"Кинотавр-2014": песни протеста

Кинофестивали – опасное для сценаристов и режиссеров дело. Фильмы, поставленные в ряд, сконцентрированные в малом времени, сразу не только бликуют-отражаются друг в друге, но и демонстрируют штампованность ходов, приемчиков и потуг.

Вот самый маленький пример: в первых же пяти-семи, что ли, короткометражных и длинных картинах была собака, которая, играя с хозяином, цеплялась зубами во что-то круглое. Придираться к такому, понимаю, смешно, однако раздражает. Сразу вылезает неестественность всего фильма в целом. Вянет художественная убедительность. Теряется доверие к происходящему на экране.

Но есть и более серьезные ряды. Нынешние конкурсные фильмы "Кинотавра" очень четко разделились на те, что протестуют откровенно – из разряда "Не могу молчать" и сопротивляются тихо, скорее – недоумевают, что ли. Грустят.

Одинаковые мотивы есть там и там. Скажем, две картины посвящены эмиграции – "Велкам хом" Ангелины Никоновой и "Спроси меня" Веры Харыбиной. И обе они слишком однозначны на фоне других фильмов, где исследуется мысль "Отсюда не уехать".

Он важен для картины "Комбинат "Надежда" Наталии Мещаниновой, о которой мы говорили в прошлый раз. Он же выявился еще в трех работах (впрочем, впереди еще целый конкурсный день).

Это "Белая белая ночь" Рамиля Салахутдинова – о по-петербургски муторном состоянии героя, который физически вроде и свалил двадцать лет назад в Москву, да сущность свою не поменял. Теперь, вернувшись в город на Неве по служебному, скажем так, поводу, он словно под гипнозом воспоминаний. Встречается, как и положено, с двумя товарищами. С одним, явным неудачником, они ведут разговор о том, что "раньше было весело", а теперь "уехать бы отовсюду". Чайник на плите закипает, вода гасит пламя, газ идет. Двое мужчин смотрят на конфорку и не шевелятся целую минуту, равную вечности. Затем все же спохватываются.

Вот вам и метафора. Какая отрава поразила нас так, что стало "всем на всех наплевать"? Почему парень двадцати лет тоже хотел "уехать, жизнь поменять"? Почему пожилой уже и больной хозяин квартиры продает ее, чтобы уехать, да всячески поносит свой дом, провоцируя покупателей передумать? Почему в помойку летят старые семейные фотографии?

Почему за кадром поет Гребенщиков "Сколько ни идешь, отсюда никуда не уйти. Едва ли я вернусь сюда еще один раз", нарушая все каноны детектива, – ведь мы вместе с героем ищем пропавшего парня, и где вы видели рефлексирующего частного сыщика, который, все с тем же хмурым и сосредоточенным лицом, внезапно летит над асфальтом среди домов позапрошлого века?

Салахутдинов не изменяет своему стилю – очень точному в деталях и в атмосфере, одновременно примитивистскому и изощренному, неудобному для зрителя, изнемогающего в иные моменты от неловкости, которая в высшей степени адекватна самой жизни на экране. Но в этом фильме он дает не только рецепт – "Надо хоть что-то делать", годный не для всех, но и сильную социальную ноту. Речь идет о преступниках, разрушающих Петербург ради новостроя и, понятное дело, своих доходов, – они не гнушаются ничем, вплоть до убийств.

Сугубо авторского, даже эстетского режиссера – между прочим, не петербуржца, а москвича, явно "достало". Отмечу важное: Салахутдинов закончил, после экономического факультета МГУ, Высшие курсы сценаристов и режиссеров в мастерской Алексея Германа, памяти которого и посвятил фильм.

Не уехать и героине "Испытания" Александра Котта, – еще более, чем работа Салахутдинова, эстетически экстремистской картине: полтора часа без диалогов, зато каждый кадр говорит с нами своей немыслимой выверенностью, причем живой, а не мертвой. Своей красотой. Девочка-подросток живет в казахстанской степи с отцом. По утрам провожает его на работу, уступая у развилки руль отцу в его грузовике, а по вечерам моет ему ноги, когда тот возвращается. Смотрит на восходы и закаты. На портрет Некрасова и географическую карту мира над своей постелью.

А когда отец умирает, вдруг в машине заканчивается топливо. Пойдя же пешком, девочка упирается в колючую проволоку. Это мы догадываемся, что там ядерный полигон, а она – нет. Ей приходится вернуться, и финал сшибает всю нашу спокойную созерцательность невыносимостью красоты Апокалипсиса: взрыв уничтожает дом и пейзаж, разверзает могилу, вынося из нее труп отца…

Не способен уехать из родного города и герой фильма Юрия Быкова "Дурак" – бригадир ремонтников, а попросту сантехник, Дима Никитин. Внешняя причина тут совсем иная. Дима, по совести своей, просто не может не предупредить восемьсот жильцов одного общежития о том, что их дом вот-вот рухнет. Меж тем, он сам под угрозой убийства, поскольку внезапно оказался в курсе преступных махинаций городского руководства.

Фильм, с одной стороны, очень прост. Яркое безоглядное высказывание публицистического толка о том, что "Прогнило все в управе". Очень похоже на сказанное в "Премии" Сергея Микаэляна по пьесе Александра Гельмана: "На стройке порядка нет" ровно сорок лет назад (как раз столько стоит падающий теперь дом), только претензия и разоблачения обращены "этажом повыше".

Но с другой стороны, Быков старался усложнить ситуацию, понятную всем по нам по жизни, – нынешние градоправители показаны с очевидной отсылкой к бессмертным персонажам "Ревизора". Сей временной колодец глубже, нежели публицистика: думайте сами – на Руси всегда одно и то же, а значит, переживем и это, либо все же есть маховик саморазрушения, который набирает обороты?

Конечно, в картине немало обертонов, как социального (в картине Салахутдинова рушат саму историю ради строительства чего-то нового, у Быкова – только собственные особняки на ворованные деньги), так и собственно кинематографического свойства. Думаю, что с ней к нам вернулся – подобно "Географу…" Велединского на прошлом Кинотавре" – действительно советский кинематограф в его лучшем варианте. Который на самом деле – антисоветский. Его долго призывали в разных римейках, а толку было чуть, даже если и касса. Важен протестный дух и эстетический, по возможности, объем.

Еще одним доказательством тому – песня Цоя, которую Быков дважды ставит в свою картину: "Крыши домов дрожат под тяжестью дней… Тем, кто ложится спать, – спокойного сна…". А еще он посвящает фильм памяти Алексея Балабанова.

В заключительных титрах автор благодарит, в частности, министра культуры Владимира Мединского за помощь при создании фильма. Я думаю, что "Дурак" должен получить Государственную премию России – за борьбу с коррупцией средствами кино. Так же, как наградили в брежневские времена "Премию". Мы же знаем: власть, наследующая советской, прекрасно умеет в своих интересах использовать любой протест.

Так, играя, вцепляется в шарообразный предмет собака.

Смотрите также:

"Кинотавр-2014": огоньки

"Кинотавр": накануне прощания

Открытие "Кинотавра-2014" (фоторепортаж)