Эколог Дмитрий Шевченко: Мусор — это легкий вариант химического оружия

В объявленный правительством РФ Год экологии Юга.ру продолжают серию материалов, посвященных проблеме накопления, транспортировки и утилизации мусора на Кубани

О проблеме нелегальных свалок и утилизации мусора Юга.ру поговорили с экологическим активистом Дмитрием Шевченко, представляющим «Экологическую вахту по Северному Кавказу».

Проблемы есть, и проблемы — огромные. Это не только специфика Краснодарского края, но и всей России. Кубань — территория густонаселенная, поэтому проблема стоит здесь несколько острее. Ничего тут уникального нет, у нас в России далека от совершенства система обращения с ТБО. Ее просто нет, фактически — все по старинке. Весь мусор идет в одну кучу, захоранивается либо на санкционированных свалках, либо на нелегальных. Чаще всего — на последних. То есть это, грубо говоря, кучи мусора, которые просто лежат на земле, которые никоим образом не оформлены, никак не защищены от взаимодействия с окружающей средой, защитные сооружения отсутствуют. Это сплошь и рядом.

Гниение мусора происходит под воздействием бактерий, которые производят первичное разложение мусора на летучие карбоновые кислоты и перерабатывают летучие карбоновые кислоты в метан (CH4) и диоксид углерода (CO2), включая небольшие примеси. В мировой практике свалочный газ собирают, предотвращая загрязнение атмосферы (к тому же метан обладает сильным парниковым эффектом), и используют в качестве топлива для производства электроэнергии, тепла, пара или в качестве автомобильного топлива. В российской практике несоответствие мусорных полигонов установленным нормам зачастую приводит к их самовозгоранию.

У нас по всему региону наберется лишь с десяток полигонов ТБО, имеющих правоустанавливающие документы. Нельзя сказать, что даже эти объекты безопасны для окружающей среды. Иметь документы и быть безопасным — это две большие разницы. Есть свалки, размещенные на земельных участках, оформленных как полагается. То есть отведен земельный участок, определены его границы, целевое назначение установлено. Другое дело, что полигон по захоронению ТБО в том виде, в котором он должен быть, в сущности — единственный. Это полигон в Белореченском районе, который начал строиться в рамках подготовки к Олимпиаде. Туда предполагалось вывозить мусор из Сочи, туда он, собственно, и вывозится. На этом огромном полигоне сделано все так, как должно быть: обеспечена гидроизоляция, мусор поступает не навалом, а упакованный в большие «бигбэги». Если посмотреть сверху — это похоже не на свалку, а на склад готовой продукции. Там есть несколько больших котлованов с гидроизоляцией, по дну которых ездят погрузчики, они устанавливают «бигбэги», потом это все закрывается землей на вечное захоронение. При этом с объемами мусора, поступающего из Сочи, он вообще не справляется и справляться через 5–10 лет точно не будет. Его придется закрывать и строить новый такой же полигон. Это огромные деньги, особенно если делать все по технологии.

В Сочи было требование Международного олимпийского комитета обеспечить систему «ноль отходов». И Сочи мог бы стать одним из образцовых городов, на примере которого  можно было бы показать, что возможно уменьшить объем отходов. А те отходы, которые образуются, можно превращать во вторсырье — собирать и повторно использовать. На этом, собственно, и базируется принцип «ноль отходов». Но у нас же все по-российски делается. У нас чиновники пошли своим путем. Да, в Сочи две свалки были закрыты — в Адлере и в Лоо. Был реализован образцовый проект: как можно рекультивировать старые свалки. Свалку закрыли, накрыли нетканым материалом, сверху засыпали землей, поставили газоотборники — все как полагается. Через 10–15 лет этот холмик уменьшится в объеме, так как продолжается процесс гниения мусора, и там можно будет высадить деревья и организовать зеленую зону. Но вопрос в том, куда девать мусор из Сочи. Сочинские и краевые чиновники даже в порядке эксперимента не могут ввести раздельный сбор мусора. У них мышление чисто советское: ага, надо огромный завод построить, завезти туда вагон таджиков, и они там будут вручную этот мусор сортировать. Все так и сделали. Теперь там от всего объема поступающего мусора отсортировывается всего несколько процентов. В лучшем случае 3–5%. Это высоколиквидное сырье — металл, жестяная банка. То, что можно быстро и дорого продать. А все остальное идет в отвал: полиэтилен в огромном количестве, упаковка, картон. То есть все, что составляет основную массу мусора, пакуется в «бигбэги» и везется в Белореченск за 300 км. Проблема в том, что даже до Белореченска часто этот мусор не доезжает. Компании-перевозчики начинают мухлевать. По бумагам, они везут это в Белореченск. А фактически вываливают, например, в поселке Лермонтово Туапсинского района. Этот мусор туда нелегально свозят, а потом надо же скрыть следы преступления. И мусор поджигается. Свалка в Лермонтово горела весь прошлый курортный сезон, жаловались отдыхающие и местные жители. Потому что жить невозможно, это как химическая атака.

Любой смешанный мусор токсичен. У нас часто бросают в мусор батарейки, энергосберегающие лампы, старые сотовые телефоны.  Этого категорически нельзя делать. У нас не налажена даже система сбора опасных отходов. Представьте себе, когда КамАЗами везут этот токсичный мусор на лермонтовскую свалку, а потом его поджигают — это уголовное преступление. Травится местное население, причем такими соединениями, как диоксины, хлорорганическими соединениями. Можно сказать, это легкий вариант химического оружия. В прошлом году мы обнаруживали сочинский мусор на свалке под Горячим Ключом. В большом количестве туда его свозили и поджигали. Мы писали в прокуратуру по этому поводу. Вот во что вылилась система «ноль отходов» даже в рамках одного города.

В целом надо смотреть на всю совокупность составляющих. Сейчас приняли поправки к закону об отходах производства и потребления. У нас в каждом регионе мусором будут заниматься так называемые региональные операторы. Это совершенно ужасная система, которую критикуют экологические организации. Она не решит мусорную проблему, это будет очередная кормушка группы лиц. Сейчас этим операторам отдадут право распоряжаться всем мусором, он попадет в их полное распоряжение. В их собственность, скажем прямо. Плюс будут отжаты с рынка все их конкуренты, мелкие компании. Например, много людей даже в Краснодаре занимаются сбором картона. Частные предприниматели ездят по магазинам, собирают картон, потом везут его в Майкоп или еще куда-то в переработку. Вот этот малый бизнес сейчас собираются не поддерживать и развивать, хотя это единственное решение проблемы, а его еще больше задавят. Введут лицензии, будут отлавливать этих людей, которые собирают полиэтилен или картон. Мусорную проблему это никак не решит. А большие компании-монополисты абсолютно не заинтересованы в глубокой сортировке отходов. Схема будет проста и примитивна  — будет то же самое, что и в Белореченске. Только эта схема тиражируется в масштабах всего региона. У нас по всему региону есть планы по строительству не менее десяти таких же межмуниципальных полигонов ТБО. Управлять этими полигонами будет компания-оператор, которая будет по определенной схеме свозить туда отходы. Например, в Абинском районе будет полигон — туда будут свозить мусор из Северского района и нескольких прилегающих муниципальных образований. Что они будут делать? Будет стоять примитивный сортировочный комплекс, будут отбирать высоколиквидное вторсырье, остальное пойдет просто в яму. Тут получается совершенно монопольный бизнес. Компании будут получать субсидии из бюджета, собирать с людей плату за вывоз мусора, да еще и пользоваться этим мусором в том виде, в котором им выгодно. То есть отбирать тот же самый металл и зарабатывать на этом. А на строительство полигонов будут подсасывать деньги из бюджета. Бизнес, сопоставимый с системой «Платон», только в мусорном исполнении —  все карты в руки!

Мы выступаем против этого. Говорим чиновникам, и краевым, и городским, — уже мозоли на языке. Давайте хотя бы в рамках одного городского микрорайона Краснодара или Сочи сделаем эксперимент. Поставим баки для раздельного сбора мусора и посмотрим, как это будет работать. Нужно провести соответствующую разъяснительную работу с населением. Нам же отвечали, мол, люди к этому не готовы, они не будут сортировать свой мусор. Как шли к этому в цивилизованных странах? Тоже вводили систему не сразу, постепенно прививали эту культуру раздельного сбора мусора. Поэтапно — сначала научили население разделять пищевые и непищевые отходы, ведь это просто! Когда все валится в одну кучу, получается слипшаяся масса, которую на конвейере уже очень сложно разделить. Если это подмоченный картон или бумага, они уже непригодны для вторичного использования. Просто научите людей, поставьте баки для пищевых отходов, закрытые от крыс, от попадания дождевой влаги. Но у нас даже такие вещи очень сложно доходят до чиновников.

В Сан-Франциско сегодня бесперебойно перерабатывается около 80% мусора. А три года назад мэр города дал обещание, что к 2020 году Сан‑Франциско будет полностью жить по принципу «ноль отходов», то есть так или иначе перерабатываться будут все отходы, которые «производит» город. И никаких тебе свалок, куч мусора и прочего безобразия. «Вы видите в этом мусор, мы видим ресурсы», — принцип, который реализуют в жизнь городские власти и бизнес. Так, галерейщик Даяна Фулер организовала в аэропорту Сан-Франциско уникальную выставку скульптур и инсталляций из мусора. Инициативная горожанка подала департаменту по вопросам окружающей среды идею, чтобы работники специальной службы ночью, перед приездом мусоровозов, просматривали мусорные контейнеры и проверяли, соблюдают ли   жители правила раздельного сбора мусора. (Раздельный сбор отходов — краеугольный камень, первое звено в системе мусоропереработки Сан‑Франциско). Нарушения менеджеры (их в Сан‑Франциско называют «мусорными полицейскими») записывают на специальных бланках: один — для нарушителей — прикрепляют к контейнеру, второй отправляют в специальную службу. Сотрудники этой службы днем навестят «провинившихся» и напомнят, что смешивать в одном пакете стеклянные бутылки и остатки пиццы недопустимо. Потому что бутылки будут перерабатываться в сырье для производства стекла, а пищевые отходы совершенно в другом месте превратят в компост. Нарушителей правил с каждым годом становится все меньше. «Мы делаем очень многое для обучения наших жителей», — говорит представитель департамента по вопросам окружающей среды Сан‑Франциско. Это ведомство имеет право штрафовать нарушителей правил, но метод кнута выбирает крайне редко и тратит свои силы и энергию на пропаганду, посылая людей — часто это студенты — по домам для разъяснения программы и распространения информации. И это приносит результаты. Супервайзеры компании, занимающейся переработкой отходов, говорят, что у подавляющего большинства жителей Сан-Франциско уже выработалась привычка правильно относиться к отходам.

С органикой проблема в том, что, когда это все валится на свалки и лежит в огромных кучах, в свалке начинается процесс саморазогрева. Мусор гниет, выделяется тепло, свалки начинают самопроизвольно возгораться — возникает такой аналог торфяных пожаров. Такая беда, например, в Горячем Ключе — свалка там постоянно то горит, то затухает. Горит именно тело свалки, у нее внутри. Такая же проблема на свалке южнее Ейска — там бывает, что, когда ветер дует в сторону города, жители начинают задыхаться. И так у нас в большинстве районов: все сваливают, свалка загорается. Вместо того чтобы раскапывать, вскрывать, принимать какие-то меры, ликвидировать возгорания, у нас начинают заваливать грунтом. Это только провоцирует процессы подземного горения!

Ситуация тупиковая. А ведь есть готовые решения. Есть страны, которые уже прошли этим путем, посмотрите на позитивный опыт. Что-то у нас привьется, что-то нет. Но не нужно изобретать велосипед ни с какими компаниями, межмуниципальными полигонами и прочим бредом. Вот такая у нас позиция, достаточно простая.

Версия страницы для ПК