Хорошая девочка и с чем ее едят

По каким причинам в России процветают рестораны, которым на толерантном и политкорректном Западе давно пришел бы конец

Журналист и редактор Юга.ру Сабина Бабаева о том, как при помощи общественного мнения можно бороться с проявлениями средневековья и почему в России это мало кому нужно.

В Москве появился ресторан под названием «Хорошая девочка». И вызвал немало негативных комментариев в соцсетях. Заведение открыл владелец сети кафе «Тануки» Александр Орлов. В меню ресторана — фразы «Хорошие девочки любят сидеть на коленках, а плохие — стоять», «Есть такая черта мужского характера, которую все женщины терпеть не могут. Это безденежье». А в инстаграме заведения — например, «Умелая женщина даже из того, что плохо лежит, быстро сделает то, что хорошо стоит». Или «Хочется простого женского не знаю чего». В соцсетях ресторатора обвинили в сексизме и объективации женщин — не в первый раз: в 2019 году сеть «Тануки» отметилась бодишеймингом и сексизмом, а в 2020-м, на фоне протестов в США и движения BLM, — еще и расизмом. Кажется, произойди пара-тройка таких случаев в Америке, лавочку уже прикрыли бы, а владельца всенародно заклеймили бы даже без участия в деле старого халата. Но в столице нашей родины заведеньице не только существует, а приносит доход предпринимателю, который даже после карантина и его экономических последствий открывает новое. И — бац! — со столь удачным названием.

Вы спросите, где Москва и где мы. А я отвечу — в России. И продолжу: в стране, в которой каждый год перед 8 Марта определенная уполномоченная по правам человека призывает женщин рожать, потому что в этом «их предназначение». Что считают своим предназначением сами женщины и вообще используют ли это слово при каждом удобном случае — например, когда государству требуются подданные, которых прежде надо родить, — уполномоченные по правам (и обязанностям) не спрашивают. Предназначение — и всё, хоть ты тресни, хоть сгори на костре как ведьма, которой никто не указ.

Мы живем в стране, в которой «сама виновата», «а чего юбка такая короткая», «а когда за вторым?». В которой — сестры Хачатурян и что с ними делает государство. В которой, когда активистка «с лишним весом» посмела пересесть с иглы мужского одобрения на что-то не столь важное, все набросились на нее — а почему? — потому что внешность не соответствует стандартам; напиши то же самое обычная модель, никто бы и инстаграмом не повел. Мы живем в стране, в которой даже умные вроде бы мужчины, высмеивая феминисток, апеллируют всё к тому же застрявшему уже в зубах доводу «как будто женщины в наше время еще не обрели равные права с мужчинами». Нет-с, господа, не обрели. У мужчин такие же шансы стать отцами, как у женщин — мамами. Но разве хоть одна уполномоченная с гнездом на голове и жемчугом за триста тысяч рублей на шее призывает парней к ответу? Хоть на 23 Февраля, хоть на 8 Марта. Разве хоть один ресторатор, пытаясь привлечь «гостей» (так почему-то рестораны называют людей, которые приходят поесть и выпить далеко не бесплатно) эпатажными приемчиками, использует для этого объективацию мужчин? Конечно нет, ее же не существует.

Но, кроме всего прочего, мы живем в стране, в которой сами женщины, будь даже тысячу раз главой семейства, будь хоть генералом в плиссированной юбке, играют на публику в эту лицемерную игру под названием «я — девочка, я не хочу ничего решать, я хочу платье». Воспитанные на проклятой, заезженной, тупой фразе «женское счастье». Да, ты можешь сделать хорошую карьеру, заниматься любимой работой, заботиться о детях, всё успевать, делать параллельно кучу дел и прекрасно выглядеть, но главный тут — он. Потому что мужик. Это он может себе позволить сексистские шутки, картинки и мемы в соцсетях, «все же знают, что в жизни он отличный парень и любит жену». И вообще, это просто ирония. В России, особенно среди рестораторов, стало необыкновенно модно списывать всё на иронию. И вот уже раздает интервью направо и налево владелец московской ироничной шаурмичной Stal’in Doner, и «остроумный» женоненавистник г-н Орлов обращает внимание в интервью, что его «проект — про иронию (и даже самоиронию), которую каждый будет интерпретировать по-своему».

Все стали ужасно ироничные, иронией можно прикрыть всё, даже банальное отсутствие мозгов. «Вы что, идиоты?» — «Нет, мы иронизируем, просто наше чувство юмора, возможно, поймут не все, но мы и не стремимся угодить каждому». Ну да, конечно, всё дело в чувстве юмора.

Мы живем в стране, которая, как капризный недалекий ребенок, постоянно стремится противопоставить себя взрослому толерантному миру. Прости, Глория Стайнем, мы всё понимаем, но мы идем другим путем. У нас особенная стать. Мы даже въевшийся нам в менталитет давно и прочно, вместе с шаурмой матери, расизм оправдываем тем, что не хочется лишний раз преклонить колено. Мы вопим про небритые подмышки, когда на кону равная зарплата у женщин и мужчин. Мы смеемся или крутим пальцем у виска, но идем пробовать еду от человека, которого нужно изгнать отовсюду, вместо того чтобы нести ему свои денежки, — просто потому что это модно. И речь уже не только о Москве.

Мы забыли, как в детстве хотели только одного — вырасти. Мечтали стать взрослыми, свободными женщинами и мужчинами, и делать что захочется, и никто нам не указ. А потом выросли. И стали играть в игру, в которой мы — мальчики и девочки. Хорошие и плохие.

Версия страницы для ПК