Как работает Красный Крест в Южной Осетии. Репортаж

Репортаж Анастасии Степановой о том, как в непризнанной республике выживают люди с пенсией 2 тыс. 900 рублей в месяц и кто им помогает

Построить детскую площадку, чтобы школьники не играли с гранатами. Привезти дрова, чтобы селяне не ходили в заминированный лес. Найти потерянных родственников и помочь открыть пекарню. Как и кому помогает Красный Крест в Цхинвале, для портала Юга.ру выясняла Анастасия Степанова.

Белый внедорожник Международного комитета Красного Креста (МККК) в Южной Осетии выезжает из офиса в центре Цхинвала, на улице Лужкова, в 10 утра. Сегодня у сотрудников организации штатный распорядок. Это объезд горожан, которым оказывается надомная помощь: убрать в комнатах, принести воды и прочие бытовые заботы. Таких подопечных в Цхинвале восемь человек. На следующей неделе машины поедут в сторону горных сел, чтобы развезти продуктовые наборы малоимущим семьям.

Всего в Южной Осетии помощь от международной организации получают примерно 500 человек, по данным прошлого года. В представительстве международного комитета не ждут, что в этом году нуждающихся станет меньше. Хотя полтысячи человек — это очень мало, если сравнивать с числом получавших помощь в 2008-2009 годах. Например, в острый военный и послевоенный период в августе-ноябре 2008 года Красный Крест охватил 15 тыс. жителей в республике. В то время кроме продуктовых раздач организация нанимала подрядчиков для восстановления жилищ, пострадавших от бомбежек. Сегодня жители разрушенных домов получили новое жилье или стоят на очереди. Эта и многие другие программы стали неактуальны.

— В 2008 году были так называемые «ковровые раздачи». Это значит, что продовольственные пакеты получили практически все жители республики. Сейчас это «точечные раздачи» — продовольствие получают люди, которые соответствуют ясным критериям. Главный критерий — доход на человека не более 2 тыс. 900 рублей в месяц. По некоторым направлениям ситуация в Южной Осетии улучшается: например, в прошлом году мы завершили программу по улучшению водоснабжения населения. Во многих селах решена проблема с подачей воды или есть понятные сроки решения, — рассказывает Марина Тедети, пресс-секретарь Миссии Международного Красного Креста в Южной Осетии.

В 2015-м и 2016 году Красный Крест даже поддерживал бизнес-проекты жителей Южной Осетии: организация выдала гранты на 55 проектов. Так в Цхинвале появились пекарни, салоны красоты, ремонтные фирмы и другие небольшие торговые объекты. В конце прошлого года эта программа была завершена.

Кто нуждается в помощи в Южной Осетии
Распределение примерно такое: 60% получающих помощь — жители сел и малых городов республики, 40% — проживающие в Цхинвале. Среди них — малоимущие многодетные семьи и одинокие пожилые люди. Много беженцев из Грузии — это осетины, которые жили в Тбилиси и других городах и селах соседней страны, бывшей частью СССР.

По многим направлениям послевоенной поддержки населения организация занимается «альтернативной» помощью. Например, Красный Крест собирает у населения информацию об опасных военных находках.

— В Цхинвале есть окраинный микрорайон, местные называют его Шанхай. В 2009 году эта территория еще не была разминирована и двое школьников подорвались на военном снаряде. Дети всегда в группе риска — они берут опасные предметы ради игры или из любопытства. А в Шанхае тогда не было ни одной игровой площадки — детям было негде проводить время. Тогда Красный Крест построил там площадку для мини-футбола, — объясняет Тедети.

Сегодня Цхинвал и другие населенные пункты разминированы, но в республике продолжается очистка территорий. Опасным районом оставался лесной массив рядом с селом Зар, где во время боевых действий военные устанавливали минные заграждения. Жители сел вокруг Зарского леса были вынуждены ходить на опасную территорию за дровами. Хотя структуры, ответственные за безопасность населения, и оперативные службы информировали об опасности, селяне продолжали рисковать жизнью. Тогда Красный Крест взял на себя обеспечение населения близлежащих сел дровами в сезон.

Как сегодня помогает Красный Крест

В МККК в Южной Осетии остаются несколько основных направлений. Постоянная мера поддержки — медицинская помощь: здесь и санитарный уход, и помощь в срочных медицинских перевозках. В Цхинвале работает республиканская больница, но не хватает оборудования и специалистов. Тяжелых больных приходится возить за 170 км во Владикавказ или ближе — в Грузию.

В прошлом году началась программа по выяснению судьбы лиц, пропавших без вести в военных конфликтах 1989–1992 и в 2008 году. Еще одна программа — восстановление и поддержание семейных связей: Красный Крест помогает людям, утратившим связь с родственниками, найти и восстановить свою семью.

«Когда я остаюсь одна — постоянно плачу»

Сара Дудаева — беженка из Тбилиси. Она живет в частном доме в центре Цхинвала. Внешне жилище выглядит добротным, но дом не отапливается. В первой проходной комнате — огромная дыра в потолке, напоминающая о бомбежках 2008 года. Во второй комнате, где живет женщина, стоит небольшая дровяная печка. Печку привез Красный Крест.

— Мы хорошо жили в Тбилиси, у нас хватало денег, был хороший дом. Я работала в художественном цеху — рисовала узоры для одежды, платков, шарфов. В конце 80-х, когда начались конфликты между грузинами и осетинами, жить в Грузии стало трудно. К нам домой приходили местные «активисты» и требовали, чтобы мы, осетины, покинули город. Тогда многие уезжали в Цхинвал и Владикавказ, и мы решили уехать — я, муж и двое сыновей. По дороге в Цхинвал муж попал под случайную пулю в перестрелке и погиб. Я оказалась в другом городе с детьми. Тут жить оказалось трудно — не было своего дома, плохо с деньгами. Один сын умер от длительной болезни. Второй — от инсульта, после войны 2008 года, на почве нервного потрясения. Мы пережидали бомбежку в подвале, там ему стало плохо.

Сара громко и эмоционально рассказывает свою историю. Если бы она вещала для сотни человек, все бы услышали и ясно почувствовали ее боль. Только говорит она на родном осетинском языке — русского почти не знает, как и многие другие «подопечные» Красного Креста.

Аза и Ада, сотрудницы организации, которые навещают женщину и привозят ей продукты раз в квартал, переводят мне сухой общий смысл истории.

Дом, в котором живет Сара, принадлежит врачу, уехавшему из Цхинвала. Он разрешил женщине жить здесь, пока в этом будет необходимость. Необходимость скоро закончится — на улице Героев достраивают многоэтажный дом. В декабре к женщине приходил мэр Цхинвала, обещал, что она переедет в новую квартиру. Ранее ей предлагали жилье в новом многоквартирнике на окраине города. Сара не согласилась: далеко добираться до центра.

А здесь, несмотря на плохие жилищные условия, видно, что дом поддерживает женская рука — на стенах зеркала с кокетливыми перьями и фотографии, на тумбочках статуэтки, ваза с конфетами.

— Я давно не рисую, — Аза и Ада впервые услышали от Сары, что в Тбилиси она была художницей, хотя знают женщину много лет. — Как приехала в Цхинвал, не рисую. Я понимаю, что так нельзя. Надо найти какую-то радость в жизни. Пока не получается. Когда я остаюсь одна — постоянно плачу. Только одна радость — мои курочки.

На первом, нежилом этаже — хозпостройки, там Сара держит курятник. Хозяйство помогает жить: пенсия у женщины всего 2 тыс. 900 рублей в месяц. Правда, когда она переедет в новую квартиру, с подворьем придется расстаться.

— Этих денег не хватает. Красный Крест привозит продукты — я не знаю, как без них жить. Только все равно — это базовый набор. Хочу покупать фрукты, овощи. Не могу себе позволить. Я уже много лет мечтаю просто хорошо питаться, — говорит Сара.

Продукты на рынках и в продуктовых магазинах в Цхинвале дороже, чем в мегаполисе. Здесь нет торговых сетей экономкласса. И в республике почти нет своего продовольствия — все везут из Владикавказа.

«Еще до первой войны было ясно: ничего хорошего не стоит ждать»

Баграт Макаев — осетин, тоже жил в Грузии. Уехал из Тбилиси еще перед конфликтом, в 1989 году. Собирался побыть в Цхинвале немного, а потом переехать во Владикавказ, но потерял сбережения и так и остался в Южной Осетии. Здесь не удалось накопить на хорошую старость, поэтому мужчине помогает миссия Красного Креста.

— Много лет я работал на рынке в Тбилиси. Скажу так — еще до первой войны было ясно: ничего хорошего не стоит ждать. Отношения между грузинами и осетинами уже были сложными. Я переехал с женой в Цхинвал. Мы здесь жили несколько лет. Жену сбила машина насмерть. Я остался один, а потом женился на Залине, — Баграт понимает вопросы на русском языке, но плохо объясняется, поэтому переходит на привычный осетинский. Сотрудницы Красного Креста снова переводят мне общий смысл.

Баграт живет в маленьком доме в центре Цхинвала. Это дом Залины, она местная. У пенсионеров не хватает денег на отопление жилья, поэтому в их комнате стоит дровяная печка. На ней греется большая кастрюля с водой, это для того, чтобы помыть посуду. Горячей воды в их жилище тоже нет.

— Пенсия — 2 тыс. 900 рублей, ее не хватает. Если бы я знал, что у меня будут такие трудности… Не знаю, что сделал бы. А сейчас возраст и здоровье плохие. Куда мы теперь поедем?

Подворья у Баграта и Залины нет, жилую комнату с ними делит только кот Арсик. Красный Крест привозит продуктовый набор раз в квартал, комнатная дровяная печка и дрова — тоже помощь от организации.

«Хочу, чтобы восстановили синагогу и евреи вернулись в город»

80-летняя Рибка Джинжихашвили принимает сотрудников миссии Красного Креста почти каждый день — она в списке цхинвальцев, получающих надомную помощь, а также продуктовый набор раз в 3 месяца.

Рибка — ее имя по паспорту. Сама пенсионерка представляется как Роза или Рива, так называли родители. Соседи и другие цхинвальцы, которые знают женщину, уверены, что она Рыбка.

Рыбка — последняя коренная жительница еврейского квартала. Цхинвальские евреи — это отдельная смешанная культура, здесь они носили грузинские фамилии и говорили на грузинском языке, идиш не знали. Но предприимчивость как национальная черта никуда не делась. Цхинвал начинался с рынка. Первые поселения возле торговых путей основали находчивые евреи и армяне, их кварталы — самые старые в городе. Народы, привыкшие зарабатывать на ремеслах, держали здесь свои многочисленные мастерские, пекарни, швейные цеха. Согласно переписи населения 1886 года, в Цхинвале проживало 3 тыс. 832 человека, из них 1 тыс. 953 еврея. Осетины, которые сейчас преобладают в городе, пришли позже. Но в 1989 году доля еврейского народа в населении города уменьшилась. Оно тогда составляло 42 тыс. 333 человека, из них только 395 евреев. Во-первых, в 80-х народ уезжал по зову Израиля, а во-вторых, натянутые отношения грузин и осетин не прочили хорошей развязки. Рыбка не уехала на общей волне — осталась ухаживать за больной матерью. После смерти мамы уже пожилая женщина потеряла связь с родственниками и не была готова на решительные действия. Свой маленький дом, окруженный зданиями, поврежденными в бомбежках, делит с кошками.

— Я поеду в Израиль, только если меня возьмут за руку и увезут, — признается Рыбка. Сотрудницы Красного Креста Аза и Ада говорят с ней на грузинском языке, русского она почти не знает.

По программе восстановления родственных связей в Красном Кресте несколько лет назад нашли израильских родственников Рыбки, которые готовы были принять женщину. Она отказалась уезжать.

— Как оставить дом и кошек? — разводит руками Рыбка. (У нее живут три питомца. «Просто кошки, нет у них имен», — объясняет она). — С одной стороны — интересно увидеть, как живут мои соседи в Израиле. С другой — больше хочу, чтобы восстановили синагогу (не работает с 90-х годов — прим. ред.) и евреи вернулись в город.

Дом Рыбки — отдельная история. Сколько в Красном Кресте знают женщину, столько она несет в дом вещи — в ее дворе не развернуться. Тут и дырявые кастрюли, и неработающий телевизор, и стопки старой одежды — женской, мужской, детской — выше роста маленькой хозяйки. На вид Рыбка не выше 140 сантиметров.

— Я живу одна — в молодости замуж не вышла. У меня было четыре брата. Их уже нет в живых. А мы с семьей жили бедно: отца я плохо помню, он не вернулся с Великой Отечественной войны, а до этого держал свою пекарню. Мама работала на швейной фабрике. Я не работала, только вела домашнее хозяйство.

Рыбка, как последняя еврейка в Цхинвале, — почти легенда. Красный Крест ей помогает постоянно, но в судьбе участвуют и неравнодушные люди. Ученики местной школы в прошлом году подарили ей стиральную машинку. Правда, в ее доме не хватило мощностей для работы новой техники, поэтому теперь машинка стоит дома у соседа. Еврейская община во Владикавказе поздравляет с праздниками.

Кстати, это соседи обратились в Красный Крест с просьбой помочь женщине. Сама Рыбка ни у кого помощи не просила. И сейчас на плохие условия не жалуется, улыбается, хвастается кошками, рассказывает, что отмечает национальные праздники. Только видно — жить здесь одной, без своего народа, тоскливо. Когда мы говорим с Рыбкой об Израиле, на ее лице отражаются все сомнения.

Когда мы уходим, Рыбка провожает и долго стоит в проеме калитки.

— Позвоните моей племяннице в Израиль, — решается она. — Позвоните обязательно!

Международный комитет Красного Креста работает в Цхинвале с 2004 года, с 2008 года это единственная международная организация в Южной Осетии. До грузино-осетинской войны в городе работало отделение ОБСЕ.
На Северном Кавказе, к которому уже морально причисляют себя многие югоосетины, МККК работает в Чеченской Республике. В прошлом году организация закрыла отделение в Ингушетии. А в Чечне остается малочисленный отдел защиты, который занимается поиском людей, пропавших в военных кампаниях. Последняя острая военная кампания в Чечне завершилась в 2000 году — прошло 17 лет. В августе 2017 года будет девять лет после окончания военного конфликта между Грузией и Южной Осетией.

Версия страницы для ПК