Зачем нам нужен закон о домашнем насилии? Речь феминистки

15 декабря в Краснодаре прошло заседание Екатеринодарского дискуссионного клуба, посвященное профилактике семейно-бытового насилия и обсуждению законопроекта о домашнем насилии. Юга.ру публикуют без сокращений речь одной из выступавших — журналистки и феминистки Мадины Амади.

— Я журналистка, феминистка и человек, абсолютно убежденный в необходимости принятия закона о домашнем насилии в его авторской редакции — но ни в коем случае не в редакции Совфеда, предлагающей вместо реальной защиты жертв устроить конкурс соцработников на местах по примирению жертв с насильниками. Вообще мне странно, что необходимость защиты слабых от насилия сильных нужно всерьез кому-то доказывать. Но если нужно, я готова — давайте поговорим, почему брак еще не означает права на секс по первому требованию супруга, побои — это не воспитательный процесс, а «да убоится жена мужа своего» — не руководство к действию и не оправдание насилию.

Зачем же нам так нужен закон о домашнем насилии — при вроде бы уже имеющихся в УК РФ статьях о побоях, изнасиловании и других преступлениях вне территории семьи? Ведь именно этот аргумент чаще всего приводят первым противники принятия закона — в том числе зампред Минюста Михаил Гальперин в ответном письме Европейскому суду по правам человека. В этом позорном письме, отлично иллюстрирующем уровень понимания проблемы нашими чиновниками, господин Гальперин фактически умудрился обвинить российских женщин, отправившихся искать правосудия вне России после того, как государство не смогло защитить их от избиений и издевательств со стороны мужей, в подрыве, я цитирую, «усилий и имеющихся правовых механизмов в этой сфере».

Хочу отметить, что прямо сейчас, в эти минуты, в Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону и ряде других российских городов началась акция «Мост сестер» в поддержку сестер Хачатурян, которым эти усилия и правовые механизмы не оставили иного выбора, кроме убийства собственного отца, годами насиловавшего и избивавшего девочек там, где они должны были чувствовать себя в безопасности, — в семье.

А буквально вчера, накануне нашей с вами встречи, суд Геленджика отклонил апелляцию и отправил на восемь лет в колонию 29-летнюю Кристину Шидукову, в ходе очередной драки убившую своего супруга. Как и в случае с сестрами Хачатурян, следствием было установлено, что Кристина на протяжении многих лет подвергалась побоям и издевательствам со стороны убитого. Но ни в том, ни в другом случае это не было квалифицировано как самооборона.

У всех на слуху другие громкие дела последних лет: отрубленные руки Маргариты Грачевой, безрезультатно обращавшейся в полицию с заявлением об угрозах со стороны супруга, — участковый перезвонил ей через 12 дней после того, как муж впервые вывез ее в лес, а на вопрос, почему так долго, ответил: «Это Россия».

Дело Валерии Володиной, которая более трех лет пыталась получить помощь от правоохранительных органов и получала один за другим отказы в возбуждении уголовного дела, в то время как ее бывший сожитель дважды похищал и жестоко избивал ее, в том числе беременную, что привело к выкидышу.

Дело Анастасии Ещенко, убитой и расчлененной профессором Санкт-Петербургского университета Соколовым, которого несколькими годами ранее уже пыталась обвинить в агрессивном поведении другая его студентка — и тоже безрезультатно.

Дело Оксаны Садыковой, многодетной матери, которой супруг перерезал горло на глазах у детей — после того как она подала на развод из-за регулярных побоев, следуя завету комментаторов подобных новостей в Рунете, негодующих, «почему же они не уходят от таких уродов!». Оксана ушла — и была жестоко убита озверевшим от длительной безнаказанности садистом.

Убить самой и сесть за это — или быть убитой. Вот какой выбор сегодня, в XXI веке, оставляет женщинам российское государство и его «имеющиеся правовые механизмы».

Потому что домашнее насилие — это особый вид преступлений, специфика которого требует отдельного закона: ведь после того, как вас избили на улице, вам не нужно возвращаться в один дом с преступником, не нужно продолжать жить с ним под одной крышей, завтракать с ним за одним столом и ложиться в одну постель.

И я верю, что все мы заслуживаем лучшего выбора. Я могу потратить все время своего выступления на простое перечисление имен жертв домашнего насилия — это будут десятки имен, которые мы знаем, и сотни, тысячи и десятки тысяч дел, имен и трагических судеб, которых не знаем. Их все объединяет общий знаменатель — полное бездействие полиции, отмахивающейся от заявлений о побоях, угрозах и издевательствах внутри семьи.

Это происходит, во-первых, потому, что полицейские тоже люди, живущие в общем культурном поле нашей страны, где на генном уровне закодированы людоедские принципы вроде «бьет — значит любит», «бей бабу молотом, будет баба золотом» и «не выноси сор из избы». А во-вторых, и в-главных, потому, что наше государство, вместо того чтобы просвещать и воспитывать свой народ, выбирает потакать его самым темным инстинктам. Выбирает не вести общество к цивилизации и гуманизму, а подыгрывать его слабостям, невежеству и жестокости — возводя архаичное, варварское отношение к женщинам как собственности, как к существам второго сорта, которых можно воспитывать кулаками, в ранг семейных ценностей и традиций, за которые якобы нужно держаться в противовес общемировому «заговору» толерантности и гендерного равноправия.

Мне сложно представить, чтобы в любой из стран, которые мы называем цивилизованными, политик первого ранга мог всерьез утверждать, будто побои в семье — это семейное дело, в которое обществу вмешиваться негоже. А у нас подобная риторика повсеместна — и в 2017 году привела к декриминализации домашнего насилия, что уже признано ошибкой даже такой провластной структурой, как Генеральная прокуратура России.

В 2015 году, по данным Росстата, число женщин, пострадавших от насилия в семье, составляло 36,4 тыс. человек. В 2016 — 49 тыс. Это ужасающие цифры официальной статистики — а как люди, выросшие в России, мы понимаем, что цифры любой нашей статистики можно смело умножать в несколько раз: вы же не принимаете за чистую воду 6% инфляции?

Не принимайте и 16 тыс. женщин, пострадавших от домашнего насилия в 2018 году — реальная цифра гораздо больше. Более того, есть все основания полагать, что и сама декриминализация домашнего насилия была проведена именно для того, чтобы обращения женщин в полицию больше не портили официальные показатели, ведь в 2019 году правительству РФ предстоит отчитываться в ООН по выполнению конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Изящный и невероятно циничный ход вполне в духе нашего государства — чтобы снизить статистику определенного вида преступлений, просто перестать считать их преступлениями.

Однако я отказываюсь примиряться с таким положением вещей — и настаиваю на необходимости реальной работы по снижению количества преступлений в российских семьях.

Да, больше всего этот закон нужен женщинам — ведь в большинстве случаев именно женщины являются жертвами домашнего насилия. Но законопроект в авторской редакции (рабочей группы М.Давтян, А.Поповой) способен защитить всех — женщин, мужчин, стариков, детей. Этот закон впервые в российской юридической практике дает определение всем видам домашнего насилия — настолько полные и точные, что не оставляет места манипуляциям:

• нет, по нему нельзя будет отбирать детей у родителей, не купивших своему чаду телефон;
• нет, по нему нельзя будет отобрать единственное жилье у мужа, чья коварная жена сама наставила себе синяков в надежде разжиться хатой;
• нет, по нему нельзя будет посадить несчастного, который отказался купить шубу теще.

Но и жену, которая «выносит мозг» бедному супругу требованиями мыть за собой посуду и опускать стульчак унитаза, что у нас в народе приравнивается к психологическому насилию, за это тоже привлечь будет нельзя. Законопроект не предполагает такого рода вольных трактовок.
Этот закон не посягает на семейные ценности — конечно, если вашими семейными ценностями не является воображаемое право бить своих домашних, воспитывать кулаками детей и насиловать жен. Этот закон призван:

а) дать полиции основания вмешаться ДО того, как случится убийство, а не «будет труп — приедем опишем»,
б) принудительно учить агрессора управлять своим гневом на специальных курсах, как это уже делается в 146 странах мира, и везде дает отличные результаты,
в) наказывать по всей строгости тех, кто продолжает считать себя вправе издеваться над близкими, — и разумеется, только после того, как вина агрессора доказана в суде.

Все остальное, что вы слышали или думаете, что знаете про этот закон, — либо намеренная ложь и манипуляция, либо невежество.

Убийства женщин должны прекратиться — и нашему государству придется принять для этого гораздо больше усилий, чем просто перестать считать домашнее насилие уголовным преступлением.

Придется всерьез заняться этой проблемой — переобучать полицию и судей работе в этой сфере, научить их работать с охранными ордерами, предотвращая трагедии; придется выделить средства на строительство и содержание государственных шелтеров, приютов для женщин и детей, пострадавших от домашнего насилия, — вместо того чтобы причислять к иностранным агентам те считанные единицы таких мест, которые работают сегодня на пожертвования и деньги частных лиц.

Нам не нужны отписки, нам нужна реальная защита права каждого человека на безопасность в собственной семье. Нам нужен закон против домашнего насилия!

С текстом закона можно ознакомиться здесь: https://tineodna.ru/zakon.

Оригинал записи