Печати атаманов Черноморского казачьего войска

Печати – предмет изучения вспомогательной исторической дисциплины сфрагистики, которая рассматривает печати и как знаки удостоверения документов, и как вид исторических источников, и как памятники искусства. Печати позволяют проверить подлинность документа, установить автора. Эмблемы, изображаемые на них, могут рассказать о некоторых этапах жизненного пути владельца, его вкусах и пристрастиях.

Б.Е. Фролов 

 

Печати – предмет изучения вспомогательной исторической дисциплины сфрагистики, которая рассматривает печати и как знаки удостоверения документов, и как вид исторических источников, и как памятники искусства. Печати позволяют проверить подлинность документа, установить автора. Эмблемы, изображаемые на них, могут рассказать о некоторых этапах жизненного пути владельца, его вкусах и пристрастиях.

В настоящей статье речь пойдет о печатях кошевых атаманов З. Чепеги, А. Головатого, войскового атамана Ф. Бурсака и войскового есаула М. Гулика, которому в отсутствие в войске атамана Т. Котляревского, по сути дела, принадлежала практически вся власть в Черномории. Оттиски этих печатей, встречаемые на документах Государственного архива краснодарского края, выполнены на красном сургуче, восковой мастике, встречаются и сажевые.

По изображениям печати можно разбить на две группы. Печати           З. Чепеги (рис. 1) и Ф. Бурсака (рис. 2) выполнены с соблюдением определенных геральдических правил. В них использованы геральдические фигуры, обязательно применяемые при составлении гербов, композиция построена в строгой симметрии.

Печати А. Головатого (рис. 3) и М. Гулика (рис. 4) – продукт «самодеятельного» герботворчества. Содержание их обусловлено больше казачьими традициями и личными вкусами, нежели геральдическими канонами. Они более самобытны и в определенном смысле более интересны. Эмблемы их более образны и символичны, что, кстати, в определенной мере затрудняет интерпретацию.

Приведем описание обозначенных выше печатей. Печать З. Чепеги выполнена в форме овала размером 32 х 27 мм. Центральную ее часть занимает щит, представляющий одну из форм геральдических щитов немецкого типа. В нем изображены перекрещенные стрелы (короткое копье - ?) и сабля. Над щитом – корона, по ее сторонам – инициалы «З» и Ч». С одной стороны щита два ниспадающих знамени, с другой – вставший на дыбы единорог. К нижней части щита «подвешен» Георгиевский крест. По его сторонам из-под щита выходят казенные части орудий. Рядом два предмета, не поддающиеся определению (возможно, литавры).

Семантика этой сцены достаточно ясна. Она скомпонована в основном из военных атрибутов и свидетельствует об успехах владельца печати на боевых полях. Особый интерес вызывает фигура единорога – символического животного в виде коня с рогом в передней части головы. Единорог встречается на гербах нередко, но, как правило, в среде высшего дворянства, лиц княжеских и королевских фамилий. В России он стал личной эмблемой Ивана IV  и с этого времени трактуется как выражение силы, способности одоления каких-то враждебных сил. Нередко единорог выступает как символ чистоты, непорочности, неустрашимости и т.п.

Щит на печати Ф. Бурсака – овальной формы (т.е. итальянского геральдического типа). В нем изображена выходящая из облаков рука, облаченная в латные доспехи и держащая саблю. Щит наложен на «трофеи», симметрично расположенные по обе стороны в следующем порядке: сабельные эфесы, трубы, знамена, орудия на двухколесных лафетах, ядра, сложенные пирамидками по три штуки. Над щитом – корона, по ее сторонам – инициалы «Ф» и «Б», под щитом – пара литавр.

Сюжет этой сцены незатейлив: он представляет индивидуальную компоновку стандартного набора военных атрибутов, широко употреблявшихся русскими офицерами. Особого внимания заслуживает изображение вооруженной руки, выходящей из облаков. Этот сюжет был широко распространен в европейской символике. Из Западной Европы он попал вначале на солдатские знамена иноземных полков русской армии, а затем и в российскую геральдику. Трактуют «руку» по-разному, чаще всего как символ пожизненной службы.

Однако не исключено, что в данном случае на печати изображен один из видов «погони» – эмблемы, широко используемой в польско-литовской геральдике. «Погоня» – изображение вооруженного рыцаря, скачущего на коне. В разных дворянских гербах использовались и разные виды «погонь». Известно их пять. Один из них – изображение вместо всадника только вооруженной руки, выходящей из облаков. И если в дворянском гербе рода Бурсаков в нижней части щита изображена полная погоня (т.е. скачущий на коне всадник), то на печати выполнен ее усеченный вариант.

Половину печати А. Головатого занимает изображение казака, одетого в широкие шаровары, короткую куртку и грушевидный головной убор с узким околышем.     В левой руке он держит двухкосичное знамя, в правой – ружье. Иконография казака явно заимствована с войсковой печати.

Вторую половину печати заполняет целый ряд изображений. В верхней части находится сердце: по одну его сторону расположен крест (Георгиевский ?), по другую – фигура, похожая на курдскую саблю с полукруглым боевым концом и эфесом в форме креста. В нижней части на переднем плане смутно определяемое, схематичное изображение корабля.

Печать М. Гулика лаконична и образна. На ней изображено небольшое одномачтовое судно с двумя развевающимися флагами (казачья гребная флотилия была составлена из канонерских лодок). На корме у руля – казак. В центре судна непропорционально большая фигура казака, держащего в правой руке пернач, а в левой – бунчук (?). Вероятнее всего, это изображение самого владельца печати. По сторонам мачты вырезаны буквы «М», «Г».

Печати З. Чепеги и А. Головатого обнаружены в документах 1796 г. Наличие на печатях наградных крестов позволяет установить нижнюю границу времени их изготовления. Грамота на пожалование ордена св. Георгия З. Чепеге датирована 4 декабря 1792 г., т.е. печать не могла быть изготовлена ранее 1793 г. Печать М. Гулика встречается на документах периода исправления им должности войскового есаула (1796-1799 гг.). И хотя рисунок на печати представляет собой отзвук его успехов на морском поприще в годы русско-турецкой войны 1787-1791 гг. (он командовал 4-й частью казачьей флотилии), она вряд ли была изготовлена в это время, так как документы этого периода Мокий Гулик заверял малой войсковой печатью. Печать генерал-майора Ф.Я. Бурсака зафиксирована в документах 1815 г.

Версия страницы для ПК