. состоялась аудиенция, на которой присутствовала вся царствующая семья (11).

Визит эфиопской делегации был достаточно широко и благожелательно освещен в русской прессе. Однако, последние дни пребывания посольства в России были омрачены появлением в газете «Гражданин» заметки, в которой Н. Леонтьев обвинялся в том, что обещал негусу от имени царя военную помощь, не имея на это разрешения, раздавал фальшивые драгоценности и выдавал себя в Эфиопии за графа (12). Главная цель миссии – получение от России крупной партии оружия  (выделенных военным министерством 135 винтовок для эфиопской армии было явно мало) (13) – не была достигнута.

В сопровождении Н. Леонтьева эфиопы вернулись домой, а 1 марта 1896 г. есаул принял участие в знаменитом сражении при Адуа, в ходе которого итальянские войска были наголову разбиты, а международный престиж Эфиопии поднялся как никогда высоко. Есаул прославился на всю Абиссинию, был удостоен титула графа Абая и звания «Маршал казачьих войск», ему было поручено вести переписку с Азиатским департаментом российского МИДа и военным министерством, с МИДами европейских держав. Немаловажен тот факт, что именно Н.С. Леонтьеву Менелик II поручил составить на французском языке проект мирного договора с Италией (14).

За услуги, оказанные эфиопскому императору (в частности, Н.С. Леонтьев организовал отправку в сентябре 1897 г. второго эфиопского посольства в Петербург, добился от России и Франции поставок крупных партий оружия для эфиопской армии), казачий есаул был удостоен одного из высших феодальных титулов Эфиопии – титула деджазмача* , а также получил в управление значительные территории в южных районах страны, стал генерал-губернатором экваториальных провинций Эфиопии (15). Стремясь активизировать русско-эфиопские отношения, Н.С. Леонтьев в октябре 1897 г. обратился к министру финансов С.Ю. Витте с докладной запиской «Экваториальные провинции Абиссинии  (16) как возможная опора нашего влияния в этой стране и на востоке Африки», в которой предполагал сформировать русско-эфиопское акционерное общество для проведения совместной коммерческой деятельности. Министерство не ответило на предложения Н. Леонтьева (17).

Следует отметить, что еще в июне 1897 г. в инструкции, полученной главой первой российской дипломатической миссии в Эфиопии действительным статским советником П.М. Власовым, отмечалось: «Мы не преследуем в Абиссинии никаких корыстных или меркантильных целей и сочувственно относимся к предприятиям негуса, направленным к усилению его власти внутри и установлению спокойствия и развитию благосостояния в его стране… Главная и непосредственная задача Ваша заключается в том, чтобы снискать доверие негуса и по возможности оградить его от козней наших политических соперников…» (18).

Последние месяцы пребывания в Абиссинии Н.С. Леонтьева не были отмечены какой-либо активной деятельностью с его стороны и, видимо, утомленный таким непривычным для себя бездействием, есаул в начале 1900 г. вернулся в Россию практически одновременно с П.М. Власовым. В письме же, адресованном русскому царю, эфиопский монарх среди прочего отмечал: «Говорим чистосердечно, что для Эфиопии нет других помощников, кроме Бога и России, мы братья по вере и истинные, неизменные друзья» (19).

Очевидно, большая доля «вины» за такое признание абиссинского негуса относится и к казачьему есаулу Н.С. Леонтьеву, которому было суждено находиться у истоков дипломатических, военных и культурно-религиозных взаимоотношений «страны черных христиан» и Российской империи.

 

Примечания:

 

1. Кирей Н.И. Поездки есаула Кубанского Казачьего войска Н.С. Леонтьева в Эфиопию в конце XIX в. // Из дореволюционного прошлого кубанского казачества:. Сб. научных трудов. Краснодар, 1993. С.70.

2. Шереметьев И.А. Васюринская. Краснодар, 1982 С.11.

3. РГВИА, Ф. 452, Д. 30, Л. 31.

4. Кирей Н.И., Куценко Л. Советник императора Эфиопии. // Советская Кубань, 19.07.89.

5. Там же.

6. Jesman Ch. The Russians in Ethiopia. London, 1988 Р.51.

7. Pronty Ch. Empress Taytu and Menilek II: Ethiopia 1883 – 1910. Trenton, 1986. Р.123.

8. АВПР, ф. Политархив, Д. 833, ЛЛ. 59 – 59 об.

9. Кирей Н.И. Поездки есаула …. С.76.

10. Pronty Ch. Empress Taytu and Menilek II: Ethiopia 1883 – 1910. Trenton, 1986; Wilson Ed. Russia and Black Africa before World War II. New York and London, 1974.

11. Кирей Н.И. Поездки есаула …. С.76.

12. Хренков А.В. Россия и Эфиопия: развитие двусторонних связей  (от первых контактов до 1917 г.). М.. 1992. С.79.

13. Pronty Ch. Empress Tayty and …, Р.128.

14. Ibid, Р.129.

15. Кирей Н. И. Куценко Л. Советник императора Эфиопии. // Совет-ская Кубань, 19.07.89.

16. Там же.

17. Хреннков А. В. Россия и Эфиопия: развитие двусторонних связей  (от первых контактов до 1917 г.). М.. 1992. С.92.

18. Ханов А.А. Некоторые моменты из истории Африканского Рога на рубеже XIX и XX веков  (по архивным материалов) // Эфиопские исследования: история, культура. М., 1981. С.63.

19. АВПР, Ф. Политархив, Д. 151, л. 2.

 

 

Оригинал размещен на:   http://www.adygnet.ru

Версия страницы для ПК