«Об этом следует говорить, а не прятать голову в песок как страус». Интервью с автором книги о «казаке-нацисте» Науменко

Портал Юга.ру поговорил с историком Андреем Дюкаревым, чью книгу об атамане Вячеславе Науменко недавно презентовали в Краснодаре

8 сентября в Краснодаре прошла презентация книги историка Андрея Дюкарева «Казачьи генеалогии в историко-культурном контексте Кубани». В центре повествования — биография кубанского казака Вячеслава Науменко.

Юга.ру поговорили с автором об атамане Науменко и его сотрудничестве с немецкими властями, о бессмысленности замалчивания спорных тем в истории, о казачьих классах, а также об административных потугах руководства современного казачества, которые наносят вред казакам.

Биография Вячеслава Науменко (1883–1979) сложна и противоречива. Ветеран Первой мировой и Гражданской войн, атаман Кубанского казачьего войска в эмиграции с 1920 по 1958 год, хранитель регалий войска, Науменко многим прежде всего известен как «казак, сотрудничавший с нацистами». Действительно, в годы Великой Отечественной войны кубанский атаман состоял в Главном управлении казачьих войск вермахта. При этом в военных действиях на стороне нацистов он участия не принимал, ни одно российское ведомство не признало его военным преступником.

В последние годы фигура Науменко часто появляется в СМИ в связи со скандалами. Летом 2016 года в Славянске-на-Кубани суд удовлетворил иск прокурора о демонтаже мемориальной доски и барельефа атамана с дома, в котором он жил 37 лет. Суд решил, что сотрудничество Науменко с нацистами препятствует увековечиванию его памяти в России. А в начале этого года после протестов участников движения «Суть времени» портрет Науменко убрали с выставки Государственного исторического музея о кубанском казачестве.

Ваша книга посвящена казачьим генеалогиям. Их вы рассматриваете через призму семьи Вячеслава Науменко. Эту историческую фигуру вы изучаете уже много лет. С чем связан этот исследовательский интерес?

— Действительно, фигурой атамана Науменко я интересуюсь достаточно давно — еще с конца 90-х годов. Тогда, впрочем, как и сейчас, отношение к нему было достаточно неоднозначным. Даже среди самого кубанского казачества. Поэтому мне хотелось раскрыть внутренний мир этого человека, узнать, кем он был и почему стал таким. Ну и рассказать людям, в том числе и самим представителям казачества, — герой атаман Науменко или злодей? Или, может быть, эти эпитеты вообще неприемлемы. Сначала я написал дипломную работу о его родословной. В ходе научной работы «диплом» перерос в научную диссертацию, которую я защитил в прошлом году. И вот сейчас мы имеем в наличии книгу.

И каков итог долгой научной работы? Героем был Науменко или злодеем? К чему вы пришли после многих лет исследований?

— В ходе исследования мне раскрывалась личность Науменко, стали более понятны его поступки и дела. Недаром работа написана в двух плоскостях. Само название звучит как «Казачьи генеалогии на примере атамана Науменко» и одной из задач было раскрыть этого человека через его происхождение, через историю его рода, которая позволит понять, в какой атмосфере он рос и на каких ценностях он воспитывался. И на мой взгляд, мне это удалось.

Что касается вопроса «герой или не герой?» — материал позволил показать, что в условиях сложного ХХ века, тем более первой его половины, этому человеку было непросто принимать определенные решения. Я не ставил задачу его идеализировать, хотя меня в этом неоднократно упрекали. Быть может, это неизбежно, если глубоко погружаешься в жизнь героя исследования. Открытые, доступные документы позволяют говорить о том, что злодеем Науменко явно не был. Он ошибался в период горячо обсуждаемых 1940-х годов. На мой взгляд, он принял ошибочное решение, когда пошел на сотрудничество с Германией. С другой стороны, я пытался и на презентации книги, и частично в своих публикациях показать, что поступить по-другому он не мог. Он являлся административным лицом — руководителем кубанских казаков в эмиграции — и нес ответственность за них. В условиях, когда экспансия Германии конца 30-х годов распространялась на всю Европу, нужно было думать и об ответственности за казаков, поэтому он даже технически не мог с ними не контактировать.

И здесь время для другого вопроса: является ли атаман Науменко военным преступником? Принимал и разрабатывал ли он какие-либо военные приказы, которые были негуманны и могут быть классифицированы как военные преступления? Мной получен ответ, и уже и в публикациях это не раз обсуждалось. Из закрытых источников можно узнать, что военная прокуратура не признает его военным преступником. В отличие от другого, скажем так, персонажа исторического процесса — Шкуро. То есть претензий к Науменко со стороны закона нет. Не было их в том числе и после его эмиграции из послевоенной Германии в США. Два года против него миграционные власти Америки вели расследование, в итоге он был признан невиновным.

Андрей Шкуро — кубанский казак, офицер, генерал-лейтенант Белой армии, участник Первой мировой и Гражданской войн. Во время Второй мировой войны сотрудничал с нацистской Германией. Занимался подготовкой резерва для 15-го казачьего корпуса фон Паннвица. После выдачи СССР был приговорен к смертной казни через повешение. Казнен в Москве.

То есть когда атаман Науменко принимал решение о сотрудничестве с германскими властями, он тем самым защищал казаков, находившихся на территории Европы, от возможного геноцида?

— Да, я озвучивал такую мысль на презентации. Дело в том, что основная масса кубанских казаков расселилась на Балканском полуострове (были они и в Германии, но в основном — это Югославия, Болгария). И когда Германия стала оккупировать эти страны, то, естественно, под ее юрисдикцию попадали и казаки. Слово «сотрудничество» у нас сразу вызывает стереотипное неприятие. Как руководитель, Науменко должен был решать административные и технические вопросы, оказывать помощь своим казакам. Ну а «сотрудничество» как выказывание ярко выраженной лояльности германской империи со стороны Науменко — вопрос  спорный. Ему инкриминируют очень яркий эпизод, когда он вошел в главное управление казачьих войск Германии. Но должность эта была чисто номинальной, она не возлагала на него принятие глобальных решений.

 

[Науменко] являлся административным лицом — руководителем кубанских казаков в эмиграции — и нес ответственность за них

Какова на тот момент была численность кубанских казаков в Европе?

— Если отталкиваться от цифр, в том числе и от диссертации Олега Ратушняка, посвященной кубанскому и донскому казачеству в эмиграции, то в 1920-м году Россию покинуло от 17 до 19 тыс. казаков. Потом был процесс возврата — в первой половине 20-х. 2-3 тыс. казаков вернулись обратно — уже в советскую Россию. Ну, допустим, тысяч 15 вместе с семьями проживали на тот момент в Европе.

Но когда мы говорим о событиях тех годов, следует отдавать себе отчет в том, что не все кубанские эмигранты поддержали Германию и сражались в рядах сформированных добровольческих соединений. Бòльшая часть тех, кто называл себя казаками, были обычными советскими гражданами, оказавшимися в плену или добровольно перешедшими на сторону Германии. Казаками они себя называли потому, что это давало возможность записаться в добровольческие части и избежать более тяжелой участи плена, смерти, голодного существования, тяжелых физических работ. У немцев тоже был определенный стереотип — если это казак, то к нему уже было другое отношение, им был позволен более легкий режим. То есть многие просто назывались казаками — и, думаю, трудно судить этих людей. Ведь они просто хотели выжить.

Давайте вернемся к атаману Науменко. Долгое время фигура Науменко была в тени для историков. Во многом это связано с идеологическими моментами, которые в советское время накладывали значительный отпечаток на все сферы жизни, в том числе и на науку. Как и когда для отечественных историков фигура Науменко попадает в исследовательскую оптику?

— Естественно, долгий промежуток советского периода этот человек не рассматривался с точки зрения научных исследований, да и в целом о кубанских казаках в эмиграции принято было умалчивать. Их автоматически воспринимали как предателей и как бы исключали из истории.

Интерес к этой теме возник в 90-е годы. Появляются исследования, статьи и даже книги о Науменко. Стоит заметить, что даже на современном этапе исследователи и историки старались абстрагироваться от каких-либо оценок этических и писали в различных аспектах о хранении кубанских регалий или о консолидации кубанского казачества в эмиграции. Освещали отдельные эпизоды его жизни, но к оценке никто не подходил. Наверное, лишь в моей диссертации прозвучала оценка его деятельности в целом.

Конечно, пик внимания к его фигуре был в то время, когда активизировался процесс возвращения войсковых казачьих регалий из США к нам на Кубань. Тогда о Науменко начали писать очень много: писала краевая пресса, появилось много публицистики. Но сейчас мы снова оказались в той ситуации, когда о Науменко не пишут, пытаются умолчать. Это печально. Я считаю, что необходимо об этом говорить, причем во всех аспектах. И даже если человек что-то делал неправильно, об этом следует говорить и давать оценку, а не стыдливо умалчивать, как было свойственно историографии советского периода.

В анонсе вашей презентации звучит такая фраза по отношению к Науменко — «Персона нон грата в истории казачества». Как вы прокомментируете популярную в последнее время точку зрения, что говорить о таких фигурах не только в истории казачества, но и в истории России идеологически вредно. Ведь если вспомнить слова «историка» Мединского, «главная цель исторической науки — это национальные интересы России». Да и, например, атаман Долуда постоянно на пресс-конференциях повторяет мантру, что казаки всегда защищали родину и российское государство. Но ведь фигура Науменко абсолютно не вписывается в этот идеологический конструкт.

— Понимаете, тут от нашего желания — как и от желания Мединского или Долуды — ничего не зависит. Эти люди уже были, они уже состоялись, они жили и покинули этот свет, совершив те или иные поступки. Поэтому такая позиция бессмысленна и напоминает позицию страуса, который прячет голову в песок.

С другой стороны, все же нельзя сказать, что Науменко не защищал родину. Он был защитником Российской империи на фронтах Первой мировой войны, имел боевые награды и не прятался в штабах. Он защищал родину и во время Гражданской войны — но делал это так, как считал правильным. Мы не можем говорить, что в период Гражданской войны герои — это только красные или только белые. Это была братоубийственная война. И когда он охранял в далекой Европе казачьи регалии, то он пытался сохранить тем самым кусочек родины, самосознание кубанских казаков. И это тоже в некоторой степени можно назвать защитой родины от ее распада в сознании эмигрантов.

Когда о Науменко писали открыто и когда еще висела его табличка на родовом доме в станице Петровской, никто ни среди рядового казачества, ни среди исследователей не поднимал вопрос о его героизации. Подрастающее поколение не учили на его имени, никто его не воспевал. Казачество просто знало, что был такой человек. Никто не пытался сделать его супергероем и воспевать, такого не было.

Никто не пытался сделать его супергероем

Давайте подробнее поговорим о возвращении регалий войска на Кубань, а также о коммуникации и взаимодействии между местным казачеством и родственниками Науменко.

— О регалиях рассказывать подробно и во всех красках может экс-атаман кубанского казачества Владимир Прокофьевич Громов, что он и делает по мере возможностей. С его участием и при содействии нашего бывшего губернатора Ткачева, а также при помощи сотрудников краеведческого музея регалии были возвращены на Кубань. Как известно, это было нелегко, процесс был затяжной, но в итоге это стало реальностью. Возвращение регалий было заветной мечтой атамана Науменко, он завещал, что регалии должны вернуться на родину после смены коммунистического режима.

И вот в 1991-м году появились предпосылки для возвращения этих регалий. Дочь атамана Наталья Вячеславовна тоже активно принимала во всем этом участие. Я думаю, она бы сильно огорчилась, если бы дожила до наших дней и увидела, что происходит сейчас. Что мы приходим на экспозицию о кубанском казачестве в краеведческий музей им. Фелицына, и в экспозиции регалий ни слова об атамане Науменко не сказано.

Два года назад губернатор Кубани Кондратьев ввел на обязательном уровне казачьи классы во всех школах края. Атаман Долуда рассказывал, что в них учатся не только русские дети. Получается, что казаком может стать каждый? Как это отражается на вашей теме? Что вы об этом думаете?

— В рамках просвещения — наверное, это нормально. Потому что хотим или нет, но во всех школах встречаются дети разных национальностей, и им следует знать не только о себе, но и о соседях — представителях других национальностей. Тем более если мы заявляем о себе как о регионе с казачьим уклоном, то конечно желательно, чтобы представители других национальностей знали нашу культуру и историю. Это будет не во вред, это будет на пользу, мы будем больше уважать друг друга.

Когда на Кубани шел процесс формирования самого казачества в конце XVIII и начале XIX веков (сначала Черноморское казачье войско, потом Линейное, а потом уже и Кубанское, в которое они позже слились), в нем были представители разных народов. Об этом писал еще классик кубанской истории Щербина. Были представители не только разных народов, но даже разных сословий. Были и простые люди, были и дворяне, и с происхождением от священников — и на тот момент это было нормально. Я специально обращался к вопросу, насколько велики были генеалогические связи кубанского казачества с народами Кавказа, — например, с адыгами. Они были минимальны, так как здесь имело место разделение по религиозному признаку и таких браков практически не было. Сейчас такого, конечно, уже нет, и я не думаю, что казачьи классы с представителями других народов как-то повлияют на генеалогическую ситуацию.

А не размывается ли само казачество, его понимание из-за такого повсеместного введения казачьих классов?

— Не думаю, что само казачество размывается из-за введения всеобщего казачьего образования в виде этих классов. Оно может размываться по другим причинам. Например, когда вице-губернатор, и он же атаман казачьего войска, объявляет о желании повысить численность Кубанского казачьего войска до миллиона. Это может подорвать изнутри и этнический состав, и какой угодно. Потому что сейчас ведутся дискуссии, что есть люди, которые «не совсем казаки» — в том числе и те, кто несут государственную службу. Это очень болезненный и дискуссионный вопрос. По моему мнению, именно действия административного плана могут разрушать казачество, а школьное просвещение казачий слой размывать не станет.

Именно действия административного плана могут разрушать казачество, а школьное просвещение казачий слой размывать не станет

А казачий слой — это что? Ведь до сих пор ведутся споры, в том числе среди самих казаков, что такое казачество — этнос, сословие?

— Да, мы много об этом думаем и тоже спорим, дискутируем. Моя личная точка зрения такая: казачество — это этнокультурная общность. До этноса казачество не дошло — слишком невелик был временной отрезок и слишком неблагоприятно сложились социальные, экономические и другие аспекты, чтобы завершился путь его этногенеза. Поэтому те представители казачества, кто себя к нему причисляет, имея казачьи корни, могут иметь свою точку зрения, и если они чувствуют себя народом и отождествляют себя с казачьим народом, нельзя им этого запретить. Но если быть ближе к науке, это этнокультурная общность, имеющая общую культуру, историческое самосознание и общие цели. И прискорбно наблюдать административные потуги руководства современного казачества, которое стремится превратить его именно в сословие. То, что мы сейчас наблюдаем, — это именно политика превращения казачества в сословие.

Во время переписи 2010 года казаками себя назвали 5261 человек. В то время как в реестровом войске состояло в 24 раза больше людей. Не миллион, но все же. Не вызывает ли это опасение у тех казаков, которых 5261 человек?

— Опасения присутствуют, конечно. Более того, эти опасения приводят к тому, что казачьи потомки выходят из официальных представительств казачьих структур, потому что они недовольны или не согласны с проводимой в отношении казачества политикой. Они создают свои неформальные казачьи объединения, не состоя при этом в казачьем войске. Закон это позволяет. Либо они вообще нигде не состоят, но ощущают себя казаками и воспитывают своих детей в соответствии с казачьими традициями. Это даже не опасение, а латентное сопротивление — несогласие и выход из официальных структур.

Конечно, с одной стороны, отрадно — Кубанское казачье войско самое многочисленное во всей стране. Но есть и очевидные проблемы. Гипертрофированность этой темы и дифирамбы до добра не доведут.

Продолжая говорить о современных казаках, в том числе и о кубанских, хочу затронуть тему медийной представленности. Сейчас казаки часто появляются в медийном пространстве, и зачастую это не совсем приятный образ. Новости о киберказачестве, которое будет стеречь цифровой фронтир, истории с избиением неугодных властям людей — от Pussy Riot до Алексея Навального. Не диссонирует ли это с тем представлением о казачестве, которое было раньше? Ведь долгое время оно воспринималось как некий романтический миф о страсти и свободе.

— Я согласен, что диссонирует. Более того, этот медийный образ — он явно отрицательный. Казачество так преподносят, что общество его воспринимает с отрицательной стороны. Здесь у нас сложилось как бы два пространства, в которых мы живем. Первое — это парадный образ казака, который демонстрируют гостям нашего Краснодарского края. Почетные караулы, церемониалы, парады — эта вся картинка, которая приезжим нравится.

Но местные жители к этому относятся скептически, что тоже влияет на формирование негативного образа. Это не совсем приятно, но это данность нашего бытия и, наверное, результат проводимой руководством Кубанского казачьего войска политики. То казачество, которое себя считает настоящим, оно оторвалось, оно живет в том числе и в медийном пространстве (есть большое количество групп, страниц, где люди общаются, делятся публикациями, фотографиями) — и это происходит в полном отрыве от тех победных реляций, которые демонстрирует Кубанское казачье войско. Это два разных мира.

Участниц группы Pussy Riot в Сочи избили нагайками люди в казачьей форме.

Казачество так преподносят, что общество его воспринимает с отрицательной стороны

И напоследок хотел бы снова вернуться к фигуре Науменко. И в своей диссертации, и в нашем интервью вы сетуете на то, что Науменко хотят снова вычеркнуть из истории казачества, из истории России. Зимой была история с пикетами представителей движения «Суть времени», после которых портрет Науменко был изъят из экспозиции о Кубанском казачьем войске.

В диссертации вы упоминаете о том, что это некая кампания, которая стартовала несколько лет назад. Какие силы, на ваш взгляд, стоят за этой кампанией?

— Вопрос очень сложный. Люди, которые пикетируют и не согласны с тем, что имя Науменко звучит в обществе, — это определенная категория, скажем так, пенсионного и предпенсионного возраста, чьи взгляды сформировались в период СССР. Нельзя их за это винить, они имеют право на свою точку зрения и на высказывание своей позиции. Но это ни в коей мере не влияло, до определенного момента, на саму ситуацию с Науменко. А изменилось все тогда, когда официальное руководство Кубанского казачьего войска приняло решение дистанцироваться от Науменко, от его наследия и всего того, что с ним связано. Эта неправильная позиция и дала цепную реакцию. Тогда начали снимать портреты в штабах районных казачьих обществ, а в музее Фелицына вынуждены были убирать экспонаты в запасники и стыдливо прятать глаза.

Стоит ли их называть «силами»? Это называется «административный ресурс». Который или не имеет политической воли высказать свою позицию по этому вопросу, или имеет такую политическую волю, что говорит: «Нет, это нам неугодно, потому что это нам чуждо». А что же тогда официальному кубанскому казачеству будет не чуждо? Что ему тогда родное?

Версия страницы для ПК