«Секс каждый день — это не любовь, это насилие». История краснодарки, которая сбежала от бывшего мужа и борется за детей

Надежда провела с мужем десять лет «нормальной обычной жизни, в которой бьют иногда». В 2022 году она сбежала с двумя детьми в дом-убежище для пострадавших от домашнего насилия, а потом муж «похитил» их общую дочь.

«Не так уж больно, не так уж сильно»

«3 октября. Даже не знаю, с чего начать. Правое плечо и рука в шишках, руку больно поднять. Лица нет, овал 100% нарушен, глаза заплыли, очки надеть невозможно. В целом, каждый раз повторяю себе: сама виновата. Сломанный ноготь — это мелочь. Он понял, что перегнул. Но от этого не легче.

4 октября. Обдумывала всё происходящее. Остановилась на том, что хочу уйти в «безопасное» место. Работу найду, детей не брошу, сниму комнату, и будем спокойно жить. 

6 октября. Евгений* чувствует себя прощённым! Сегодня трусит всё тело. Два дня ничего не ела, т. к. тошнило. Поела, всё вышло. Скорей всего, сотрясение в легкой форме. Он пообещал, что будет себя держать в руках.

8 октября. Вчера проспала до 14:00. Очень сильно болела голова, и слабость во всём теле. Снился странный сон», — дневниковые записи Надежды об избиении в октябре 2020 года, после которого она впервые решила уйти от супруга.

Надежде 35 лет. Десять лет назад она переехала из Москвы в Краснодар и в первую же неделю познакомилась со своим будущим мужем. «Вышла из маршрутки и встретила его — любовь с первого взгляда», — больше Евгений и Надежда не расставались.

Парень быстро вытеснил из её жизни и друзей, и родных. Тогда девушке казалось, что это идеальные отношения, но сейчас она осознаёт, что ею манипулировали. Встречаться с подругами Надежде можно было только у себя дома, созваниваться — только при муже. Когда она ходила в магазин или отводила детей на занятия, телефон разрывался от звонков. 

Евгений упрекал её в долгом отсутствии, ревновал к незнакомым мужчинам в магазине, к супругу старшей сестры, к коллеге, который подвозил Надежду до работы еще до её свадьбы.

«Секс каждый день — это не любовь, это насилие. Он не спрашивал мое мнение, я просто должна, потому что жена. Если я отказывала, это был вынос мозга настолько, что мне проще было закатить глаза и подождать. У меня не было выходных [от секса] вообще никогда. Зачем мне думать о других, если я вообще об этом думать не могу?».

Поводов для обвинений было много: нельзя плакать, нельзя улыбаться, нельзя носить одежду выше колена или с вырезом, даже на пляже поверх купальника обязательно надевать тунику.

«Первый раз он меня побил, когда я была беременна [Макаром], на шестой или восьмой неделе. Он меня закрыл в комнате, его мать стучит, говорит: «Не бей по животу, она же беременная». [Это произошло] за несколько дней до свадьбы, мы её год планировали. Сейчас я понимаю, что он бил по ногам, потому что там синяков не будет видно под платьем. Я думала, что виновата, это же произошло из-за какой-то истории, я что-то не так сказала, сделала. И он поддакивал», — вспоминает Надежда.

Потом Надежда перенесла рак. Во время болезни Евгений очень её поддерживал, но всё время напоминал, как сильно жена ему обязана.

Евгений поднимал руку примерно раз в год. Надежда была уверена, что её семья живет «нормальной обычной жизнью, как у всех, просто бьют иногда». О проблеме домашнего насилия она не слышала ни из СМИ, ни от знакомых.

«Думала, ничего страшного, не так уж больно, не так уж сильно», — вспоминает Надежда.

А потом начались удары по лицу. В октябре 2020 года семья поссорилась в очередной раз. Женщина бросила ручку, которой писала, в сторону супруга. Тот разозлился.

«Кричу: «Хватит, остановись, мне больно!». В ответ: «Ну и что, терпи».

Родители Евгения, с которыми семья жила все годы брака, привыкли скрывать насилие. С заметными синяками и ссадинами Надежда не выходила из дома, бабушка и дедушка сами водили детей в садик и школу. После побоев невестке предлагали алкоголь, чтобы забыться. В этот раз они пообещали женщине, что избиения больше не повторятся, и уговорили остаться.

На вопрос, извинялся ли Евгений, следует страшный ответ — просить прощения приходилось самой Надежде. А муж после каждой ссоры находил время на «сладкую пилюлю» — поездку куда-нибудь. Надежда всегда любила путешествовать.

«Давно не бил — сто пудов побьёт»

«Я прожила еще год. Я знала, что будет следующий раз, давно не бил — сто пудов побьёт. Хотела подтвердить, доказать себе, что он плохой, потому что вдруг я ошиблась, вдруг не побьет», — делится Надежда. 

«Почему женщина верит, что это не повторится? Наверное, это такая детская модель, не осознавать последствий, не понимать, что тело не вечное, а опасность реальна. Приходится ждать момента, пока человек осознает, а тогда уже восемь детей и уйти невозможно», — комментирует психолог Наталья Барышева.

Весь год Надежда собирала «корзинку», как она говорит, недостатков мужа. Анализировала плохие моменты, чтобы перестать их игнорировать. Копила деньги с пособий, чтобы создать подушку безопасности. Наконец начала общаться, хоть и втайне от Евгения, с другими девушками: подружилась с несколькими родительницами в садике и школе. Они поддерживали Надежду, предлагали пожить у них и делились своими примерами отношений, где никто никого не бил. А одна из новых знакомых рассказала о побеге от домашнего тирана с грудным ребенком на руках и призналась, что ни разу за следующие 18 лет об этом не пожалела.

«Часто женщины не уходят из-за бедности, у матери с ребенком нет своих финансовых ресурсов. Это нельзя называть «сама виновата» — социальные службы должны по-другому работать, обеспечивать помогающие программы», — дополняет Наталья Барышева. 

В Краснодаре с 2011 года действует единственный в регионе государственный кризисный центр для женщин. Там они вместе с детьми могут найти временный бесплатный приют, но только на 2-3 месяца. 

По данным центра, всего за 11 лет работы к специалистам обратились 38 тыс. человек — в среднем 3,5 тыс. в год. При этом на запрос Юга.ру в минсоцтруда ответили, что в 2021 году помощь оказали 674 людям. 

Позвонить на горячую линию центра, чтобы получить консультацию, можно по номеру 8(861)233-18-27. 

Последний раз Евгений избил жену 5 января 2022 года.

На фотографиях и видеозаписях, которые сделала Надежда, видно, как сильно опухло ее лицо от ударов, как неровно держатся очки. Но в новогодние праздники зафиксировать это документально не удалось: работала не каждая больница, женщину направляли из одного отделения в другое, а в платных клиниках побои не фиксируют. В середине месяца по заявлению Надежды пришёл участковый, и под давлением мужа она написала отказную.

Как действовать после избиения и фиксировать побои, можно узнать в инструкции от центра «Насилию.нет».

«Здесь все девочки побитые»

С Надеждой мы встречаемся в доме-убежище — помещении некоммерческого проекта, который помогает краснодаркам и их детям, пострадавшим от домашнего насилия. Женщина смущённо улыбается и тревожно выглядывает на улицу: проверяет, нет ли незнакомых машин.

Дом просторный и чистый. В холле светловолосый малыш смотрит мультики, вокруг игрушки, стоит детский манеж. Перед интервью Надежда просит соседок не заходить на кухню — «я стесняюсь». Сейчас в убежище живут три мамы с пятью детьми.

Дом-убежище — проект, в котором жертвы домашнего насилия получают консультации психологов и юристов, защиту адвоката, поддержку других женщин в похожих ситуациях, проживание и базовые продукты, безопасность. Бесплатная программа рассчитана на год: девять месяцев девушки восстанавливаются, а потом должны найти работу и встать на ноги. Полностью этот путь прошла одна выпускница. Основала кризисный центр Яна Гундарова. Она сама столкнулась с домашним насилием.

Сделать пожертвование краснодарскому дому-убежищу можно по ссылке.

Надежда в длинной юбке и футболке с леопардовым принтом, тёмные волосы собраны в хвост. Она мало улыбается, а в очках выглядит совсем строгой. Говорит напористо, как будто защищается. Об эпизодах насилия рассказывает отстраненно, но о детях — со страхом и гневом. Несколько раз я вижу её слезы, когда говорю простые фразы: «вы не виноваты», «ничего не потеряно», «впереди большая жизнь».

В январе 2022 года Надежда впервые вышла в люди с заметными следами ударов — на школьное собрание. Чтобы не оставлять себе пути назад, «раз все видели, что меня обижают». Потом женщина нашла контакты дома-убежища, неделю решалась написать, а спустя двое суток уже была в шелтере. 

На побег с двумя детьми из дома, где Евгений хранил оружие [два пистолета и автомат, — прим. Юга.ру со слов героини], у неё было не больше получаса. Большинство вещей пришлось оставить. Подробности этого дня Надежда не вспоминает — говорит, специально записала их в дневник, чтобы не чувствовать боль.

После ухода она помирилась со своими родственниками, которые не сразу, но поддержали её.

«Мама первым делом говорила, что стерпится-слюбится, а иначе отца у детей не будет», — рассказывает Надежда.

В шелтер все приходят по-разному: кто-то после первого же звонка, а некоторые девушки, напротив, тщательно планируют побег. Бывает, что женщина перестает выходить на связь с убежищем, когда мирится с партнёром. Сомнения в нездоровых отношениях, по словам Яны Гундаровой, у всех похожие.

«Вот мы сейчас в отпуск поедем, он изменится. Вот мы сейчас в новую квартиру переедем, он изменится. Вот сейчас ребёнок родится, и он изменится. Но это глубочайшее заблуждение», — объясняет Гундарова.

«Женщины возвращаются из-за эмоциональной зависимости. Из-за установок: что скажет общество, родители, как смотреть людям в глаза, развод это плохо, нужно сохранять брак. 2022 год на дворе, но до сих пор это существует. Ещё одна причина — низкая самоценность. Если со мной всю жизнь плохо поступали, не уважали, не любили, если родители говорили, что у женщины нет прав, пока замуж не выйдет или не будет зарабатывать, что она им всем обязана — это продолжается и в отношениях. Или, напротив, в отношениях она ищет того, кто будет ценить, проявлять внимание, защищать — такого как бы отца, — а он потом даст пощечину, и ничего, зато любит», — подчёркивает психолог Наталья Барышева.

Надежда признаёт, что жизнь в убежище подарила ей главное — уверенность в себе и силы не возвращаться к мужу.

«Папа, не воруй меня»

Несмотря на все меры безопасности, муж выследил Надежду в день побега, 28 января. 15 февраля он увел их трёхлетнюю дочку Лизу в магазин за киндером и не вернул. С тех пор женщина видела её всего несколько раз.

«Как нам объяснили, пока по суду не решим этот вопрос, можем только «воровать» [детей] друг у друга. Слово «воровство» в юриспруденции нельзя применить к родителям, которые не лишены родительских прав. Он просто без договоренности забрал ребенка».

Надежда уверена — мужчина надеялся, что жена вернётся, если отнять у нее дочь. Этого не произошло. 9 мая он попытался забрать и сына. 

«Мы идём с ребенком [из магазина]. Он подъезжает, берет ребёнка силой, несёт как игрушку, запихивает в машину. Макар кричит: «Папа, не воруй меня, отпусти, я хочу быть с мамой, верни нам Лизу, нам без неё плохо!».

На записи с камеры видеонаблюдения мужчина в кепке выходит из машины. На несколько секунд он пропадает из кадра и возвращается с ребёнком. Мальчик вырывается, Надежда пытается их остановить. Через две минуты выходит сосед. На другом видео, снятом на телефон, ребёнок кричит, пока Надежда и Евгений хватаются за него с двух сторон. «Да вы же ребёнка разрываете, господи!», — кричит снимающая женщина. Евгений объясняет соседу, что приехал только поговорить с сыном, а на вопрос, зачем для разговора силой хватать мальчика, отвечает: иначе Надежда с ним убежит. После этого случая с Макаром работает детский психолог.

У шелтера есть договор с охраной и видеонаблюдение, а перед побегом женщинам обязательно помогают удалить чувствительные данные с телефонов и компьютеров, чтобы их труднее было отследить. Адрес убежища раскрывать нельзя.

По словам Гундаровой, за год работы приюта для женщин подобных похищений не было: мужчины часто угрожают лишить матерей родительских прав, отобрать детей, но на самом деле не хотят и не планируют о них заботиться. Яна считает, что муж Надежды перешел от угроз к действиям только потому, что уход за девочкой он делегирует своим родителям.

«Он до сих пор доказывает, что если бы я давала видеться с детьми, он бы не забрал младшего ребенка, — возмущается Надежда. — Так в чём проблема? Я адекватная мама, ты у них родитель, у нас не сложилось. Давай разведёмся, живи своей жизнью — и будем договариваться, чтобы дети жили со мной с понедельника по пятницу, а с тобой на выходных. Ты точно не будешь с ними уроки учить, заниматься. Давай так! Но нет». 

Надежда считает, что в первую очередь мужа возмутило, что выходные она сможет посвящать себе и поискам нового мужчины.

Сейчас Надежда с опаской относится ко встречам Макара и Евгения. Она даже перевела первоклассника на семейное обучение, чтобы отец не мог подкараулить мальчика в школе. Яна и Надежда рассказали, что Евгений подавал заявление о пропаже человека в уголовный розыск, хотя знал, где живут дети и экс-супруга. Евгений регулярно жалуется комиссии по делам несовершеннолетних, и специалисты требуют у Надежды отчёты об условиях проживания ребёнка. 

«Моя мама красивая»

В два с половиной года Макар стал свидетелем домашнего насилия: отец в очередной раз избил при нём Надежду, ребёнок тогда описался от страха. Сейчас ему восемь. После побега женщина без подробностей объяснила сыну, что произошло между родителями: он знает, что папа бил маму и что это плохо. По словам Надежды, мальчик часто предлагает варианты, как забрать сестрёнку из дома Евгения. Ей больно, что ребенок вообще об этом задумывается.

Макар заглядывает в кухню и подходит обнять маму. Надежда называет сына копией отца — внешне они и правда очень похожи. Нас представляют друг другу, несколько минут мы смотрим и обсуждаем фотографии вместе. «А эта подойдет? Здесь я накрасилась. А здесь я улыбаюсь — так сложно, знаете, улыбаться, когда хочу. А тут мой день рождения: муж не хотел приходить и опоздал на два часа».

Макар строго замечает: «Моя мама красивая». Я соглашаюсь. У Надежды выступают слёзы. Муж не называл ее красивой, «чтобы не поверила в себя». Зато унижал из-за волос на руках, родинок, «жирных» коленей, «желтого» языка, якобы кривых зубов, шрамов после операций, целлюлита после беременности. Пройти по дому в майке и шортах — для девушки действительно вызов.

«Пару дней назад я надела короткие шорты летом и была как ребенок, впервые увидевший леденец, — как же чудесно! Мне надо научиться по-новому жить, смотреть на себя, одеваться, как я хочу, раскрываться».

Надежда говорит, что ей жаль упущенных 10 лет брака. Но добавляет, что было в них и хорошее: женщина благодарна за двоих детей.

«Мне 35, до пенсии или до внуков я спокойно проживу еще минимум лет 20. Это больше, чем я была с ним».

Сейчас Надежда борется за опеку, несколько её исков уже отклонили. В июне развод супругов вступил в законную силу.

*Имена бывшего супруга и детей изменены по просьбе героини.