Вот поистине удивительное произведение – пример катастрофической спутанности сознания, забвения профессиональных основ, традиций отечественного кинематографа и самой культуры. А также пошлого угодничества перед властью – несмотря на то, что авторы фильма это отрицают.
Война августа 2008 года между Россией и Грузией осталась в нашей собственной истории событием чрезвычайно неприглядным. Вопрос "Кто начал?" вроде бы решен (залп, признанный официально первым, был с грузинской стороны), однако разве в этом дело. Полагаю, большая, считающая себя мощной Россия должна была предпринять все, чтобы никакой войны с маленькой Грузией (оставляю в стороне даже наше общее прошлое) не могло и возникнуть. Однако ни малейшей – выражусь предельно мягко – уверенности в том, что это было сделано, нет. Наоборот.
У многих и многих моих соотечественников очень нехороший осадок остался на душе после того конфликта. Как и от государственной политики России по отношению к Грузии последний вот уже десяток лет. Мне довелось через четыре месяца после случившегося, в декабре 2008-го, быть в Тбилиси и Гори, разговаривать и с журналистами, и с чиновниками, и с беженцами. Их власть не краше любой другой, и живем мы приблизительно одинаково. Но я точно знаю, как сильно Россия навредила себе и своим гражданам – нам с вами – этой политикой в целом и этой войной в частности.
А теперь вот люди, которые ассоциируются в нашем сознании с государством, а именно таковы продюсеры Константин Эрнст и Федор Бондарчук (все остальные – лишь все остальные), сделали фильм как бы про те события. И я не могу избавиться от ощущения, что на поле битвы пришли мародеры. Пусть даже и с эпитетом "новые". Поскольку основная их задача опять выглядит как совмещенный, простите, санузел: промывка мозгов как можно большему количеству народа, то есть получение политического капитала и обычного бабла одновременно.
Что ж на экране? Одной фразой – молодая женщина пытается пробиться сквозь войну к своему семилетнему сыну, оказавшемуся буквально на линии фронта. Все вроде хорошо, но воплощение и подробности валят эту идею.
Молодая женщина Ксения (Светлана Иванова) – московская вполне благополучная особа, почему-то (нам не объясняют) расставшаяся с мужем-красавцем Зауром (Егор Бероев), аккурат уроженцем Южной Осетии. Заур служит в миротворческих войсках на родине. Он уговаривает бывшую жену прислать с сослуживцем сына – погостить у бабушки с дедушкой.
Ксения меж тем очень хочет выйти замуж за некоего Егора (Александр Олешко) – какого-то клерка из банка или окружения высокого лица. Егор в подметки не годится Зауру, что видит каждый человек в зале, но не блондинка Ксения. Сын Тема мешает ей отправиться с Егором в Сочи, она отсылает ребенка к отцу. Ни о каком напряжении в Южной Осетии эта дурочка и слыхом не слыхала. Но и Заур заверяет ее, что все абсолютно спокойно. То, что там несколько лет идут взаимные обстрелы, а с конца июля они стали интенсивными, не наше с вами, дорогие зрители, дело. Нам показывают полную идиллию в осетинском селе под Цхинвалом (который до этой войны назывался Цхинвали, по-грузински). Надо полагать, ее российские миротворцы и обеспечивают.
Два катаклизма меняют жизнь Ксении. Потенциальный жених проявляет себя как ничтожество. А сын оказывается в зоне военного конфликта. Прямо из аэропорта, с чемоданчиком, сложенным для Сочи, Ксения летит во Владикавказ.
Начинается зрелище, которое несколько лет назад вытеснило из нашего кинематографа прежнее понятие "фильм о войне". Теперь это, извините, военный экшн. Или даже – приключения персонажей среди трюков и эффектов (пиротехнических и прочих), подобающих картинам, которые изображают военную обстановку. В чем я вижу чрезвычайную безнравственность как таковую.
Авторы подобных произведения пытаются убедить в том, что иначе молодежь не посмотрит фильм и не узнает правду (вариант: не проникнется подвигом). И это еще большая безнравственность, ибо спекуляция. Выбран сугубо коммерческий формат, он рассчитан, как компьютерная игра-стрелялка, исключительно на продажу продукта, а потому использует ровно ту же игровую эстетику, – и мне хотят внушить, что речь о воспитании юношества? Извините, смешно. (То, что картина признана социально значимой и получила деньги от Фонда кино, здесь не обсуждаю. Лыко в строку, безусловно, однако это другая тема.)
Джаник Файзиев в своем предыдущем режиссерском опыте "Турецкий гамбит" (2005) со всей непосредственностью показал, что его как постановщика в кино интересуют компьютерные и визуальные эффекты. Ему нравится это делать. Теперь видно, до какой степени. Треть или даже почти половину его новой работы занимают кадры, иллюстрирующие фантазии семилетнего Темы. В них сам Тема – мальчик Космобой, который действует в фантастическом боевике с ужасными драконозаврами и прочими чудовищами, а также добрым гигантом-роботом.
С этих кадров "Август. Восьмого" и начинается, да так мощно и долго, что я сначала подумала про ошибку киномеханика – мол, запустил не ту картину. Оказалось, ту самую. И опытный зритель скоро сообразит, что с развитием "военной" части фильма все действительно впечатляющие горящие кошки, многолапые скрежещущие чудовища и злобные гиганты станут олицетворять в голове ребенка войну и врагов. А зритель, который обладает мало-мальски критичным мышлением – то есть, взрослый – поймет: так фильм становится сказкой. Кстати, в его "реалистической" части есть еще пара-тройка совершенно фэнтезийных эпизодов вроде взлетающей мамаши.
Можно ли делать сказку про войну? Разумеется. Но тогда должны быть с самого начала четко заданы правила игры. И уж точно должны фигурировать некие условные "наши" и "не наши", "желтые" и "синие", "земляне" и "пришельцы", а не совершенно определенные войска под совершенно определенными государственными флагами. Мы за давностью лет прощаем вестернизацию русско-турецкой войны 1877-1878 годов в упомянутом "Турецком гамбите", равно как с полупрезрительной усмешкой потешаемся над похождениями героев еще одного псевдо-патриотического опуса – "1612" Владимира Хотиненко, мы даже готовы скушать анекдотическую оперетку на тему войны 1812 года "Наполеон против Ржевского" Марюса Вайсберга.
Но к профанированию в подобном духе событий недавней истории ("Гитлер капут!" того же Вайсберга), да еще с однозначным душком сиюминутной политической конъюнктуры, возможно – заказа ("Мы из будущего – 2" Александра Самозвалова и Бориса Ростова), публика не готова. Возможно, лишь пока не готова.
С другой стороны, "Август. Восьмого" повторяет сценарную ошибку фильма "Спасибо, что живой" Петра Буслова и того же, среди иных, продюсера Эрнста. Зрителям не рассказывается, что случилось на границе между Грузией и Южной Осетией (куда уж мечтать о минимальном объяснении событий), – как ни слова не говорили, откуда у персонажа по имени Высоцкий такая всенародная любовь и слава. По умолчанию – все должны знать все про народного героя. Все должны знать о той войне. Между тем, молодой зритель, на которого рассчитаны жанр, эстетика и, пардон, месседж фильма, даже не найдет на карте место действия. Проверьте сами.
При этом, к счастью, грузины как враги не показаны буквально в лицо. "Только" снаряды с "той" стороны, скопище танков, танковый ствол, изрыгающий смерть. Может, вспоминаю я свой принцип презумпции невиновности художника, авторы намеренно слегка затушевали минимальные исходные параметры, чтобы рассказать исключительно о женщине, спасающей ребенка? Но зачем тогда все же появляющийся в середине фильма флаг Грузии? Зачем названия реальных городов? И зачем совершенно позорные, в духе самого типового американского опуса, сцены с российским президентом (в этой роли Владимир Вдовиченков)? Конечно же, телефонный звонок застает его мирно спящим с супругой, а затем мы видим президента в ставке, где некий министр, "рудимент и атавизм" прежнего режима, предупреждает о том, что если начнем войну – "нас заклюют", и оказывается выставлен вон.
Увы, нам рассказывают сказку именно что о маленькой победоносной войне, основанную на голливудских клише, которые были таковыми уже в "Спасти рядового Райана" Стивена Спилберга (1998), но до сих пор по недоразумению считаются художественными находками. Однако если там весь опыт американской индустрии был брошен на доказательство ценности одного солдата, отдельной личности для всей нации (именно этот факт морального поведения системы покорил тогда многих), то у нас схожими шаблонами пытаются доказать правильность решений "наверху". Оба фильма, что называется, пропаганда, но почувствуйте разницу.
Кроме всего прочего, "Август. Восьмого" показывают в абсолютно сказочном ключе российскую армию. Ни в коем случае не хочу принизить военных, однако вижу безупречную боевую подготовку, выучку, действия в бою, общую изумительную организованность (вплоть до аккуратно расставленных шпалерами урн-факелов, освещающих пространство; только связь, конечно, плохая) – и не верю. Придумано, как и все остальное. Что мне кажется особо безнравственным и даже циничным.
О художественной глухоте авторов свидетельствует простой факт. "Я Липа" – кричит в рацию боец маленького воинского подразделения, которое героически действует в картине, и этот эпизод звучит пародией на аналогичные во всех советские военных фильмах сразу с их бесконечными "Ромашками" и "Васильками". Уж промолчу о попранной традиции лучшего советского кино, показывающего войну грязной, смертельной, противной всему человечеству рутинной работой.
Но вот я читаю, что позывной "Липа" был у реального участника тех событий, с которым разговаривал режиссер. Что Джаник Файзиев вообще изрядно готовился к постановке – изучал реалии, знакомился с людьми и так далее, как положено. Что в сюжете "закопаны" некие настоящие случаи. И зачем же все это, если соавтором сценария он приглашает американца Майкла А.Лернера с его журналистским опытом в горячих точках, но и с его школой кинодраматургии? Законы которой не позволяют сделать героиню, которой я бы поверила, а обстоятельства такими, чтобы я сопереживала, – ведь очевидно, что мать и ребенок останутся живы, зачем нервничать…
И стоит ли замечать разного рода условности и нестыковки. Например, прядь волос, из-под каски эдак гламурненько закрывающую половину лица героини, – любая нормальная женщина заткнула бы их за ухо. Изумительное словечко "ежики", с которым главный положительный персонаж разведчик Леха (Максим Матвеев) обращается к своим подчиненным. Хрестоматийные яблоки и летающие перышки. И прочая, и прочая… Неужто, думаю я, "Август. Восьмого" – тренировка Федора Бондарчука перед "Сталинградом"…
А про "Липу" пишут в Википедии. Там работе Файзиева и "Главкино" – с характерно претенциозным названием "Август. Восьмого" (а в титрах никакой точки нет), говорящим о войне, а не о матери и ребенке, – посвящена подробнейшая статья. Статья еще длиннее рассказывает о фильме Рене Харлина "5 дней августа" ("5 дней войны" и другие варианты). Это, как вы наверняка слышали, "грузино-американская" вариация той же темы. Ставлю кавычки, ибо так и не поняла, чьи ж там были деньги. Я той картины не видела, по описанию – она абсолютно схожа с файзиевской во всем, вплоть до реакции общества: сочувствующие президенту (Саакашвили) хвалят, оппонирующие ругают.
Точнее, наш фильм – симметричный ответ прогрузинской картине, поскольку она задумана и вышла раньше. Правда, у нас еще в 2009-м Игорь Волошин был обруган прогрессивной критикой за "Олимпус инферно", посвященный тем же событиям. Получается, две лжи против одной. Но кто выиграл?..
И вот еще что. Буквально две недели назад, как рассказывает "Би-би-Си", в Тбилиси показали 26-минутный фильм "След войны", созданный грузином Тома Чагелишвили и осетином Зурабом Тавасиевым. Первая совместная работа после 2008-го. Фильм документальный. О войне и дружбе. В центре повествования грузин Миша и осетин Темо. Оба воевали. Один за независимость Южной Осетии, которая, как распорядилась когда-то советская власть, входила в состав Грузии. Другой – за территориальную целостность своей страны.
Они встретились еще в первую грузино-осетинскую войну в начале 1990-х. (В картине Файзиева есть понятная далеко не каждому фраза: "Если будет, как двадцать лет назад, то от снайперов не скроешься"; она об этом.) В итоге Темо потерял двоюродного брата, а Миша – шестилетнюю дочь. Сегодня Михаил Табатадзе обитает в здании детского сада в Тбилиси вместе с женой и пятью детьми. Его дом в селе Авневи, где жили более четырехсот семей, сожгли. А Темо – Тимур Цхурбати – в Цхинвали ставит свечки на могиле маленькой Этуны…
Вот вам жизнь, а не сказка.
Смотрите также
Фоторепортаж со съемок фильма "Август. Восьмого"
Интервью с режиссером Джаником Файзиевым, актером Егором Бероевым и гендиректором "Двадцатый Век Фокс СНГ" Вадимом Смирновым
