«Если ты холоден или агрессивен, к тебе ни одна мама не придет за помощью». Основатель фонда «АНАСТАСИЯ» о благотворительной работе

Как работают благотворительные фонды, с какими трудностями сталкиваются и как обеспечивают свое существование

В 2013 году Марина Шамара вместе со своим мужем Юрием учредила благотворительный фонд «АНАСТАСИЯ», который помогает больным и другим нуждающимся детям. Только в 2017 году фонд направил 10,6 млн рублей на помощь детям и детским учреждениям по всей России.

Юга.ру поговорили с Мариной Шамарой о том, как устроена работа благотворительных фондов, как они обеспечивают свое существование и что мотивирует людей заниматься благотворительностью.

Почему вы решили открыть благотворительный фонд?

— Наше поколение не было воспитано в благотворительности, наши родители вообще не знали, что это такое. Их этому не учили, в их кругу так никто не делал, и, соответственно, они не могли передать это нам. Но все-таки каким-то образом я нашла себя в благотворительности. Откуда это взялось? Наверное, во мне это было всегда и в какой-то момент выстрелило. Я верю, что мы приходим с какой-то миссией на Землю. Со временем я поняла, что у меня есть достаток и я живу лучше, чем многие другие. И этой разницей мне хочется делиться, что-то отдавать.

Мы часто помогали другим, и супруг предложил это систематизировать. Мы решили официально зарегистрировать фонд, чтобы у нас было больше возможностей помогать. Пять лет назад все это закрутилось, и сначала мы очень медленно ступали по этой дороге. 

Фонд мы назвали в честь дочери. Насколько я знаю, в Краснодаре и Ростове-на-Дону существуют фонды со схожими названиями, к их деятельности мы не имеем никакого отношения. Я бы рекомендовала читателям обращать внимание на логотип (у нас это буква «А» с подписью) и наименование благотворительной организации (в нашем случае «АНАСТАСИЯ» пишется заглавными буквами).

Я стараюсь воспитывать своих детей так, чтобы они тоже что-то делали для других. Мой десятилетний сын Леша перед осенью померил свою одежду — все оказалось маленьким, и он говорит: «Давай отдадим детям». Не «давай на "Авито" продадим», а «отдадим детям». Мне очень приятно, что инициатива исходит не от меня, а дети сами предлагают что-то отдать другим.

Как зарегистрировать фонд, какие нужны разрешения?

— Точно не скажу, потому что за пять лет многое могло поменяться. Необходимая информация находится на сайте министерства юстиции, именно оно курирует НКО. Но тогда разобраться было непросто. Если ты хочешь работать переводчиком, то ты идешь учиться на референта-переводчика или лингвиста-переводчика, а если ты хочешь серьезно заниматься НКО, сложно найти специальное направление подготовки. Нужно самой все искать в интернете и других источниках. Именно этим мы и занимались, пока не научились на своих же ошибках. Это колоссальная работа, и нужно не поддаться сумасшествию, а взять себя в руки и во всем разобраться.

Вы упомянули, что трудно было работать первые три года. Расскажите подробнее, с чем пришлось столкнуться?

— Собрать команду было очень сложно. Буквально два года назад все устаканилось, и я наконец поняла, что от этой миссии можно получать удовольствие. Для НКО самое важное — прозрачность, отчеты в открытом доступе. Все это у нас есть.

Плюс это, конечно, сложно психологически — встречаться с больными детками и их семьями. Мамы иногда ведут себя агрессивно, но мы верим и понимаем, что у них просто выхода нет другого. Здесь нужна стрессоустойчивость и доброта. Если ты холоден или сам агрессивен, то к тебе ни одна мама не придет за помощью.

Расскажите, в чем особенность некоммерческой благотворительной организации?

— Фонд работает за счет пожертвований, которые направляются на уставную деятельность. Только 20% от всех полученных денег могут быть потрачены на административные расходы. Чем больше пожертвований, тем больше средств можно направить и на развитие: акции, мероприятия, семинары, которые помогут рассказать о фонде. Это тоже очень важно.

20% — это не очень много, но когда растет сумма пожертвований в месяц, увеличивается и сумма этого процента. Поэтому сейчас мы можем себе позволить нанять опытных сотрудников, которые живут фондом. У нас в штате восемь человек. Если бы у нас не было достаточно кадров, мы не смогли бы развить такую деятельность. Один сотрудник отвечает за мероприятия, другой — за обращения на получение средств, разговаривает с мамами, третий взаимодействует с реабилитационными центрами. У нас большой функционал, и благодаря тому, что мы может взять какую-то сумму на свое обслуживание, это и получается возможным. Это такой круговорот.

Как вы выбираете, кому помочь, и с какими проблемами сталкиваетесь?

— У нас очень неравнодушные люди и очень много тех, кто нуждается в помощи. Мы созываем экспертный совет, который решает, кому сможем направить собранные средства. И раньше вместе с документами показывали фотографии детей и место жительства. От этого включается сердце — ужасно хочется помочь каждому, особенно краснодарским ребятам. Но я не хочу зацикливаться территориально, ведь дети, которые нуждаются в помощи, живут не только на Кубани. Поэтому теперь у нас очень сухая презентация: мы отталкиваемся от официальных документов и фактов.

Другая проблема в том, что медицинские центры, не вникая в особенности состояния конкретного ребенка, порой добавляют в план лечения услуги, не являющиеся необходимыми. Наша задача — вычленить из предоставленных счетов то, что действительно важно и нужно, ведь, повторюсь, мы оказываем помощь за счет пожертвований, и каждая копейка на счету. Мы стараемся быть посредниками между родителями и центром. Общаемся с обеими сторонами. Суммы варьируются в среднем от 30 тыс. рублей на медикаменты до 250 тыс. рублей на поездку в реабилитационный центр.

Как считаете, что должно произойти, чтобы в Краснодаре стало больше благотворителей?

— Мы должны показывать своим примером. Надо, чтобы было больше акций и благотворительных мероприятий. Только так. Ты не сможешь заставить человека улыбаться, это должно идти искренне, от души.

Что можете назвать своим главным успехом за эти пять лет?

— Наверное, праздник по случаю нашего пятилетия, который прошел 7 октября. Он стал показателем всей нашей работы в предыдущие годы, что нам доверяют и уважают. Мы придумали формат семейного праздника для наших подопечных, партнеров, спонсоров, пришли 400 человек — я не ожидала такого успеха. Мы собрали в фонд около 800 тыс. рублей за один вечер, и это очень здорово. Годы тяжелой работы не прошли даром.

Но успех выражается не только в масштабных акциях. Когда ты видишь этих детей и глаза матерей, полные слез радости… Понимаешь, что главная победа — это наши подопечные. Я всегда прошу делать выборку краснодарских семей, очень люблю приезжать к ним в гости. Они знают, что у меня есть дети, дарят им книжки, какие-то сувениры. Это невероятно трогает.

Какие истории подопечных вас особенно тронули? Как изменилась жизнь этих детей?

— За годы работы финансовую помощь получили более 200 детей, в основном это детки с ДЦП. К сожалению, ДЦП невозможно полностью вылечить, но регулярные реабилитационные курсы помогают существенно улучшить состояние. Мы дружим с Георгием Раковым, это 11-летний мальчик, которому фонд помогает уже несколько лет. Я часто бываю в гостях в его семье. Он говорит: «Марина Сергеевна, приезжайте чаще, мама всегда печет пироги, когда вы приходите!»

С Костей Акинцевым мы тоже дружим. Ему 13, он живет с бабушкой. К сожалению, может только лежать, у него очень тяжелая форма ДЦП. Костя очень слабенький, он даже не разговаривает. Бабушка за ним ухаживает, сопровождает в реабилитационные центры.

И наша победа — девочка Варя Прокопец, ей всего три года. У нее был первичный иммунодефицит: хроническая гранулематозная болезнь. Иммунодефицит — сложная болезнь, когда ребенок просто от пыли может заболеть и погибнуть. В ее семье очень страшная история, первый ребенок от этого заболевания скончался, девочка Кристина. Родители сначала не знали, от чего она умерла, врачи только потом поняли и сказали. Вероятность того, что второй ребенок родится с таким же диагнозом, один на сто тысяч, или на миллион даже… и Варя родилась с этим же диагнозом. Можете себе представить состояние семьи. Мы были первым фондом, к которому обратились родители. Вместе с другими благотворителями сопровождали девочку на протяжении всего лечения, больше года девочка находилась в клинике Цюриха, где ей провели трансплантацию костного мозга, и в этом месяце она пришла к нам на праздник абсолютно здоровая!

Сейчас собираем деньги двухлетнему Никите Тетерину. У него отсутствует слуховое отверстие и деформирована ушная раковина. Мальчик не слышит одним ухом, но тугоухость, к сожалению, не единственное негативное последствие. Жидкости, которые скапливаются внутри уха, со временем приводят к серьезным воспалениям, поэтому любые простуды для мальчика особенно опасны. В США можно сделать операцию, чтобы полностью воссоздать здоровое ухо. Операция стоит 85 тыс. долларов. Пять мама с папой уже перевели в клинику. Основную сумму соберем мы, чтобы в октябре следующего года Никита мог слышать.

Алиса Падалка, очень хорошая девочка. Мы помогали ей в покупке усилителей к слуховым аппаратам, а затем собрали около 300 тыс. рублей на реабилитацию. Радиостанция DFM очень помогла нам в этом, посвятив ежегодную акцию «Десять тысяч бабочек» Алисе.

Когда я вижу, как улучшается жизнь детей, я понимаю, что живу не просто так на этом свете. Очень круто, когда ты не только отдаешь, но и получаешь взамен энергетику, положительные эмоции. Ты за счет этого и существуешь.

---

Узнать больше о работе фонда «АНАСТАСИЯ» и о тех, кому сейчас нужна помощь, можно на сайте.

Версия страницы для ПК