«Большей смелости, чем открытость — нет». Чемпионка мира по жиму лежа Анна Тураева о любви, медалях и других победах

В интервью журналисту Юга.ру живущая в Краснодаре туапсинка Анна Тураева рассказала о спорте, любви и конфронтациях с обществом

Культурист и пауэрлифтер с несколькими мировыми рекордами Анна Тураева рассказала журналисту Юга.ру о том, что считает своей самой большой победой, к чему стремится в спорте и в жизни, как ее воспринимают в обществе и откуда она берет силы и смелость быть открытой.

О спорте

Расскажите о своем детстве, с чего началось ваше увлечение спортом?

— Я была очень болезненным ребенком, постоянно теряла сознание, из больниц не вылазила. Вследствие родовой травмы шейные позвонки сместились, и было кислородное голодание. От физкультуры я до 10 класса была полностью освобождена. Потом, когда пришло время видиков и стали появляться боевики, пошли первые качалки. У меня отец токарь, работал на машзаводе. Для меня и моих друзей он своими руками варил железо — гантели, штанги и все остальное, мы сами оборудовали зал в подвале. Мне нельзя было заниматься спортом, но я видела, что от этого мне становится намного лучше. Сначала делала все в щадящем режиме, а потом начала заниматься нормально.

Как вы пришли к пауэрлифтингу?

— У нас тогда сразу много секций открылось, почти полгода я ходила на самбо. А когда тренер уехал, секция закрылась. Затем около двух лет было тхэквондо, а параллельно я качалась. В 1997 году приехала в Краснодар на свои первые соревнования по культуризму в клуб «Самсон». Тогда еще никто не знал, что такое сушка и что такое сидеть на диете. Все были заплывшие и вымазанные в сурике. Мне очень понравилось, и я начала выступать, отдав около семи лет культуризму. Ездила на соревнования в Питер, Москву, здесь на «Самсоне» выступала. Первое парное позирование мы открывали с Вячеславом Клименко, никогда раньше такого не было.

В 2006 году я куда-то готовилась, семь месяцев сидела на сушке, делала спину себе и повредила ее. Три месяца вообще не могла вставать с кровати. Кое-как потом начала ходить в зал, но тренировалась в щадящем режиме. Первое, что можно было делать, — это жим лежа. Так я и начала заниматься пауэрлифтингом. В 2007 году в Новороссийске проходили всероссийские соревнования, у меня как раз друг этим занимался. Он позвал меня с собой поснимать и как-то между делом спросил, сколько я жму. Я ответила, что не знаю. Он предложил надеть его майку и выступить. Я тогда весила где-то 60 кг, а он 110–115, поэтому его майка мне ничего не давала [майка для жима лежа, или жимовая майка, из прочного и эластичного материала способствует увеличению веса, который может поднять спортсмен, улучшая показатели на 10–20 кг, — прим. Юга.ру]. Я вышла, пожала 110 кг, выиграла Россию и сразу мастера спорта сделала. Второй раз я выступила через месяц уже на «Самсоне» в Краснодаре, пожав 150 кг. Так началась моя пауэрлифтинговая жимовая жизнь.

Анна Тураева — абсолютная шестикратная чемпионка мира, абсолютная восьмикратная чемпионка Европы и многократная абсолютная чемпионка России по жиму лежа.

Общепринятое мнение, что это не женский вид спорта. Как семья отнеслась к вашему увлечению?

— Мама всегда меня поддерживала, даже когда я выглядела не так, как все девочки. Для нее было чудом, что я вообще осталась жива, а я от 6 до 15 лет, кроме больниц, ничего не видела. Поэтому она всегда была за то, что я занимаюсь, живу, двигаюсь вперед, какие-то цели у меня появились. Папа мне просто на этот счет ничего не говорил — ни по поводу моей внешности, ни по интересам, ни по спорту. Сейчас, когда знакомые говорят ему обо мне нехорошие вещи, не зная, кем он мне приходится, он яро защищает и гордится мной. Мне он своей любви не показывает, но радуется моим достижениям и наградам. Фотографирует все мои кубки, сохраняет в телефон и всегда их показывает и рассказывает обо мне.

Что вы считаете самой большой своей победой?

— Что я переборола свою болезнь, потому что мне изначально вообще говорили, что осталось около 5–6 лет жизни. Я перестала падать в обмороки, перестала болеть. Первое для меня — это здоровье. Потом уже азарт, сцена, зрители и веса. Ты готовишься к соревнованиям, ловишь кураж от весов и борьбы с ними.

Почему пошли выступать именно в WPC?

— Я и в IPF выступала, на «Самсоне». Но IPF — это такая узкая специализация. Они выбирают немногих спортсменов, которых согласны спонсировать. Если не согласны, значит, спортсмен не должен выступать. Я пошла в WPC, потому что это открытая федерация, и я могла поехать на любое соревнование и с любых соревнований вернуться в WPC. Это открытость и профессионализм, очень хороший уровень, большие выезды на турниры за границу. В IPF, кроме России, никуда ты не выезжаешь.

IPF (International Powerlifting Federation) — Международная федерация пауэрлифтинга, основана в 1971 году.
WPC (World Powerlifting Congress) — Всемирный конгресс пауэрлифтинга, «альтернативная федерация». Основан в 1986 году Эрни Францем. Объединяет более 30 стран.

WPC спонсирует спортсменов?

— Нет, спонсируешь ты сам себя. Это, конечно, большая проблема в нашем спорте. Много вложений в себя, но отдачи никакой, тем более у женщин. Если у мужчин есть какие-то призовые фонды, то женщин почему-то всегда ущемляют.

Можно ли заработать на этом спорте в России?

— Вообще никак не заработаешь, и фондов нет. Если спонсором выступает человек, который сам раньше занимался спортом и знает, каково нам, он может сделать призы. Но в основном организаторами выступают мужчины и призы делают для мужчин. Я организовывала два турнира — кубок Черного моря и кубок Ямала, затратила на эти соревнования много своих личных средств. Предоставила в качестве призов спортивное питание, золотые цепочки, серебряные часы — именно то, что хотела, чтобы давали мне. Я тогда сделала 15 новых номинаций, которые после моих турниров стали распространены. Для женщин и мужчин были отдельные денежные призы за большие жимы, тяги, все в отдельности. Так спортсмены могут окупить свою поездку, взнос, проживание и какую-то часть подготовки.

Не было ли желания покинуть Россию и проявить себя за рубежом, где спорт больше ценится?

— В последнее время очень часто появляется такое желание. Федерации, в частности WPC, разваливаются, появляется много нехороших людей, которые подставляют спортсменов. Как относятся к спортсменам «там» и как у нас — большая разница. Мне раньше поступали предложения переехать, но тогда у меня менталитет еще не был готов к другой стране. Сейчас, если бы мне предложили, я бы с удовольствием уехала.

Следили ли вы за допинговым скандалом и в чем, на ваш взгляд, основная проблема нашей сборной? Или это проблема системная?

— Знаете, это политика. Мне многое нельзя говорить, потому что я человек спорта. Были отстранены те, кто мог получить золотые медали. На хоккей никто бы и не подумал, что они выиграют, а так бы и хоккеистов не допустили. Нас пытаются принизить. Жалко тех спортсменов, которые отдают всю жизнь спорту, трудятся и пытаются что-то для России своей выиграть, а их не допускают просто из-за того, что кто-то не захотел. Любой профессиональный спорт — это допинг. В каждой стране работают целые лаборатории на рекорды. Чем больше рекордов, тем больше фармацевтики, больше допинга. Это политика. Просто кому-то мы что-то перешли, так скажем.

Есть ли сейчас разногласия между федерациями?

— Разногласия всегда есть, и это очень плохо. Я считаю, что каждая федерация должна принимать каждого спортсмена. Это поднимает и уровень федерации, и уровень человека. Сейчас появляется много новых федераций — Сарычев открыл, Закипный. У него там выступают до полутора, а то и до двух тысяч участников, чего сейчас не скажешь про WPC и IPF. На IPF в Краснодаре выступило около 60 человек. Потому что начали вводить нормы: «Мы не пустим туда, мы не пустим сюда». Спортсмены убегают, когда им делают какие-то запреты. Они хотят выступать, они для этого готовятся, кто-то даже по полгода чем-то жертвует, чтобы выстрелить. А в итоге федерации дают одно соревнование, где он должен выступить, и все. Где, не помогая ему, не спонсируя, требуют каких-то достижений в плане физики и преданности федерации. Но если федерация сама не ценит своих спортсменов, то спортсмен уйдет.

Чем больше федераций, тем больше выбора, больше конкуренции, больше имеет значение само отношение к спортсменам. Уровень очень поднялся после тех же московских соревнований Сарычева, после призовых фондов для женщин и мужчин. Сразу другие федерации стали делать кубки и медали совсем другого уровня. Если раньше это была «медаль с "Мурзилки"» [бумажная, вырезанная, несерьезная — прим. Юга.ру], то сейчас заморачиваются, заказывают в том же Китае, не говоря уже о призовых, спонсорах. Это тоже людям приятно.

Есть ли у вас какие-то счастливые вещи, которые вы берете с собой на соревнования?

— Есть, но это больше религиозные вещи.

Предлагали вам организовать соревнования имени Анны Тураевой?

— Да. После двух проведенных мною турниров, уровень которых был очень высокий, с шоу-программой, предлагали организовать еще. Но финансовой помощи не было, а это большие вложения бюджета. В целом это возможно, но на тот момент я не хотела заморачиваться, потому что все легло бы на мои плечи. Если бы я делала соревнования именно своего имени, я бы сделала по уровню, а это большие средства.

Для чего вы, будучи многократной чемпионкой, продолжаете участвовать в соревнованиях?

— Висит календарь, ты выбираешь какие-то соревнования и говоришь себе: «На этих выступлю — и надо заканчивать». Думаешь о тренерской деятельности, каком‑то бизнесе, чтобы на старости лет было где жить и на чем ездить. Но проходит время, ты видишь новые турниры в календаре, появляется азарт: опять борьба с весами, борьба с собой, потому что уже возраст и все дается немного сложней. И, наверное, потому что это уже твоя жизнь, потому что ты без этого уже не можешь. От этого получаешь какой-то заряд, кураж, жизненный тонус.

Сейчас появился новый дивизион, я выступаю в слингшоте и сделала на Краснодаре новые рекорды. Все три были зафиксированы, и все три по факту рекорды мира. Но чтобы их так зарегистрировали, их нужно показать на международных соревнованиях. Я хочу сейчас их повторить и взять еще больше. Поэтому новый дивизион для меня очень интересен, там много спортсменов, серьезная конкуренция.

А какой у вас сейчас рекорд?

— 190 кг в слингшоте. 200 кг я жала в майке до травмы, но это был шоу-турнир, а на таких соревнованиях рекорды не фиксируются. Поэтому я жду соревнований, чтобы зафиксировать результат, чтобы он был у меня в копилке.

Слингшот — приспособление, которое используют спортсмены для выполнения жима лежа. Его действие схоже с эффектом жимовой майки, он способствует увеличению максимального веса, который может выжать спортсмен.

Вы работаете тренером, расскажите о достижениях своих подопечных.

— У меня сейчас около 40 спортсменов — мастеров спорта и международников, а также четыре элиты. Это как мальчики и девочки, так и мужчины и женщины, даже ветераны. Я многих возила за границу как по пауэрлифтингу, так и по бодибилдингу. Еще готовлю девочек в категории фитнес-бикини. Все очень талантливые. Некоторые ко мне приходили просто тренироваться, в основном мужчины, потом они входят в кураж и пытаются за мной погнаться. Начинают заниматься профессионально, у них появляются достижения, в чем я им полностью помогаю как физически, так и где-то даже материально. Так что у меня собралась большая спортивная семья. Очень много из Туапсе моих воспитанников. Сейчас я переехала, но онлайн все равно с ними работаю.

Как обстоят дела с силовыми видами спорта на Кубани?

— На данный момент они очень хорошо развиваются благодаря тому, что открылось много федераций, выросла конкуренция, на это тратятся деньги. Поднимают, по сути, сами спортсмены, потому что все федерации держатся на взносах. Люди сейчас активнее занимаются спортом. Это хорошая тенденция, фитнес-центры дали заметный скачок. Большой плюс в том, что по краю допускаются все, проводятся открытые соревнования как для опытных, так и для новичков. Уровень соревнований снижается из-за того, что много чайников, но зато растет уровень федерации, потому что в нее вливается много спортсменов.

Вы наверняка хорошо относитесь к культу тела?

— Естественно. Я восемь лет профессионально занималась культуризмом и выступала. У меня такой вид спорта, в котором нужно много есть, чтобы много жать. В период соревнований ем абсолютно все, чтобы не поломаться и не порваться, но и в межсезонье, в период отдыха, я стараюсь держать себя, чтобы выглядеть нормально. Соблюдаю диету, чтобы сильно не раскрывать свой амплитудный живот.

О популярности

Когда приезжаете в Туапсе, чувствуете себя местной звездой?

— Есть такое. У меня многое связано с Туапсе — и по-спортивному, и друзей там много. Все мои друзья уже взрослые люди, все имеют какие-то заведения, спортзалы, где всегда мне рады, все двери открыты. Там меня накормят, напоят, что‑то подарят. Мне в некотором роде льстит такое отношение. Даже дети подбегают фотографироваться. Это очень располагает к тому, что спорт нужно развивать, помогать, присутствовать на спартакиадах, судействовать.

Что изменилось в вашей жизни после переезда в Краснодар? Здесь вас узнают?

— Конечно. Здесь тоже кормят-поят, зовут на вечеринки. Многие рестораны приглашают, чтобы мы сделали оценку им в соцсетях. Но мы не делаем рекламу за деньги, а всегда честно говорим, понравилось или нет. Если нас часто видят в ресторане, значит, нам он понравился. Ну и, соответственно, люди узнают, подходят, фотографируются. Женщины, конечно, больше, а мужчины обычно подходят в зале и записываются на тренировки.

Есть ли обратная сторона у вашей популярности и узнаваемости?

— Это зависть. Так я потеряла много друзей, выявила, кто есть кто. Хотя завидовать, в принципе, нечему, я не живу во дворце. С популярностью я получила очень много иголок в спину. В интернете всякие грязные вещи пишут. И как выясняется потом, пишут близкие люди, о которых даже не подумаешь, что они на такое способны. И подставляют близкие люди. Это не говорит о том, что я вообще теперь не доверяю людям и ни с кем не общаюсь, но в последнее время я стала более закрытой, потому что доверчивость меня всегда губила. Во всех планах: и в спорте, и в любви, и в жизни, и в работе. Люди просто пользовались этим. Поэтому я дала себе зарок, что никогда больше не буду работать ни на кого — только на себя. И работать буду только с близким человеком, которому могу доверять, и впускать в свой круг буду только тех, кто проверен годами.

Испытываете ли вы дискомфорт по поводу своей внешности?

— Не испытываю. Дискомфорт у меня вызывают невоспитанные люди в заведениях или в аэропорту. Сотрудники полиции, которые абсолютно не умеют общаться, неадекватно разговаривают. Это быдло-пати очень напрягает. Я уже не обращаю внимания, я могу так же резко ответить и поставить на место. Чаще всего это происходит от незнания, от людей, которые просто в шоке от моего вида. Потом, после знакомства и общения со мной, нормально воспринимают.

Были ли курьезные ситуации?

— Постоянно. В основном это с аэропортом связано, с туалетами. Когда гаишники останавливают. В барах бывают какие-то непонятки, и разборки начинаются. Могут, видя, что я здорово выгляжу, наехать на меня. Потом узнают, что я женщина, это шокирует. Таких случаев не перечесть. Но я так себя вижу и не собираюсь меняться и пытаться выглядеть по-другому.

Случались ли конфликтные ситуации на соревнованиях?

— За границей меня много где знают. Скажу больше: я там самый красивый Шрек среди тех, кто выступает. На соревнованиях я сама, бывает, путаю, кто со мной выступает. Но там все воспитанные люди, там у меня ни разу не спросили: «А это действительно вы по паспорту?» У них это просто не полагается, это нарушение прав. Если у меня написано, что я — Анна Тураева, значит, перед ними действительно Анна Тураева. Это в России показывают меня как одну, которая похожа на мужчину, а на самом деле по стране таких тысячи. Также людей, которые из мужчин хотят в женщин превратиться и наоборот, много, но мы их просто не замечаем. Только у нас могут вызвать группу захвата и начать проверять, начиная от подписи, заканчивая туалетом. Причем в грубой форме. В этом выражается невоспитанность России и ее отношение к спортсменам и людям в целом.

Как вы обычно проводите 8 марта? Поздравляют ли вас родные и друзья?

— Поздравляют. У меня много воспитанников-мужчин, все ко мне относятся как к женщине, как к Анне Тураевой. Некоторые мужики, которые у меня тренируются, поздравляют меня как с 23 февраля, так и с 8 марта. Мне так даже очень удобно. С друзьями мы собираемся 8 марта, куда-то ходим отмечать. Все как у всех.

О любви

Как вы решились открыто заявить о своих отношениях?

— Для меня тот, с кем я живу, прежде всего человек. Это не пол, а душа, друг, соратник, партнер. Все в целом. Для меня это было волшебством, которое захотелось показать всем. В какой-то степени это может быть неправильно, потому что у нас общество не готово к таким заявлениям. Но для меня стало откровением, что я нашла того человека, с которым мне комфортно абсолютно во всем, который для меня по жизни во всем хорош. И мне не хотелось это скрывать. Многие мои друзья говорят: «Мы так бы не смогли». Я отвечаю, что они просто не встретили того человека.

На соревнованиях я сама, бывает, путаю, кто со мной выступает

О личном

Расскажите о своих татуировках.

— Первую мне набили в 13 лет. Это был какой-то непонятный браслет. Знакомая сама сконструировала машинку и на всех пробовала бить татуировки. Потом мне понравилась Полинезия. Само слово означает «воин, несущий победу». Именно это выражают мои рисунки, каждая деталь несет какую-то свою историю. Каждый раз, когда я что-то набивала, со мной что-то происходило. Чем больше я набивала, тем больше я видела себя тем, кем хочу быть. Такая жизненная у меня татуировка. Все, что я делаю, происходит поэтапно, так и татуировки шли у меня поэтапно. Если у меня были какие-то проблемы, я шла бить тату, и мои проблемы как-то решались.

Она у меня единая со многими элементами — скаты, вараны, акулы, лица, солнце. Много деталей, которые на первый взгляд неразличимы. Знаю, что после меня многие спортсмены и спортсменки начали бить себе Полинезию в таком же стиле.

Какой у вас распорядок дня?

— В последнее время очень люблю поспать, хотя все движения у нас начинаются ночью — днем пробки, работа, тренировки. А ночью можно съездить в магазины и все остальное. Очень жалко, что у нас нет, как в Европе, ночных супермаркетов именно по одежде, только вот «Табрис», в котором можно еду взять, и все. Сейчас у нас совместный бизнес в косметологии. Я тренирую людей, «передаю» их Вике, Вика их стройнит и плюс еще какие-то процедуры по косметологии.

Часто ли у вас бывают срывы, когда вы последний раз плакали, если такое вообще случается?

— Если даже я и заплачу, то это никто не увидит и не услышит. В последнее время я уже научилась бороться с собой. Мне даже на соревнованиях дали кличку Танк. Я выхожу, тихо и спокойно жму свои веса и так же спокойно ухожу. Хотя иногда бывает сильная борьба с собой, большие трудности.

Вы явно смелый человек. Есть ли что-то, на что вам все-таки не хватает смелости?

— Я думаю, что уже показав открыто в инстаграме, как я живу и с кем, выше смелости уже нет. Возможно, в дальнейшем что-то и будет.

Версия страницы для ПК